в моем голосе требование и напор.
— Не помню, извините.
— На что спорили?
— Что?
— Спорили с подругой на что? — стараюсь говорить как можно мягче.
— Что я познакомлюсь с вами и попрошу телефон, а она покажет бармену грудь.
Смешно.
Качаю головой, не скрывая улыбки.
— И после того, что рассказывали в криминальных новостях, ты пошла простить у меня телефончик?
— Да, а что такого? — девушка заметно осмелела, снова подошла, в глазах блеск. — Я люблю сильных и властных мужчин, которых все боятся.
Какая дура. Ей надо парней любить ее возраста, а не восхищаться уголовником с убойной статьей и ходкой в семь лет.
Этот мир точно сошел с ума.
— А если я не буду с тобой знакомиться, титьки бармену покажешь ты?
— Да, — а вот теперь уже нерешительно, смотрит в недоумении.
— Иди показывай, ты проиграла.
— Но… как? Вы ведь…
Она снова смотрит на подругу, та лишь крутит пальцем у виска, в этом я с ней солидарен.
Не стал дожидаться обещанного стриптиза, бросил купюру на стол, вышел на улицу. Нужно было заехать в ментовку, поставить отметку, шепнуть пару слов подполковнику, наведаться к Кариму в клуб.
«Ровер» урчал, как сытый зверь, а мой внутренний все еще сидел в клетке, царапая острыми когтями сердце. Но это даже и хорошо, иначе не удержу его, могу наделать глупостей, а их время уже прошло.
— Говорите, — неизвестный номер.
— Данил, верни Владу, она ни в чем не виновата, верни.
Марина, голос тихий, всхлипывает, раньше не мог видеть ее слезы, самому плохо было, а теперь пусть утонет в них.
— Да пошла ты.
— Сафин, ты прям по расписанию ходишь, хоть в пример ставь другим — не законопослушным гражданам.
Мальцев довольно улыбается, щурит свои свинячьи глазки, как же за семь лет человек может измениться внешне, вроде он не был таким толстым.
Молчу, подхожу ближе, пряча документы в задний карман джинсов. Мне и самому смешно, как представлю, если вся эта поганая контора узнает о его интимных шалостях, вот шумиха-то пойдет. Звезды так и посыплются с погон, хоть желания загадывай.
А может, нет, и они здесь все прогнившие насквозь, и чем выше звание и статус, тем извращеннее пристрастия.
— Сергей Ильич, тебе когда полковника-то дадут, или еще не заслужил? Не отличился еще в боевой службе?
Мальцев кряхтит в кулак, поправляет пиджак.
— Вот тебя, упыря, закрою на десятку, только повод дай, тогда наверняка будет еще одна звезда.
— А чего не на пожизненное да строгач? Как-то мелко мыслишь, всего десятка, — откровенно издеваюсь.
— Ну, это я сплю и вижу, а так, Сафин, я тебя предупреждаю: хоть одна жалоба — и пойдешь обратно нары полировать.
— Какой ты ушлый, Сергей Ильич, — в узком коридоре областного УМВД безлюдно, по случайному стечению обстоятельств я именно здесь должен отмечаться. — Я же теперь законопослушный гражданин, не бухаю, не дебоширю, так, иногда наслаждаюсь стриптизом в Каримовских клубах. Хорошо там, правда?
Чисто намек, ничего больше, хотелось увидеть реакцию этой туши в погонах. Вот глазки забегали, Мальцев поджал губы, сука, рыльце в пушку, а может, и не только в нем.
— Сафин, иди, не мешай работать. И запомни: хоть один косяк — и я лично возьму тебя.
Открыто смеюсь в глаза. Как все-таки власть расслабляет людей. Ухожу, не прощаясь, значит, никто никому не сообщал о том, что я забрал девчонку и увез насильно.
Даже на ушко не шепнул? Минаев меня начинает удивлять, неужели до такой степени все равно до родственницы? Может, что задумал? Славка может вынашивать свой план, в отличие от моего, такого спонтанного.
Клуб «Район», стильная вывеска, торможу на стоянке, иду к черному ходу, впускают сразу, даже говорят, где можно найти хозяина. Долго ведут по узким коридорам.
В просторном помещении, куда меня привели, несколько мужчин сидят на низких топчанах, дым кальяна с примесью дури висит в воздухе.
Время три часа дня, а тут словно вечеринка и не заканчивалась, но продолжается уже вяло и неспешно. Почти обнаженные девушки, одна как раз сейчас старается в районе паха того самого Карима. Он лишь давит на ее затылок сильнее, дергается, прикрыв глаза, потом отталкивает шлюху в сторону, заправляет член в расстегнутые джинсы.
— О, кого я вижу, сама легенда пожаловала в мою скромную обитель.
— Да, что «скромная», я обратил внимание.
— Чем обязан? Присаживайся, брат, выпей, покури, все для тебя. Угостись парой дорожек, — Карим указывает на стеклянный столик, на нем пластиковые карты, наркота, свернутые в трубочку купюры. — Может, девочку? Хотя, я слышал, у тебя сейчас своя зверушка завелась.
О, а это интересно.
— Откуда такая информация? — присаживаюсь в кресло, но отказываюсь от предложенного.
— Так город маленький, а зверушка непростая.
— Забавно, Минаев побежал жаловаться тебе, а не ментам. Как интересно устроен мир. Он тебе чисто в жилетку поплакаться или просил помочь?
Карим молчит, снова затягивается, выпуская густой дым прямо перед собой, так что его лица становится не видно. Когда меня закрыли, этого клуба не было, а у него было несколько мотелей, они же притоны с наркоманами и проститутками, где барыги толкали второсортную дурь.
Каждый занимал свою нишу, такие, как Карим, всего лишь небольшая шестеренка в огромном отлаженном механизме. Но вот случилось так, что он стал что-то и значить. Интересно, как поднялся? Кто помог?
Мы не имели с ним никакого дела. Мы — как странно сейчас звучит. Я уже стал забывать, что нас было трое: я, Минаев и Сашка. Александр Седых, друг, каких нужно еще поискать. Не хочу откатываться в прошлое, и так несколько лет собирал память как мозаику, но так и не получается вспомнить тот вечер.
Смотрю на Салиева, суровый кавказец, видно, что под кайфом, не знает первое правило наркоторговца — не сидеть на своей же дури.
— Так чем обязан, Саф? Только из уважения к прошлому. Высоко вы тогда поднялись, жаль, на вершине остались не все.
Да, не все. Кто на дне, кто в могиле, а кто-то, зацепившись крепкими зубами, столкнув всех вниз, остался на той высоте. Но это мы исправим.
— Расскажи о Минаеве. Приезжал? Что рассказывал?
— А ты вернулся вершить справедливость? Или покарать и все отнять? Наказать за прошлые дела?
