— Поверь, трезвым оттуда сегодня никто не уйдет! — посмеялась Элиф, зная наверняка. — И недовольным тоже.
— Девицы там что надо, — хмыкнула еще одна собеседница и залпом опрокинула бокал мартини. — Есть о чем переживать!
— Скажешь тоже, переживать! Разве нам нечем заняться? — довольно улыбнулась Элиф, кивая в сторону бара. — Зачем беспокоиться попусту, когда все происходящее внутри тех стен шире нашего влияния… Пусть себе решают великие дела, для нас это повод расслабиться. Нечасто нам представляется шанс отдыхать в то время, когда боссы работают, верно же говорю?
Ее смешок тяжелой поступью прошелся по натянутой струне моего душевного равновесия. Мне отчего-то захотелось влить ей в рот бокал с шампанским, который она так вальяжно перебирала в руках. Однако баловать себя этой мыслью у меня совершенно не было времени, ведь я собиралась его употребить на что-то более важное.
Прежде чем приступить к решительным действиям, мне нужно было вооружиться. Что я могла противопоставить тем длинноногим красавицам, которых судьба умышленно создала идеальными, чтобы мужчинам было отчетливо видно недостатки таких, как я? Что-то все-таки могла. Наглость, например. Не зря же ее зовут вторым счастьем. Вот и проверим.
Отвергнув все попытки присутствующих в этой женской бане девиц завязать со мной разговор, я поднялась в номер, чтобы внести некоторые изменения в свой заведомо скучный облик. Некоторые кардинальные изменения. Пора отказаться от образа монашки, потому что так мне никогда не выиграть у сексуальных обольстительниц, у которых притом годы бесценного опыта за плечами.
Когда я вернулась в зал ресторана, перемены в моей внешности заметили многие женщины, и их чрезмерное внимание не добавило мне уверенности, честно говоря. А потом я вспомнила, почему все это сейчас делаю, и вернула себе ускользающую решительность. Да пофиг вообще. Нам, татарам, все равно: что наступать — бежать, что отступать — бежать.
А потом у меня появился более мощный стимул. Войдя в тот самый отдельный зал, я увидела многих, но смотрела только на одного. В груди стало так тесно от переполнявшей меня злости, ладно, вру, от ревности стало еще теснее. Я буквально почувствовала, как мои глаза покрылись сетью капилляров при виде того, как около Радича вьются змеями аж три девицы, так ненавязчиво демонстрируя свои достоинства, так нагло заискивая перед его мужской природой.
Я приблизилась, откинув подальше свое смущение, в конце концов, этих говнюков я вижу в первый и последний раз. Развратно оголив бедро, с самым нескрываемым бесстыдством я уселась на колени Зореслава. Мой лукавый взгляд прошелся по всем участникам этой приватной мужской встречи, а потом членораздельно, но крайне льстивым тоном я произнесла:
— Господин Радич привез с собой собственный эскорт. Мы крайне благодарны принимающей стороне за эту особую заботу, которая оказалась для нас недоступной.
Со спокойным выражением на лице, будто все это было частью его плана, Зореслав поднялся с места и покорно отправился за мной. На ходу он бросил присутствующим что-то вроде благодарности за проведенный в их компании вечер, но особенно в подробности не вдавался. Я знала, все его внимание сейчас принадлежит мне и соблазнительно высокому разрезу на моем бедре.
Мы миновали людные места в полном молчании, но как только оказались наедине, действия Зореслава стали не такими сдержанными. Радич был пьян. И прилично пьян. Меня удивляло, как он мог так быстро напиться. Как он вообще позволил себе выпить лишнего, ведь это совершенно на него непохоже. Я нажала на кнопку вызова лифта и продолжила пялиться на покачивающегося на волнах алкогольной неги Радича. Он сделал движение навстречу, но я выставила ладонь вперед и, уперев ее ему в грудь, слегка подтолкнула к стене.
Зореслав улыбнулся и притянул меня к себе. От резкости этой пьяной манипуляции, а еще потому что не слишком привычно демонстрировать чудеса устойчивости на этих высоких шпильках, я неизбежно оказалась в его объятиях. В попытке освободиться я, точно муха в паутине, запуталась в сетях его объятий еще сильнее. Меня будто громом поразило, когда почувствовала его упирающееся в меня категоричное «желание».
