Начал я с карманной энциклопедии. Устав читать, потаращился какое-то время на чучело утки за стеклом. Затем, насмотревшись на утку, снова полистал энциклопедию. Жасмина сидела напротив меня и что-то вязала. Всякий раз, как я на нее поглядывал, она лукаво улыбалась и подмигивала. Так и прошел вечер.
В девять часов Жасмина зевнула и сказала:
— Пожалуй, пора на боковую.
— Очень благоразумно, дорогая, — закивал доктор Хоккет. — Ранний отход ко сну и ранний подъем чрезвычайно физиологичны.
— Спокойной ночи, — попрощалась она, вставая. — Выспитесь как следует, доктор Гордон.
Не успела она покинуть гостиную, как доктор Хоккет выключил газ.
— Страшная жара, не так ли, доктор? Теперь, когда моя жена нас оставила, мы можем поговорить о деле. Я предпочитаю не обсуждать важные вещи в ее присутствии. Прежде всего хочу очертить круг ваших обязанностей. Дважды в день вы будете вести прием муниципальных пациентов в нашей амбулатории на Футбол-Граунд-роуд и отвечать на все ночные звонки. Я занимаюсь всем остальным и принимаю частных пациентов здесь, на дому. По ночам я не выезжаю. — Он еще раз взглянул на меня исподлобья. — Предпочитаю не оставлять Жасмину одну. Она еще слишком молода и легкомысленна.
— Да, вполне понятно.
Последовало молчание.
— Все считают, что Жасмина очень привлекательна, — произнес наконец Хоккет.
— Да, сэр, весьма привлекательна, — вежливо согласился я. Затем, после наступившего неловкого молчания я, поерзав на стуле, счел своим долгом добавить: — Разумеется, я говорю это в чисто платоническом смысле, сэр.
Вперив в меня хмурый взгляд, доктор Хоккет полез в карман и извлек из него ключ на веревочке.
— Это ключ от шкафчика с лекарствами, который стоит за стеной, в моей приемной. Второй ключ всегда находится при мне. Прошу вас следить, чтобы шкафчик никогда не был открыт, — мне бы не хотелось, чтобы Жасмина имела к нему доступ. — Он вручил мне ключ и продолжил: — Жасмина, видите ли, во многих отношениях еще почти ребенок. Поскольку, доктор, нам с вами предстоит работать вместе, хочу вам кое в чем признаться. Вы не очень удивитесь, если я скажу вам, что прежде, чем стать моей женой, Жасмина служила у меня горничной?
— Да что вы? Быть не может!
— Долгие годы я практиковал за границей. На Востоке. Я никогда прежде не был женат. Всегда как-то руки не доходили. А Жасмину я очень люблю, доктор, — многозначительно произнес он, — и никому не позволю причинить ей зло.
— О, я вас прекрасно понимаю, сэр, — сказал я. Меня вдруг обуяло желание выпить. — Вы ведь ее муж, и все такое, так что это вполне объяснимо.
— Да, доктор, — пробубнил он. — Я ее муж!
Он встал, выключил свет и сказал, что пора спать.
* * *
Завтрак состоял из каши с чаем. По мнению доктора Хоккета, перегружать пищеварительный тракт с самого утра было крайне вредно для здоровья.
Началась трапеза в тишине, поскольку Хоккет разбирал утреннюю почту. Почтовый ящик практикующего врача всегда ломится от рекламных проспектов и бандеролей с бесплатными образцами различных лекарств, которые большинство врачей не глядя выбрасывают в мусорные корзинки. Хоккет же аккуратно вскрывал все подряд, разглаживая пустые конверты, откладывая их впрок и внимательно прочитывая от корки до корки рекламные проспекты.
— Надеюсь, сэр, вы не верите всей этой чепухе? — спросил я. После стольких потрясений и скверно проведенной ночи я считал, что имею право высказать свое мнение. — В больнице Святого Суизина нас приучили выбрасывать всю эту муру сразу.
— Напротив, доктор, я черпаю из них массу полезнейших сведений. Практикующему врачу трудно идти в ногу со временем и быть в курсе новейших разработок. А стоимость подписки на медицинские журналы взлетела до небес.
— Но посмотрите только на эту пакость, которую они присылают в качестве бесплатных образцов! Ни один врач в здравом уме ее не выпишет. Вот, например, — я взял внушительных размеров склянку с какой-то зеленоватой жижей, — «Женщине для зачатия — знаменитый бальзам доктора Фаррера».
Хоккет изменился в лице.
— Осторожнее, доктор, не уроните! — вскричал он. — Между прочим, я храню у себя любые образцы. У меня в кабинете их уже собрано несколько сотен. Моим личным пациентам многие из них пришлись по вкусу.
— Полагаю, вы берете за них деньги? — холодно спросил я.
— Разумеется, — ни секунды не раздумывая, ответил Хоккет. — Пациенты не доверяют бесплатным снадобьям. Вот в чем беда государственного здравоохранения. Что ж, доктор, вам пора идти: до амбулатории от нас больше мили, а опаздывать на прием не следует.
И вот под непрекращающимся дождем я погнал «Доходягу Хильду» на Футбол-Граунд-роуд. Мысли, обуревавшие по дороге мою голову, были отнюдь не радужными. Коль скоро я согласился стать практикующим врачом, нужно было стиснуть зубы и работать, позабыв про Хоккета, Жасмину, постель, жесткую, как дыба в Тауэре, холод и резь под ложечкой от голода. Правда, когда я увидел амбулаторию, моя решимость несколько поубавилась. На ярко-зеленом стекле невзрачного сооружения красной краской было выведено: АМБУЛАТОРИЯ ДОКТОРА ХОККЕТА. Ни дать ни взять дешевый паб.
На тротуаре перед входом уже выстроилась очередь. Отомкнув дверь, я очутился в неуютной клетушке, заставленной стульями с высокими спинками; в углу было отгорожено местечко для врача. Кроме замызганного стола и стула, в углу расположились картотечный шкафчик, кушетка, умывальник, бунзеновская горелка и масляный обогреватель, который я тут же включил. Вымыв руки, я извлек из кармана авторучку, высунул голову из-за перегородки и позвал:
— Проходите, пожалуйста.
Первой вошла ожиревшая мамаша, которую сопровождала дебелая девочка-подросток. На лице мамаши застыло неодобрительное выражение женщины, требующей позвать начальника.
— Adiposa familians[8], — машинально произнес я себе под нос, рассматривая их.
— Что такое? — грозно пробасила мамаша.
— Латинское выражение. Медицинский термин. Вам не понять. — Я жестом предложил им сесть и, переплетя пальцы, спросил: — Что вас беспокоит?
— Где врач? — хмуро спросила мамаша.
— Я и есть врач.
— Нет, настоящий врач.
— Заверяю вас, я самый настоящий врач, — спокойно ответил я. — Может, диплом вам показать?
— А, вы, наверное, новый мальчик доктора Хоккета?
— По меньшей мере его новый ассистент.
С минуту она молча поедала меня глазами.
— Не могу сказать, что с радостью доверю вам мою маленькую Еву, — сказала она наконец.
Сама Ева тем временем мрачно разглядывала меня, сосредоточенно ковыряя в носу.
