Я прекращаю цедить свой Мохито. И удивлённо смотрю на неё.
— Извини, — произносит подруга.
И остаток кофейного брейка мы просто молчим. А после — идём в тренажёрку. И занимаем каждая свой агрегат. Я — беговую дорожку, а Машка — ножной, для прокачки своих ягодиц. Хотя, они у неё даже слишком прокачаны.
Перебирая ногами, я думаю. Вспоминаю тот день, когда получила развод. Свидетельство! Просто бумажку, где было написано, что мы больше не муж и жена. Мы получали его по-отдельности. Каждый был сам по себе.
Однако Самойлов прислал сообщение:
«Поздравляю!», — и рядом приклеил свой собственный документ.
Я хотела поздравить в ответ. Но в последний момент передумала:
«По-твоему, это повод для радости?», — написала язвительно. Внутри у меня было пусто. Как будто сквозь трещину в вазе ушла вся вода.
Он не заставил себя долго ждать.
«Это ты хотела развод, а не я», — ответил Самойлов.
Теперь этот фактор всегда будет против меня. Это же я попросила развод! Это я его выгнала из дому! Это я — самый страшный злодей. А Илюша — хороший.
«А чего ты хотел?», — если к нему приложить интонацию, тот этот вопрос мог звучать совершенно иначе. Акцент на слове «чего» упрекал. А если выделить «ты», то получится — я извиняюсь.
Он написал невпопад. Просто, желая напомнить:
«Я любил нашу семью».
Эта фраза была не закончена. В продолжении было: «А ты?». Он меня обвинял. Будто я не любила!
«Это ты всё разрушил! Убил! Растоптал!», — хотелось мне выкрикнуть. Но пальцы застыли. Я прикусила губу, и ответила с явной иронией:
«Самойлов, ты не умеешь любить».
И представила, как он кричит: «Я умею!»…
Смартфон оживает в корзинке, где кроме него поместилась бутылка с водой, полотенце и яблоко. Одно из тех, привезённых Эльдаром. Румяное, спелое! Оно вдохновляет меня.
Я нажимаю на кнопку, перехожу на медленный бег. Затем замедляюсь сильнее, до шага. Беру телефон. Индикатор горит, извещая о том, что пришло сообщение. Это может быть кто угодно! Денис с новостями, что к ужину будет. Хотя, как всегда, не успеет в обещанный срок.
Динка напишет, что для конкурса ей нужен новый костюм и пришлёт фотографию из интернета — какой именно. Эльдар с пожеланием доброго дня и вопросом: нужны ли мне яблоки? Или Витя… С интимным подтекстом, который читается даже в обычном «Привет».
Я зажигаю экран. Открываю свой мессенджер. «Тамара Петровна» с загадочной авой, где вместо неё — куст цветов. Сообщение просится, чтобы его прочитали. Мой смартфон слишком узкий! И, не входя, я могу прочитать лишь начало: «Операция прошла…». И чтобы узнать, заставляю себя надавить…
«Операция прошла успешно. Это пока всё, что я знаю. Целую тебя, дорогая», — пишет свекровь.
И я закрываю глаза. Успешно! Мне большего знать и не нужно. Такое короткое слово, а в нём заключается жизнь.
Глава 15. Илья
Самолёт покидает священные земли. Я в этот раз сижу у окна. Смотрю сверху вниз на то, как удаляются огни Тель-Авива. Чего мне стоило только уехать! Снежана устроила сцену. Рыдала, просила остаться.
— Лапуль, не могу. Это всё ради нас! Иначе меня уволят, — пытался её успокоить.
— Ты бросаешь меня? Ты уже не вернёшься? — вцепилась она в мой рукав.
Я притянул её к себе, уткнулся в макушку:
— Ты вернёшься сама, через пару недель.
— Сама? — она отстранилась, глаза выражали испуг, — Но я… не смогу! Я без тебя не смогу!
Я понял, что выбора нет. Меня отпустили на пару недель, но вызвали раньше. Начальству плевать, что в жизни бывают проблемы и поважнее рабочих задач. Ему нужны деньги!
На нашем предприятии царит строгая иерархия. Я нахожусь не на самом верху. Надо мной есть другие начальники. И один из них, звоня мне по скайпу, сказал недвусмысленно:
— Может, ты Диму посадишь вместо себя? Он всё равно постоянно тебя замещает.
Я сцепил кулаки под столом. Экран ноутбука моргнул, связь зависла. И физиономия босса осталась перекошенной. Я хмыкнул, забыв, что видеокамера может снимать.
