— Тогда не вижу проблем. У тебя есть номер, я им позвоню.
— Спасибо, я сам собирался сказать им, чтобы они созвонились с тобой, но если уж ты сама… — Он продиктовал номер, послал воздушный поцелуй и положил трубку.
— Дэнни Спенсер, — задумчиво проговорила Консуэла, глядя на Розалинд, которая уже два раза пересекла бассейн и теперь загорала на бортике.
— Дэнни — кто? — спросила Розалинд, подняв руку, чтобы защитить глаза от солнца.
— Спенсер. Звонил Рикард и просил пригреть Дэнни Спенсер и двух ее подруг. Как ты думаешь, эта Дэнни не дочь Сьюзен и Дэвида? Разве их дочь не Даниэль?
— Да, да, она актриса и довольно известная в Англии.
Консуэла подняла глаза, заметив, как упала на них тень Фредерико. Она не видела, когда он вышел из воды.
— Полотенце и крем от загара для миссис Кармичел, — сказал он.
— О, Фредерико, спасибо! — Розалинд взяла то, что он принес. — Он такой внимательный, правда? — шепнула она Консуэле, когда Фредерико снова нырнул.
— Конечно. Так как насчет Дэнни Спенсер и ее подруг? Думаешь, стоит позвать их в субботу вечером?
Розалинд пожала плечами.
— Почему бы нет? Интересно увидеть свежие лица на нашей сцене, а, насколько я знаю, Дэнни вполне достойная девица, значит, можно предположить, что и две другие — тоже. А если нет, так мы рискуем одним вечером.
— Решено. Завтра я позвоню им и узнаю, свободны ли они. Стоит ли упомянуть, что я знакома с ее матерью?
Розалинд с любопытством посмотрела на подругу.
— Упомянув об этом, я установлю дистанцию между поколениями. Кстати, Сюзанна могла сказать Дэнни, что знает меня.
— В таком случае Дэнни связалась бы с тобой через мать, а не через Рикарда.
— Верно. Ладно, тогда я не стану изображать старую подругу и ровесницу ее матери, — решила Консуэла.
— Какая уж там старая! — возмутилась Розалинд.
— Так воспринимает нас молодежь, дорогая.
— Говори только о себе, — усмехнулась Розалинд и села на лежаке, заслышав шум приближающейся машины.
Консуэла резко обернулась, и от Розалинд не укрылось ее напряжение. Она протянула руку и осторожно дотронулась до локтя Консуэлы. Женщины внимательно смотрели, как приближается черный с открытым верхом «мерседес». Солнце, отражаясь от лобового стекла, не позволяло увидеть, кто за рулем, но обе это знали.
— Ты ждала его? — спросила Розалинд.
Консуэла покачала головой.
— А как он проехал через ворота?
— Он знает секретный код.
Они наблюдали, как роскошная машина подрулила к дому. Пульс Розалинд участился. Она очень давно не видела Джейка Мэлори, и ей было интересно, произведет ли он на нее такое же впечатление, как прежде.
Розалинд крепче сжала руку Консуэлы, зная, что Джейк Мэлори — источник страданий подруги, тот, кто заставил ее стать отшельницей.
Джейк вышел из машины в рваных грязных джинсах и выцветшей майке. Растрепанные волосы были стянуты красным платком. От него исходила такая чувственность, что Розалинд затрепетала, а взгляд его пронзительных серых глаз вызвал похотливую дрожь во всем ее теле.
Она увидела благоговейный страх и обожание на лице Консуэлы, когда та направилась к нему, протянув вперед руки. Боже, подумала Розалинд, и это после того, что он с ней сделал и, видимо, продолжает делать!
— Джейк, — Консуэла поцеловала его в обе щеки, — какой приятный сюрприз!
Джейк ответил ей самодовольной ухмылкой.
— Неужели сюрприз? А я думал, ты меня ждешь.
— Ты здесь всегда самый желанный гость, дорогой, и ты это знаешь. — Она отвернулась. — Ты знаком с Розалинд Кармичел?
Розалинд поднялась, выронив полотенце.
— Привет, Джейк, — сказала она, — мы встречались года два назад, кажется, в Лос-Анджелесе.
Джейк, явно не вспомнив ее, сказал:
— Рад снова встретиться с вами, Розалинд. — Он повернулся к Консуэле.
Консуэла улыбнулась и направилась с Джейком к дому. Розалинд вновь поразило умение Консуэлы держать себя в руках: ведь она, конечно же, должна ненавидеть и бояться этого человека больше всего на свете.
— Подождите, подождите! — воскликнула Сара, поднимая руки, чтобы остановить Жан-Клода. — Я не ослышалась, вы сказали Эрик Свенсон? Эрик Свенсон? — всемирно известный фотограф, чтоб мне сдохнуть! Провались я на этом месте! Эрик Свенсон — ваш друг?
— Да, и очень хороший, — улыбнулся Жан-Клод, — мы знакомы лет десять-пятнадцать.
Сара повернулась к Луизе.
— Ты слыхала? Он знает Эрика Свенсона.
— Он знает всех. — Потешаясь над телячьим восторгом Сары, Луиза благодарно кивнула Дидье, который передал ей бутылку «Алиготе».
Сидя на террасе у Жан-Клода, они видели далеко внизу, у подножия холма, красные крыши деревенских домиков. Пики Альп вдалеке были так прекрасны, что с трудом верилось в их реальность. Дидье жарил сосиски и баранину, а Жан-Клод развлекал гостей рассказами об известных людях, с которыми был знаком. Иногда он подмигивал Луизе, давая понять, что сейчас она услышит небылицы. Но Эрика Свенсона он действительно знал.
— И он, — сказал Дидье, кладя на тарелку сосиски, — этим летом должен приехать сюда, не так ли, Жан-Клод?
Сара взглянула на Жан-Клода так, будто хотела проглотить его: она умирала от желания услышать подтверждение.
— Да, он приедет, — торжественно объявил Жан-Клод, — но, может быть, привезет с собой жену.
— Да кому нужна его жена! — воскликнула Сара. — Мне его талант нужен. Как вы думаете, он сможет дать мне какие-нибудь советы?
— Да, какие-нибудь советы, — закивала Луиза, заметив, что Жан-Клод нахмурился.
— Пожалуй, да, я уверен, что сможет. Он здорово помогает начинающим. Дидье, я думаю, уже хватит сосисок, садись и поешь?
— Так когда он появится? — не унималась Сара, приставая теперь к Дидье, усевшемуся рядом с ней на скамейку.
— Эрик? Да, может, скоро. У него квартира в Монако, но на день-два он остановится здесь, как обещал. Не беспокойтесь, я непременно вас представлю.
— Если получится, мы пригласим вас всех к нам на аперитив или на ужин, — сказала Луиза, — Сара умеет готовить.
Выразительно посмотрев на нее, Сара повернулась к Дидье, который неплохо фотографировал, и завела с ним разговор об искусстве фотографии на языке, понятном лишь посвященным. Тогда Жан-Клод повернулся к Луизе.
— Много ли вы сочинили за последние дни?
— Немного. — Она покачала головой, кладя себе кусочек жареной баранины и картофельный салат.
— А сколько это — немного?
— Да почти ничего. Мы загорали.
— А, понятно, теперь я вижу, — сказал он, кивнув на порозовевшие плечи Сары. — А она потемнеет — такая светлокожая?
