губу.
— О, да?
— Я найду этим губам лучшее применение, и ты, черт возьми, хорошо это знаешь.
— Нет, ты этого не сделаешь, — уверенно заявляю я.
— Ох? — Его брови удивленно приподнимаются.
— Ты не заставишь меня ничего делать. — Его глаза мечутся между моими и моими губами. — Ты облажался, Тео, и ты это знаешь. Ты хочешь доказать, что ты не лживая сука, какой я тебя считаю, тогда ты знаешь, что тебе нужно поступить правильно.
— Ты заноза в моей заднице, Эмми.
— Теперь это часть моей работы, да?
— Что? — Спрашивает он, его брови сходятся вместе. Он выглядит почти симпатичным с замешательством, написанным на его лице.
— Как твоя жена, — поддразниваю я, хотя и с гримасой.
— Эм, — вздыхает он, — я уже говорил тебе…
— Что ты не имеешь к этому никакого отношения. Да, да. — Залезая в пакет, я вытаскиваю свой бургер и разворачиваю его. — Единственное, что я знаю прямо сейчас, Тео, это то, что я собираюсь выяснить правду, хочешь ты мне ее сказать или нет, и я выберусь из всего этого, что бы это ни было.
Он сам берет свою еду, и мы едим в тишине очень долгое время. Небо чистое, и я наблюдаю, как звезды мерцают над нами, пока я жую. Я почти ничего из этого не чувствую на вкус. Я не уверена, связано ли это с моей усталостью или с моей компанией, но, насколько я знаю, я могла бы есть солому.
Только когда мы заканчиваем, и он относит мусор в мусорное ведро, вероятно, отчаянно пытаясь избавиться от вони, он снова заговаривает.
— Как ты думаешь, почему я не хотел трахнуть тебя, Эм? Я знал, что если я это сделаю, что если мы завершим… это без твоего ведома, ты бы возненавидела меня за это.
— Да, ты, блядь, все понял правильно. Не мог бы ты отвезти меня домой сейчас, пожалуйста? — Спрашиваю я, отворачиваясь от него и пресекая все, что он еще мог бы захотеть сказать на эту тему.
Теперь, когда я поела, все, чего я хочу, — это впасть в кому. Я просто чертовски надеюсь, что, когда я проснусь, все это окажется одним ужасным кошмаром.
Как только мы возвращаемся домой, Эмми идет в свою комнату и хлопает дверью.
— Тогда спокойной ночи, — кричу я, мой голос полон сарказма.
Она что-то бормочет за массивным деревом. Я уверен, что это резкое замечание, но я не задерживаюсь, чтобы заставить ее повторить его.
Я мертв. Возможно, какая-то часть меня готова спорить с ней до утра в надежде немного смягчить ее, но есть большая часть, которая слишком истощена.
У меня горят глаза и болят мышцы.
Я сбрасываю одежду, как только переступаю порог своей комнаты, аккуратно складываю ее и оставляю на стуле — чего, я уверен, Эмми не делала.
Я обнаруживаю, что я прав, не прошло и двух минут, как я включил запись с камеры из ее комнаты и обнаружил, что она покрыта сброшенной одеждой и остальным ее дерьмом.
При виде этого стон вырывается из моего горла, но я быстро игнорирую все это в пользу нее.
Она даже быстрее меня разделась и забралась в постель.
Я не могу видеть столько, сколько хотелось бы, но, когда ее нога высовывается из-под одеяла, я могу сказать, что на ней снова одна из моих рубашек. Когда я увеличиваю изображение, клянусь, на ней нет никаких чертовых трусиков.
Знает ли она, что я могу ее видеть?
— Черт, — я шиплю, обхватывая рукой свою длину.
Она прямо напротив по коридору.
Бери, что хочешь.
Это никогда не останавливало тебя в прошлом.
Почему я вдруг забеспокоился о морали и поступаю правильно?
Когда ее спящая фигура заполняет мой экран, я медленно глажу себя, испытывая искушение схватить эту чертову банку с вазелином.
В конце концов, я выбираю что-то гораздо лучшее.
Я пересекаю холл голым, мой ноющий член торчит передо мной, и тихо проскальзываю в ее комнату.
Ее тихий храп заполняет пространство, когда я обхожу кровать, чтобы видеть ее.
Моя спина прижимается к стене, и я снова обхватываю пальцами свою длину. Возможно, это не так хорошо, как ее прикосновения, но с ее запахом, наполняющим мой нос, и с ней прямо передо мной, это намного лучше.
В мгновение ока мои яйца подтягиваются, и я рисую своей спермой на ее губах. В ту секунду, когда ее язык выскальзывает, чтобы проглотить ее, я вновь становлюсь полутвердым.
— Господи, Мегера, — бормочу я, отступая назад, пока не сталкиваюсь со стеной.
Я соскальзываю вниз, моя задница ударяется о мягкий ковер, пока я смотрю на нее, чувствуя, как мои конечности тяжелеют, чем дольше я сижу там.
* * *
Я вздрагиваю и растерянно моргаю, когда не сразу понимаю, где нахожусь.
— Черт, — шиплю я, понимая, что свернулся калачиком на полу в комнате Эмми.
Мой взгляд устремляется на кровать, но я быстро понимаю, что она все еще без сознания.
— Черт.
Только когда я сажусь, я обнаруживаю, что она на самом деле не спит, потому что пара темных глаз пристально смотрит на меня.
— Эм? Черт, прости, я…
— Что ты здесь делаешь, Тео? — Спрашивает она хриплым ото сна голосом.
— Я… эм… — То, что она должна уметь читать на моем лице, явно выдает меня.
Подняв руку, она вытирает губы, хотя они уже давно чистые после того, как она слизала мою сперму, как будто это было что-то, что стоило попробовать.
Вкратце, мне интересно, действительно ли она проснулась и осознавала, что мы оба делали. Но потом я вспоминаю, что она, вероятно, откусила бы его, если бы это было так.
— Ты первоклассный урод, Тео.
— Да, — говорю я, поднимая руку и потирая затылок. Возможно, я немного не уверен в том, что произойдет дальше, но я не делаю никаких движений, чтобы прикрыть свою наготу. Чему я рад, когда ее глаза на мгновение опускаются на мой член.
О, черт возьми, да. Умоляй меня об этом, я вызываю тебя.
— Но что-то подсказывает мне, что тебе это нравится.
Ее язык пробегает по нижней губе, когда она приподнимается на локтях и на этот раз более явно проверяет мое тело.
— Есть кое-что, что я не совсем ненавижу в тебе, я отдаю тебе должное. — Ухмылка изгибается на ее губах, когда она наблюдает, как мое тело полностью твердеет от ее намекающего тона.
— О, да? — Спрашиваю я, делая шаг вперед.
Ее грудь вздымается, когда она смотрит на меня, но остальная часть ее тела прикрыта черным пуховым одеялом.