— Илья, ты чему усмехаешься? — прокричал голос главного.
Я откашлялся, вернул озадаченный вид.
— Я вернусь, как только…
— Ты вернёшься следующим рейсом! — отрезал он.
Возражения были отвергнуты. Как в зале суда, я ощутил себя заключённым. Которому дали возможность сбежать, но он пренебрег ею.
— Хорошо, — отозвался вполголоса.
Мы обсудили условия. Сверхурочные будут оплачены! И на том спасибо. Но теперь предстояло решить со Снежаной…
Медсёстры в больнице были чудесные. Хотя ни одна из них не говорила на русском. А других языков моя Снежа не знает! Так что пришлось нанимать ей «помощника». Врач согласился за ней присмотреть. Пожилой, он вошёл в положение.
Я оставил ей карточку и немного налички.
— Божечки, — шептала она, перебирая в руках разноцветную пачку израильских шекелей, — И что мне делать с этим?
— Сложи в кошелёк. И прошу тебя, будь осторожна! С врачами я всё порешал, в город сама не ходи. Такси отвезёт в аэропорт, дальше…
— Я не полечу сама! — принялась она возражать. Небрежно отложила в сторону банкноты.
Я вздохнул и взял сумочку Снежи. Достал её розовый кошелёк, и принялся складывать деньги.
— Слышишь, Илья! — сказала она, задыхаясь, — Хочешь бросить меня, так и скажи!
Я прервался:
— Я никогда не брошу тебя, — заверил её, — А вот ты меня бросишь, если меня уволят с работы.
Она изменилась в лице:
— Нет! Ты что! Я никогда…, - и расплакалась, — Я просто не выдержу здесь одна.
Поймав её руки, я сжал их:
— Это я буду там один, а вы здесь с Никиткой.
— А Джек? — возмутилась Снежана.
Мы оставили псину специально обученным людям. Слава Богу, есть такая услуга. И я собирался оставить всё так до приезда Снежаны.
— А что Джек? — изобразил непонимание.
Снежа нахмурилась:
— Ты же не оставишь его у посторонних людей?
— Э… нет, — я убедительно затряс головой.
«Хоть какая-то польза», — подумал я в этот момент, наблюдая, как Снежа воспрянула. Стала меня инструктировать: сколько раз гулять с Джеком, чем кормить и как вычёсывать колтуны.
— Я даю ему витамины, и корм. Сухой не бери! У него от сухого запор.
Я кивал. Понимая, что Джека придётся забрать. Ведь Снежана непременно потребует его показать. Чтобы послать поцелуй по видеосвязи. Она даже мне ежедневно звонила, в соседнее здание. Будто я был на другом краю света! И рассказывала о том, что случилось минуту назад.
— Ну вот, видишь, хоть какая-то польза от меня, — я улыбнулся.
— От тебя столько пользы! — заверила Снежа и показала мне фото таблеток, которые нужно давать её псу.
Теперь я лечу в направлении дома. Хотя, где теперь дом? Сосед у меня — какой-то прыщавый подросток и женщина в теле. Которую стыдно просить подниматься. И потому я терплю!
Вижу, как стюардесса толкает тележку по проходу. И понимаю, что до туалета мне не добраться как минимум ещё полчаса. Свыкаюсь, вздыхаю и смотрю в маленький экранчик перед собой. Там идёт проморолик про Иерусалим. Вот бы где побывать! Возможно, ещё и удастся.
— I'm sorry, do you prefer chicken or fish, (Извините, что вы предпочитаете, курицу, или рыбу?), — слышу над ухом.
Чуть подумав, бросаю:
— Chicken, please, (Курицу, пожалуйста).
Стюардесса снимает с тележки один из подносов. На нём мой обед.
Я киваю:
— Thank you, (Спасибо), — и с трудом принимаю из рук стюардессы поднос.
Женщина с краю взяла себе рыбу. Обычно мы с Настей клевали еду друг у друга. Как давно мы летали куда-то вдвоём?
«В Таиланд», — вспоминаю слова. И то, как порезал её загранпаспорт. Наверняка, она сделала новый. А вот есть ли, с кем ехать в Таиланд?
Больше полугода прошло, а мне до сих пор трудно думать об этом. О том, что она может с кем-то другим… Почему? Мне должно быть без разницы, разве не так?
Мать сказала, что якобы Настя ни с кем не встречается. Неужто, тот хрен отвалил? Ведь бесит даже не то, что она будет трахаться с ним. А то, что он счёл, будто он ей подходит! Выводит меня из себя.