— Что ты делаешь, Екатерина? — задал вопрос он, который больше походил на последнее предупреждение.
Я до конца собиралась делать вид, что не замечаю нечто твердое и большое, тесно примыкающее к моему животу.
— А что? Жалеешь, что лишила тебя возможности попробовать тех уральских девиц?
Мы буквально ввалились в лифт. Радич снова стоял так близко, будто мы ввалились в переполненный лифт. Он протяжно, тяжело, разгоряченно выдохнул мне в ухо и произнес:
— Наоборот, безумно рад, что не пришлось искать оправданий своему отказу попробовать тех уральских девиц.
— Что так вдруг? Разве секс двух взрослых людей по обоюдному желанию сейчас является чем-то настолько предосудительным? — повторила я его слова, сказанные мне ранее.
— По обоюдному — нет, — тяжело подтвердил он, делаясь еще пьянее прямо на глазах.
В отличие от Радича, я была трезва как стекло, а потому не имела возможности так непринужденно болтать все то, что было на уме. По-прежнему делая вид, что мне совершенно и бесповоротно пофиг, я продолжила провоцировать пьяного Зореслава на те самые слова, которые очень хотела услышать моя эгоистичная женская душа:
— В чем проблема тогда? Там, в зале, ты единственный, кто пользовался исключительным успехом у тех девиц.
— Но я не видел ни одной, потому что смотрел в другую сторону, — откидывая голову на зеркальную стену лифта в поисках опоры, он сфокусировал на мне свой пристальный взгляд.
Ох, я чего вдруг так осмелела, размахивая красной тряпкой перед возбужденным быком?.. Мне бы, наоборот, в чувства его приводить, а я и привожу, но все больше в чувствительность. Нужно было сбавлять обороты, мне бы с этим как-то разобраться.
— В сторону спиртного, что ли? Поэтому ты так много выпил? — ворчала я, когда помогала Радичу зайти в его номер. — Давай, ложись спать. Завтра утром у нас самолет, господин директор.
— К черту самолет, — шатаясь, приговаривал он, пока шел к кровати. — Можем просто побыть здесь еще?
Я пыталась остаться на пороге, потому что в душе трусливо тряслась оказаться в менее безопасной зоне вражеской территории. Пятая точка подсказывала, что это был не просто страх, а предчувствие. Ну и, как подтверждение, уже в следующий миг Зореслав потянул меня за собой в непомерно огромные перины номера люкс. Не успела я испугаться еще больше, как порядочность этого мужчины укоризненно взглянула в сторону моей мнительности. Действия Зореслава не обличали ничего непристойного, он просто захватил меня в железные объятия и тотчас успокоился.
— Они добавили в мое вино что-то очень возбуждающее. Просто полежи со мной. Я ничего тебе не сделаю.
Про что-то очень возбуждающее я и так знала, по слишком уж откровенно выпирающему из его штанов намерению. Я дождалась, когда Зореслав немного ослабит хватку, затем освободилась из крайне замедленно реагирующих рук. Похоже, доза была безумная какая-то, если так накрыла этого здорового и крепкого мужчину. Размышляя над тем, законно ли это вообще, опаивать людей стимулирующими сексуальное влечение веществами, я еле-еле стащила с Радича пиджак и сняла обувь, а больше он мне ничего и не дал сделать. Уйти тоже. Несмотря на степень опьянения, Зореслав снова сделал меня заложницей своих объятий. Я не стала сопротивляться, надеясь, что сон свалит его рассудок быстрее, чем страсть распалит другой орган. Или я надеялась как раз таки на обратное?
— В тот день я да… я правда должен был жениться, — заплетающимся языком сказал он, пока я безропотно лежала к нему спиной. — Сейчас не так и важно, что не позволило этому произойти, но на тот момент, когда ты появилась в моей жизни, я уже был абсолютно свободным человеком. И раз уж ты добродушно разрешаешь мне объяснить, я повторю: я не тот, для которого секс с первой встречной является нормой.
