Лёли чесался язык спросить, знал ли он размер ноги своей жены. Но она решила не язвить. Мужику, видно, и так плохо. Вон взгляд какой. Будто о помощи просит, а вслух не говорит.
— Бассейн есть на "Парке культуры". А вот у нас в школе прекрасный кружок рисования. Там чудесный педагог Фёдор Викторович. У них оборудованная мастерская на четвёртом этаже. Они много ходят в музеи. Ездят на природу. Можно уже в этом году записать Катю в группу. Тогда она сможет начать уже в сенябре. Там места быстро разбирают. Хотите?
— Хочу. Конечно. Спасибо, — закивал Кузьмин.
Больше всего на свете он хотел закончить эти "ролевые игры". То в доктора, то в учительницу. И поговорить просто. Как обычные люди разговаривают.
— Когда Вы заканчиваете? — выдал он вслух. Подумал, что это не самая удачная фраза, чтобы потом предложить её проводить. Но ничего изящнее в голову не пришло.
— А я сегодня и не начинала. Просто зашла занести тетради. Я их в больнице проверяла. И забрать одно пособие. Там чертежи интересные.
— Может быть тогда мы…, - Кузьмин замялся.
— Александр Евгеньевич, скажите, то, что Вы пришли устраивать Катю в нашу гимназию, это случайность?
Вот это был контрольный в голову.
— Нет. Мне посоветовали эту гимназию. Она недалеко от больницы, — ответ был бледненький, на слабую троечку.
— Могу спросить, кто посоветовал?
— Коллега. И да, Ольга Владимировна, я знал, что Вы тут работаете.
Склодовская нахмурилась. А Кузьмин по-настоящему испугался. Если он всё испортил, ни в жизни себе не простит.
— Думаю, нам лучше пройтись, — выдала Лёля.
Значит, приговор не окончательный. Кузьмина трясло.
Он дождался, пока она закроет кабинет, сдаст ключ, тепло попрощаться с охранником. Наконец, они вышли на улицу. Лёля вдохнула глубоко.
— Ну, вот теперь, когда Вы не врач, а я не учитель, скажите, чего Вы хотели от меня?
— Всего.
— Не поняла…
— Я хотел в Вами всего. Что бывает между двумя людьми. Встреч, прогулок, разговоров, впечатлений, споров, надежд. Всего, Лёля.
Кузьмин сам не понял, откуда только взялись силы, смелость и нужные слова в этот момент. Наверное, пришли из её больших серо-голубых глаз, которыми она смотрела будто вглубь, в центр сердца.
— Чего тебе сейчас больше всего хочется? Хачапури?
— Нет. Хачапури — это и тогда было не первое желание. Ты помнишь, что сказал мне тогда?
— Я сказал, что сейчас важны любые удовольствия…
— От тактильных до гастрономических, — продолжила она его фразу, — Я хотела потрогать твою щетину, — Лёля потянулась пальцами к его лицу. Замерла в нескольких сантиметрах, — Можно?
Александр сам прижался щекой к её ладони. Закрыл глаза.
Большой, сильный, умный, талантливый мужчина. В её руках.
Глава 23
Бывает, когда с человеком просто хорошо. Без условий. Везде. Независимо от погоды, места и настроения. Это великая редкость, конечно.
Брести по солнечной Пречистинке пусть и недалеко, только до Кропоткинской, было просто хорошо. Несколько минут за руку. Впервые. Руки не хотелось отпускать.
— Давай я тебя провожу.
— Я живу на Филях. У тебя сегодня свободный день?
— Нет. Я сбежал с работы.
— Тогда тебе нужно туда, — Лёля кивнула в противоположную сторону, к Садовому.
— Прогоняешь?
— Нет, что ты. Я просто… Никак пока не могу осознать, что держу тебя за руку.
Кузьмин поднял их сцепленные ладони, поцеловал Лёлину. Она смотрела на него, не отрываясь.
— Скажи, а как тебя сокращают? Шура? Алекс? Саша?
— Первые два варианта. Правда Алексом меня зовут только друзья детства. А Шурой — родные. Тебе какой вариант нравится?
— Я подумаю.
— Мы же увидимся?
— Конечно.
— Сегодня?
— Ты хочешь сегодня?
— Очень. И завтра тоже хочу.
Лёля рассмеялась совсем беззаботно. Рядом с этим мужчиной её тревоги сами собой исчезли.
— У тебя есть мой телефон?
— Нет. А ты дашь?
— Откуда же ты тогда знал, где я работаю? Из карты же?
— Нет, это Сергей Семченко номер школы запомнил. А твою карту мы с выписки найти не можем. Уже всё перерыли. Как сквозь землю.
Лёля хмыкнула.
— Найдётся. Пиши номер. Она тебе ещё нужна?
Александр смотрел на неё сверху вниз. Руку так и не отпустил. Притянул ближе. Обнял.
Лёля была готова растечься лужицей прямо тут, среди толпы. Застыла, боясь пошевелиться и разрушить это хрупкое ощущение.
— Мне твоя карта не нужна. Я там каждое слово наизусть помню. Мне нужна ты.
Вот так просто. Совсем естественно. И совсем не думая. Просто твёрдо зная, что это именно так.
— Тогда я жду тебя. Да?
— Ждёшь? Конечно.
— И ты позвонишь, когда закончишь?
— Да. Обязательно.
Так, наверное, расстаются после свиданий шестнадцатилетние. Когда нереально оторваться. И кажется, что отпустишь, а эта ладонь никогда уже не возьмёт твою. Поэтому нужно держать, сколько возможно.
Лёля ехала домой в метро. Щеки полыхали. Это означало, что о ней думают. Она всегда это чувствовала. Ни читать, ни думать о чем-то она не могла. В голове было пусто и солнечно.
Глава 24
Когда Лёля исчезла за дверями метро, Кузьмин стоял и смотрел на них ещё минуту. Обалдевая совершенно.
С этой женщиной всё было совсем не по шаблону. А это они ещё даже не целовались. Хотя хотелось очень. Но будто оба, не говоря ни слова, решили, что оставят это на потом. Как оставляют самое лучшее, самое важное или самое вкусное. Губы от этих мыслей закололо.
Он впрыгнул в троллейбус, идущий в сторону больницы. Так легко на сердце у него не было очень давно. Может быть даже с юности. За окном мелькала Москва. Разноцветная, солнечная и весенняя. Впервые ему хотелось прогулять работу. Бросить все к чертям. И помчаться, сломя голову, на Фили.
Когда он вернулся в отделение, стало понятно, что расслабляться не время. Снова звонок из приемного. Две срочные консультации.
Когда Кузьмин почти бегом вскочил из клиники, на ходу набирая номер Лёли, весенние сумерки уже начали густеть.
К стоящей у окна Вересовой подошёл Сергей.
— Ир, карту Склодовской верни. Лучше сама. Я видел её у тебя в шкафчике.
— Твой любимый Кузьмин умчался. Да? — Вересова чуть не плакала.
— Да, Ир. Не злись. На, держи конфетку.
— Да иди ты… Идите вы все…, - Вересова сорвалась на крик, — Почему? Вот скажи, почему? Почему опять не мне? Вот Машке твоей ты достался. Далеко пойдёшь. Все говорят, что у тебя дар врача! Кузьмин… Этой ведьме рыжей!
— Ир,
