IV
Сердечный приступ сразил мистера Патерсона, когда он брился поутру в ванной, и только тогда его семья узнала, что он уже больше года посещал врача.
Миссис Патерсон явно находила удовольствие в роли безутешной вдовы, а единственным чувством Диль была досада, что отец оставил им так мало денег. Мюриел казалось, что только Дерек разделяет ее глубокое горе, но и он иногда веселился, словно ничего страшного не случилось.
Однажды в конце октября Мюриел, пройдя не одну милю в туман и дождь, пришла домой усталая и увидела, что матери нет дома, а сестра спокойно сидит у камина и читает. Стол не был накрыт, и Мюриел сказала с неожиданной резкостью:
— Диль, ты могла приготовить хотя бы чай.
— Еще чего?! — фыркнула сестра. — Ты что, забыла, что я нездорова? Тебя не волнует, что я могу переутомиться!
— Тебе-то это не грозит, — парировала Мюриел. — А что касается болезни, то беременность — совершенно естественное для женщины состояние.
— Ты так думаешь? Подожди, вот сама подзалетишь, тогда запоешь по-другому!
Мюриел поморщилась и отвернулась.
— Я считаю, что ты слишком изнежена, — сказала она, доставая скатерть из комода. — У тебя не прибавится здоровья, если будешь бездельничать целыми днями…
— Помолчала бы! Когда начнешь работать сама, тогда и будешь высказывать свое мнение. А пока мой муж помогает содержать тебя, воздержись от замечаний!
Мюриел резко повернулась, краска гнева залила ее лицо.
— Он вовсе не содержит меня! Мама тратит деньги, которые мы получили за магазин. Не смей так говорить!
— Какие мы гордые! — презрительно бросила Диль. — Ты права насчет мамы, она и вправду тратит деньги от продажи магазина, но тратит их куда быстрее, чем ты думаешь. И не на хозяйство, а на тряпки и прочую ерунду. Нравится тебе или нет, но наш вклад в этот дом помогает содержать и тебя. И чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше. Ты ведь не торопишься найти работу.
— Ты полагаешь, что я мотаюсь в Барстон для развлечения? — гневно спросила Мюриел.
— Если бы тебе по-настоящему была нужна работа, ты бы согласилась на ту, которую тебе предложил приятель Фреда!
Мюриел промолчала и ушла на кухню готовить чай. Диль была права — ей следовало согласиться на ту работу; там хорошо платили, а деньги были очень нужны. «Но я скорее умру от голода, чем пойду туда работать, — горячо говорила она себе. — А то он подумает, что я бегаю за ним».
В семье ничего не знали о том, что произошло с Мюриел во время круиза. Все просто решили, что ее план сорвался, а Диль с раздражением сказала ей, что она не умеет жить, и о круизе просто забыли. Мюриел рассказала правду только Кристин, не открыв, естественно, имени Эндрю. Кристин, тоже недовольная ее провалом, сказала, что ей ни в коем случае не следовало влюбляться самой.
С тех пор Мюриел не встречалась с Кристин, не видела она и тетю Эдит. Скоро сам круиз и упущенные на нем возможности были забыты всеми, кроме самой Мюриел. Никогда, ни на одну минуту она не забывала Эндрю. Даже когда умер отец, память об Эндрю все время была с нею, только еще больше усиливая горе.
Когда продали магазин, Мюриел начала искать работу, но безуспешно. Однажды Фред пришел домой и сказал, что его приятель может найти ей работу на заводе, где сам работает. Его предложение было очень заманчивым до тех пор, пока Фред не упомянул название фирмы. Мюриел сразу же отказалась, а мать и сестра, рассерженные и удивленные, откровенно заявили ей, что не смогут вечно содержать ее, что она уже взрослая и должна сама зарабатывать себе на жизнь, причем немедленно. Мюриел промолчала, но сестра не забыла об этом и за чаем опять завела разговор о работе.
— Я думаю, тебе надо согласиться на эту работу, пока еще не поздно, — поддержала ее миссис Патерсон. — Диль права: ты, Мюриел, не можешь бесконечно искать работу.
— Ее беда в том, что она слишком привередничает, — проворчала Диль. — Такая работа, видите ли, недостаточно хороша для нее.
— Дело не в этом. Ты же знаешь, что я бы согласилась на любую работу…
— Тогда почему ты не идешь? Господи, она сведет меня с ума! Мама, заставь ее согласиться на эту работу!
— В чем дело, Мюриел? — Фред говорил спокойнее, чем его жена, но тоже нетерпеливо. — Ты должна бы уже понять, что не можешь быть слишком разборчивой.
— А мы больше не можем содержать ее, — добавила Диль.
— Диль права: денег от продажи магазина хватит всего на несколько недель, — сообщила мать.
Мюриел удивленно посмотрела на новое платье матери, небрежно брошенное на спинку стула. Она вспомнила, что мать собиралась купить новую школьную форму для Дерека.
— Почему бы вам всем не оставить Мюриел в покое? — Дерек поднял голову от учебника латыни и подмигнул ей. — Держись, старушка! Пусть они пилят тебя, покуда не устанут, но ты не соглашайся на эту дурацкую работу.
— Помолчи! — крикнула Диль. — Допивай свой чай, иди делать уроки и не вмешивайся.
— Еще чего! — грубо ответил он. — Ты уже всех достала своим скверным настроением. Как бы мне хотелось, чтобы этот противный ребенок поскорее родился. Может, хоть тогда у нас в доме наступит покой… хотя, надо думать, и он будет орать как черт, — добавил он себе под нос.
— Дерек! — Миссис Патерсон хлопнула его по руке. — Ты забываешься! Сколько раз я просила тебя не употреблять свой уличный жаргон хотя бы за столом? Если ты уже допил чай, иди в свою комнату.
— Разве я не ухожу в свою комнату сразу после чая? — огрызнулся Дерек. — Я все равно не могу делать уроки здесь: вы же постоянно грызетесь. Мюриел, ты зайдешь ко мне потом и посмотришь, правильно ли я решил алгебру?
— Да, конечно.
«Что за жизнь у Дерека, — грустно подумала, она, — если из-за этих ссор ему приходится все время сидеть в своей комнате».
— Ну и счастливая же у нас семейка, — тихо сказала Мюриел. — Почему мы не можем жить, как все другие?
— Мы жили бы куда счастливее, если бы ты приносила в дом хоть немного денег, — усмехнулась Диль.
— Помолчи, пожалуйста, — раздраженно сказал Фред. — Мюриел, чем тебе не нравится эта работа? Я понимаю, тебе хотелось бы делать что-то другое, но ты могла бы хоть попробовать. Ты же не можешь все время так жить, занимая деньги даже на проезд до Барстона. Ради бога, будь благоразумна!
Мюриел сидела, задумчиво ковыряя вилкой в своей тарелке. Они вправе считать, что она слишком разборчива, но как переубедить их, не рассказав об Эндрю? Но это немыслимо! Она еще могла вынести бесконечные упреки своей семьи, но насмешки и презрение — ни за что.
Все они заговорили разом и говорили, говорили.
Фред заговорил снова, и Диль, и ее мать; они все продолжали, пока Мюриел не почувствовала, что готова убежать, но не просто в свою комнату, а куда глаза глядят, лишь бы подальше от них. Но эта мысль почти сразу же исчезла — все равно пришлось бы вернуться. Странно, что продолжаешь любить людей, что бы они тебе ни сделали. Ее семья тоже любила ее, в этом она была уверена. И они сердились на нее, но стоило ли осуждать их за это? Может быть, она в самом деле слишком упряма?
