его такого. Свободного, раскрепощенного, знающего себе цену. Мне нечем ему ее заплатить.
Он тоже напряжен. Выдыхает лишь, увидев меня в полотенце. Целую и невредимую.
Я отдаю себе отчет, что смотрю на него волком. Но по другому сейчас у меня не получится. И я все же взглянула на себя, прежде чем выйти из ванной. Такое жалкое зрелище… Красный нос, опухшие веки, так, что глаза едва видно. Бледная. Мне не хочется, чтобы я становилась такой. Это разрушает.
Скандал устраивать не собираюсь. Всего лишь хочу попросить его уйти, оставить мои ключи и забрать свои.
Но не успеваю открыть рот, как Демьян стремительно приближается, стискивает меня сильными руками, крепко вжимает в себя. Чувствую, как по его телу проносится дрожь…
— Прости меня, — слышу болезненный выдох.
Даниэла
— За что? — отзываюсь глухо. Прислушиваюсь к себе. И меня пугают собственные ощущения. Просто потому что Валеев меня обнял, меня окутывает тепло.
Я в ужасном эмоциональном состоянии, в этом я себе отдаю отчет. И вина за него целиком на Демьяне. Но воевать с ним у меня сейчас нет сил. Они все ушли на ночную истерику, длившуюся бог знает сколько времени.
Где-то внутри сжимается ожидание того, что после его слов ничего уже нельзя будет исправить. И я жду их — его слов. С обреченностью. Просто жду. Уже ничего не требую, не качаю права. Хочу знать, в какой точке мы с ним оказались, чтобы понять, что я с этим всем буду делать.
Не мы.
Я.
Демьян удивляет меня в очередной раз, опускаясь передо мной на колени и обнимая меня руками за бедра. Вжимаясь в мое тело со всей силой. Только вот моего носа достигает его запах. Перегар… И женские духи… Какая-то струна в сердце рвется с пронзительным визгливым звуком.
Дзинь…
— Дань… Я… — он запинается. Что уж теперь? — Я просто смотрел…
По-прежнему ничего не понимаю. Но к тысяче моих чувств примешивается еще одно — нежелание знать, что же произошло. Притвориться, что ничего не было. Только что это мне даст?
Молчу. Я не буду облегчать ему ни единого шага. Нельзя брать на себя чужую ношу. Это бессмысленно и опасно. Как для тебя самого, так и для другого человека.
Демьян втягивает через стиснутые зубы воздух и продолжает.
— Я был с друзьями. В клубе. Герман тоже там был. Выпили. И понеслось… Мы оказались с ним и девушкой в комнате. Он начал ее целовать и раздевать, она не была против. Потом… Он стал ее трахать. Предложил мне присоединиться. Я отказался…
— Но не ушел… — тихо роняю я. Кажется, в этот миг осознаю, что с этим мужчиной у меня не будет ни своего дома, ни детей, бегающих по лужайке, ни общих собаки и кошки. Вернее, раз он здесь, всё это возможно. Но все, что он даст мне, будет лишь фасадом, скрывающим его, да и мою, тайную жизнь.
— Не ушел… Сразу не ушел, — он снова втягивает с шумом воздух. Если для него это всё привычно, то почему ему так трудно мне об этом рассказывать? — Лишь когда девушка попыталась расстегнуть на мне брюки.
Картины проносятся в моей голове одна за другой. И они неутешительны.
Все же задаю тот вопрос, который не давал мне покоя всю ночь и всё остальное время:
— Почему ты мне не отвечал на звонки? Ничего не написал?
Он поднимает на меня голову. В его глазах вина. Слишком много вины. Он прекрасно знает, как больно делает. Только почему продолжает?
— А что бы я тебе сказал? Я ведь хотел, Дань… Хотел ее вместе с ним…
— А без него? Тоже хотел? — мой сиплый голос кажется мне чужим.
Да и все это чужое, не мое. Не моя жизнь. В ней не должно было быть такого выбора.
Демьян задумывается. Я могу лишь надеяться, что в это время он пытается разобраться в себе. Потому что это важно — не врать себе. Можно обманывать весь мир. Но с собой стоит оставаться честным.
— Нет, — выдавливает Демьян, — Другой формат мне был бы не интересен.
Я по-прежнему не понимаю причин, что толкают обоих мужчин на столь странные отношения. Может, у них скрытое влечение друг к другу? Такое тоже возможно. Тогда я здесь вообще не при чем.
— А если я соглашусь на секс втроем — я, ты, Герман, то, что будет после?
Демьян неверяще смотрит на меня. Он не этого ждал, когда рассказывал? Тогда чего? Я и сама себе не верю. У меня в голове совсем другая картина счастливой жизни. Не имеющая ничего общего с картиной в голове у Демьяна. Только я слишком к нему прикипела. За то время, что мы были в ссоре, я захлебывалась пустотой. У меня словно отобрали причину жить.
— Ты же не хотела… — отвечает осторожно. Боится, что выгоню? Не верит, что я способна пойти за ним куда угодно, пусть даже и в болото?
Вспоминаю Германа. Отбрасываю привычку смотреть на всех самцов вокруг, как на что-то мне ненужное. Очень интересный мужчина. Вспоминаю запах… Это важно для того, чтобы понять, смогу я или не смогу. Нет запах был не отталкивающим. Приятным даже. Так смогу? И для чего?
— Я готова попробовать, — говорю решительно. В конце концов, если привязанность Демьяна ко мне настолько странная, что он готов делить меня с другим мужчиной, то пройдя через это, что останется от моих чувств к нему?
И… Если уж обнажатся, то до конца. Мысли-то об этом падении будоражат. Вдруг мне понравится? Этого тоже нельзя исключать. Мы бредем по неизвестной дороге, не зная, где следующий поворот. Можем рассчитывать, пытаться предугадать. Но по итогу болтаемся в неизвестности.
Результатом этого эксперимента будет одно из двух — или мне понравится, и я отправлюсь вместе с Валеевым в самую гущу порока, уверяя саму себя, что так и нужно жить. Либо мне не понравится, и это вызовет снос моих чувств к Демьяну, который тащит меня в то, что мне чуждо.
Я прекрасно знаю, что любовь может проходить.
Остается таким же прошлым, как и все остальное.
Хотя возможно еще одно — оба моих любовника исчезнут, получив от меня то, что им нужно. Но в этом случае все тоже станет предельно ясно.
Валеев поднимается с колен и внимательно меня изучает. Нет, даже сканирует.
— Я думал, ты меня выгонишь.
Он недалек от истины. Я делаю шаг назад. Валеев напрягается.
— Не буду скрывать, это
