нашло? Я люблю тебя, откуда все эти мысли? Конечно, ты не пустая, ты удивительная, таких, как ты, больше нет. Если бы у тебя не было всех этих денег, ты бы осталась собой, прекрасной честной Мирой, ранимой и вспыльчивой, решительной и нежной. Далеко не все могут остаться собой, если забрать у них деньги, ты же уникальна. Иди ко мне, иди же сюда.
Рука Андрея все же словила мою, и он крайне настойчиво тянет меня к себе. Не совсем по своей воли я сижу у него на коленях, мой взгляд ничего хорошего не предвещает.
— Любимая моя, перестань. Перестань даже думать так. Ты замечательная.
Андрей целует меня и еще, и еще раз, пока я не начинаю отвечать поцелуями. Теперь я устраиваю голову ему на плечо и тихонько трусь о него, он же гладит меня. Вроде бы все, как раньше, но не совсем.
— Если тебе настолько неприятно, я больше не буду говорить плохо о моем брате, вообще давай больше о нем не говорить. Куда важнее то, что между нами, наши отношения, ведь так?
— Так, — чуть ли не шепотом отвечаю я.
— Пойдем пить чай, я так хочу чая, у нас еще были вкусные конфеты. Выпьем чай и поднимемся в спальню, будем долго обниматься, и все плохое забудется.
Забудется. И чай пили, и обнимались, и этот странный день закончился, и Андрей снова ушел на работу, и я снова провела день одна. Забылось плохое? Ни на секунду. Горький привкус от вчерашнего разговора портил мне настроение весь день, и в четыре часа дня я вдруг решила, что мне нужно на свободу, нужно уйти из идеального интерьера, чтобы опустела голова. Я надела бордовую узкую юбку, к ней туфли на огромных каблуках, еще полупрозрачный топ в сеточку, прихватила черное пальто и поехала в бар. Мне так хотелось напиться, что было плевать на время. Не знаю, сколько стаканов виски я выпила, но кружилось все перед глазами прилично. Так накрыло меня в первый раз, я давно не думала о том, что эта жизнь мне не подходит, вернее я не подхожу сюда. Тут другой уклад: надо подстраиваться, надо постоянно придумывать, куда тратить деньги и чем развлечься, чтобы не сойти с ума.
То, что я высказала вчера Андрею, грызло меня не один месяц, сегодня я попыталась спастись в бутылке и ненадолго полегчало. Почему мне так тяжело? Андрей любит меня, он старается, как может, чтобы я была счастлива, почему я не могу жить и радоваться, почему? Мне не хватает чего-то важного, на сегодняшний вечер этой недостающей деталью стал виски. Только мнимое пьяное облегчение быстро улетучилось, и пришло странное отрешение. Все плавало, я не контролировала свои действия и слова, становилось смешно от собственного размеренно-опьяневшего голоса, и пару раз я прислонилась к стене, чтобы не упасть. Со мной хотели познакомиться два мужчины, они говорили мне на немецком, что я красивая и у меня шикарный наряд. Я же забыла все немецкие фразы, кроме «еще один стакан виски» и послала их по-русски.
Вдруг стало страшно, потом захотелось домой, захотелось спрятаться ото всех, и я поняла, что даже до двери на этих каблуках не дойду. Те двое все еще похотливо смотрят на меня, еще я не хочу оставлять свой «Порш» у этого сомнительного заведения и достаю телефон.
— Привет.
— Привет, не мог бы забрать меня из одного места?
— У меня сейчас встреча с инвестором, — вздыхает он.
Разумеется, я не вовремя. Может меня и не изнасилуют сегодня? Попробую вызвать такси.
— Ладно, прости, что отвлекла.
— Так вот, раз такое дело, я сейчас за пять минут закончу и подскачу, адрес скинь. Мира, ты что у стоматолога? Что у тебя с голосом?
— Я буду ждать, — говорю я и вешаю трубку.
Пока жду, к сожалению, не могу отказаться от навязчивой идеи выпить еще стаканчик. Он приходит весь такой в черном, подходит ко мне и с шумом вздыхает.
— Мира, твою мать, что это такое?
— Виски, — говорю я и ставлю пустой стакан с торжественным видом.
— Ты на хрена надралась среди дня? — спрашивает Дима и берет меня под ручку.
— Мне было плохо, я дура, знаю. Вроде ничего и не произошло, а я решила напиться конкретно, — последнее слово я пытаюсь сказать раз шесть, нормально так и не выходит.
— Тебя отвезти домой?
— Да, спасибо, что приехал.
— Почему позвонила мне, а не Андрею?
— Посмотри на меня: я же в говно, если он меня увидит такой, то расстроится. Он сам почти не пьет и не любит, когда пью я. Разочаруется во мне еще больше. Вот я и решила, позвонить тебе. Еще на каблуках стоять без опоры не могу, мне нужна помощь, и два мужика меня трахнуть хотели, а я даже не в состоянии сбежать.
— Где мужики эти? Носы им подправим и поедем, — как маленькому ребенку, говорит мне Дима.
— Какая разница?! — злюсь я. — Это все неважно, я домой хочу. У меня тут «Порш».
— Я видел твой «Поршик», его трудно не заметить.
— Его тоже надо домой.
Отдаю ключи Диме, и мы медленно идем к выходу. Сложновато, еще все плывет, и я хватаюсь крепче за его руку. Кое-как дохожу до машины и залезаю в приоткрытую для меня дверь. Все еще плывет, а нет, это мы уже едем, значит все нормально.
— Во сколько Андрей приходит домой?
— Часов в десять.
— Значит ляжешь сейчас спать, поставишь будильник на девять, потом сразу же холодный душ, почистить зубы и выпить такой крепкий кофе, чтобы прям блевать захотелось. Если проблюешься, еще лучше будет. Запомнила?
— Запомнила, — отвечаю я и тру виски, словно это приведет мысли в порядок.
— Он все равно поймет, что пила. Просто скажи, что пару бокальчиков и последний был лишним.
Дальше едем молча. Парковка, на которой всегда холодно, даже в пальто. В моей руке ключи от машины, Дима стоит совсем рядом и смотрит так… Нет, не как на пьяную дуру, это такой же взгляд, как и тогда у него дома, когда я напилась, похожий на восхищение. Опять не понимаю, чем тут восхищаться.
— Дальше справишься сама?
Киваю, ой зря это сделала: опять кружится голова.
— Спасибо, — говорю я.
Дима улыбается и уже хочет уйти, но не успевает: я обнимаю его. Может слишком крепко и слишком долго, мне так хочется, тем более я пьяная и разум частично отключен. Дима проводит рукой по моей спине, и становится тепло даже на ледяной парковке.
— Не за что.
