class="p1">— Знаешь ведь. О минете.
— Хм… Тему меняешь?
— Интересуюсь.
— Я тебе уже сказал, что не практикую сношений с неживыми партнершами. Есть в этом что-то совсем уж ненормальное, даже для такого озабоченного и всеядного, как я.
— То есть я это делала плохо?
— То есть конкретно ты в этом вообще не участвовала. Имя.
— А разве мужчине есть разница?
— Имя-я-я.
— Да ладно, брось. Туда-сюда — все одно и то же. В чем прикол?
— И-и-имя-я-я-а-а.
— Катя.
Боев замолчал, похоже, прикидывая, вру ли я ему.
— Разница есть. Когда женщина реально хочет тебе отсосать, еще и сама от этого кайф ловит, это охеренно лучше, чем даже любая профи с самой глубокой и неблюющей глоткой.
— Скажешь тоже. Минет это… — противно и то, что нужно перетерпеть. — Только для мужчины. Как женщина может от этого кайфовать?
— По твоей логике мужчина не может кайфовать от куни, потому что это только для женщины.
— От чего?
— Та-а-ак, — протянул он и подцепил мой подбородок, поворачивая к себе лицом. — Вот теперь мне прям сильно интересно стало, что же ты за создание такое. Сходу незнакомому дядьке себя предлагаешь, отсосать для тебя — фигня делов, но при этом про куни не слышала и на самом деле секс тебе на хрен не нужен.
— Я слышала, — не сразу, но я сообразила, о чем он.
Как-то было у нас ЧП в приюте. Парень один, из старших, вздернуться решил. А все потому, что остальные его совсем зашпыняли, обзывая пиздолизом директрисы. Вроде как даже кто-то даже видел… ну… сам процесс. Короче, общее мнение об этом было резко отрицательное, причем и у парней, и у девчонок. Все брезгливо морщились и фыркали.
— Только слышала? Неужто ни разу никто не делал? Выглядишь даже на первый взгляд там очень аппетитной. Да ладно! Ты покраснела!
На самом деле меня внезапно бросило в жар. Потому что от его «аппетитно» в разуме родилась ужасающая в своей бесстыдности картина: боевская башка с коротким золотистым ежиком волос между моих раскинутых бессовестно ног. И вызывала она совсем-совсем не отвращение от такого, казалось бы, как минимум неприятного действа. Мощный импульс, прошивший снизу вверх, заставил резко сжать бедра.
— Скажешь тоже, — фыркнула я, отворачиваясь. — Мне ничего такого и даром не надо.
— Это почему? Потому что секс, по-твоему, по кайфу только мужикам?
Как бы невзначай он переместил свою ладонь с талии мне под правую грудь, мягко подхватив ее, как в чашу. В районе моей поясницы дернулся его член, и, непонятно почему, от этого потянуло внизу живота.
— Вовсе нет. Я знаю, что и женщинам это может нравится.
Боев шевельнул большим пальцем, легко задевая мой сосок и тот сразу съежился. И это было… не противно.
— Но не тебе? — Андрей наклонил голову и едва касаясь погладил губами кожу у меня за ухом. Почудилось, что от этого волосы у меня на затылке стали шевелиться и вдоль позвоночника потек горячий ручей, что собирался и копился внизу, наполняя все внутри там чем-то тягучим и жарким.
— Не… не мне. — Его палец стал выводить круги по ареоле, отчего она пошла пупырышками, а мне приспичило заерзать на месте. Но я держалась, не шевелясь.
— Вообще ни разу?
Вторую ладонь он положил мне на живот, пониже пупка, как будто мог знать, что именно там сейчас происходит что-то странное.
— Ни разу. — В ванной стало душновато, и я шумно выдохнула, все же чуть сдвинувшись от него. Но от этого воздействие прикосновений его рук только усилилось. — Я — бревно с глазами.
— Да неужели? — Он бесцеремонно накрыл мой лобок, и сразу, не дав мне успеть напрячься, проскользнул средним пальцем между складок, и меня будто током прошибло, подбрасывая на месте.
— Что ты… — вышло похожим на всхлип, и я схватила его за запястье, собираясь остановить.
— Тш-ш-ш-ш! — зашипел он в мою кожу и прихватил зубами мочку уха, одновременно немного сжав захваченную грудь. Снова шевельнул пальцем, послав по моим нервам разряд. — Ах ты ж бревнышко какое у меня тут чувствительное и все скользкое уже внутри.
— Боев, не на… — Я впилась уже ногтями в его кожу, силясь отпихнуть кисть, что не пойми как превращала меня в дергающуюся марионетку. Но хуже всего то, что в голове зашумело, опустело. Как если бы я собиралась отключиться, но в тоже время по-другому совсем.
— Надо, Катя, ой как надо, — хмыкнул он самодовольно в мою шею, притиснул ближе, начав толкаться стояком в поясницу. — Ну давай, девочка, просто расслабься и дай дяде сделать тебе хорошо.
Его палец теперь непрерывно кружил по дико чувствительной точке. Отталкивать его руку я уже перестала. Наоборот, вцепилась, то ли держась сама, чтобы не улететь не пойми куда, то ли удерживая его, чтобы не прекращал делать то, что делал. Спину гнуло, в глазах мельтешило и плыло, ноги двигались сами собой, взбивая воду в ванне. Пятки скользили по гладкому дну в поисках опоры, что, казалось, стремительно исчезала из под меня. Мышцы и нервы натянуло, будто я вся стала струной.
— Вот так, Катюша, давай, кончай.
Хриплое ворчание Боева сработало как спусковой крючок, что со всей дури лупанул там, где все уже было натянуто до предела.
Внутри что-то лопнуло, больно, сладко, оглушая и ослепляя. Тело трясло. Сознание отключилось, пропуская через себя сокрушающую все на своем пути волну.
И только когда чуть попустило, я поняла, что суть этой волны была чистым удовольствием. Неизвестным мне и реально пугающе чрезмерным с непривычки, но да, это был настоящий кайф.
— А мужика-то у тебя и не было ни разу, загадка моя, — тихо засмеялся Андрей, мне, обвисшей, как тряпка безвольная, в волосы.
— Был.
— А я говорю, что не было.
— Эй, ну только не опять! — проворчал я, услышав, как Катька засопела почти сразу, как только ее оттрясло после оргазма. — Ну а чего ты хотел, долбоящер? Ответной дрочки или чего покруче? Она же еще еле ползает.
Зуб даю, что оргазм был первым в ее жизни. Если бы она хоть раз до этого кончала, то не реагировала бы так: шок, паника, отчаянные попытки вернуть себе контроль.
— Не понимает она, отчего бабы орут, ага, — фыркнул себе под нос.
А сама-то как запела. Не знаю, как и сдержался, чтобы не насадить ее на себя, еще дрожащую, кричащую. Пальцами чувствовал, как она внутри вся сжималась. Горячая, влажная, тугая — хоть ори, какая вся лакомая. Была бы уже на
