— Да что ты несёшь?! Какой нервно-паралитический газ?! У тебя десять баллонов наркоза, идиотка! Что ты сделаешь? Усыпишь нас? — он почти смеялся с моего дурацкого плана.
— А, точно. Я не рассказала вам один интересный факт про пентатриосфен, президент. Замоталась. Забыла. Простите. Вы не могли о нём знать, разумеется. Дело в том, что совсем недавно наши врачи случайно обнаружили этот эффект на «Ковчеге». Чуть меньше десяти лет назад. Газ слишком хорошо реагирует с хлоридом фосфора в любой форме. И после реакции распадается на пару безобидных соединений и крайне качественное отравляющее вещество. Очень токсичное. Нужно только смешать в достаточном объёме. Например, в вентиляции. Дальше всё случится само собой.
— Ха-ха! Господи! Ты правда думала, я куплюсь на этот блеф? В самом деле?! Что за сказки?!
— Я ждала, что вы не поверите. Иначе зачем мы, по-вашему, запечатали вашего сына в той герметичной комнате с воздуховодами? Рэйвен, там же есть камера?
— Разумеется, — улыбнулась Рейес. Вывела на экран рядом с президентом картинку интенсивно пытающегося выбраться из жгутов Кейджа. Его тело крупно дрожало. Цвет лица посерел, из единственного уцелевшего глаза крупным потоком текли слёзы. Из второй глазницы лилась кровь. Он часто кашлял, скручивался и извивался в своих путах. Лицо и волосы блестели от пота.
— Эта картина ничего не напоминает вам, президент? Взгляните. Затруднённое дыхание. Дрожь. Рвота. Боль. Мучительные судороги. Ничего не напоминает по симптомам?
— Что ты наделала? Что ты наделала?! Прекрати! Немедленно!
— Это можете прекратить только вы, — я снова улыбнулась, поворачиваясь прямиком в камеру. — Включите громкую связь. Обратитесь к своему народу. И отрекитесь от своего престола прямо сейчас. Подайте в отставку. Назначьте временно исполняющим обязанности президента Аарона и сдайтесь под стражу. Вот мои требования. Или одно нажатие кнопки — и эта смертоносная смесь отправится прямиком к вам, когда мы откроем заслонку. Вы и ваши генералы сдадите пост посмертно.
Кейджу становилось совсем плохо. Крупная дрожь постепенно переходила в редкие приступы судорог. Хорошо, что не было звука — я не хотела слышать его крики. И так знала, как они будут звучать. Знала, как все мышцы скоро сойдут с ума, разгибаясь и сокращаясь. Я слышала и видела это с десяти лет в своих снах — с тех пор, как случайно разбила все запасы атропина на складе. В тот самый день, когда пентатриосфен впервые превратился в пентатрифосфин в лаборатории «Ковчега» и отравил невиновного человека.
Теперь, впервые в истории, этот газ помогал восстановить справедливость. Шестёрки Уоллеса, будто крысы, заметались по комнате, безуспешно пытаясь открыть дверь, крича кому-то приказы и угрожая. Карательные отряды, направленные к нам, замерли посреди коридоров на полпути. Сам Уоллес почти плакал, глядя на страдания своего любимого сына, и явно сходил с ума от мысли, что ничего не мог сделать. Неприятная дрожь отвращения к себе прокатилась вдоль позвоночника. Я делала жестокие вещи и раньше. Но так хладнокровно — впервые.
— Так что, президент? Поняли, что я не шучу?
— Ты чудовище, Кларк. Ты заслуживаешь самой мучительной смерти, — наконец, отозвался он. — Я был добр к тебе, и вот чем ты мне отплатила. Маленькая сука. Ты сдохнешь.
— Когда-нибудь — определённо. Но, видимо, не так быстро, как вы. Потому что я начинаю терять терпение. Одно нажатие кнопки, господин президент. И всё.
— Пошла ты!
— У Кейджа есть ещё где-то минут двадцать до того, как он потеряет сознание. И ещё через двадцать, если не ввести атропин, его дыхательную мускулатуру полностью парализует. Остановится сердце. Будем смотреть вместе?
— Говори, — один из друзей Уоллеса придвинул к нему микрофон. — Мы не хотим сдыхать из-за твоих амбиций, Данте.
— И что сказать? Отдать пост? Аарону?
— Радуйся, что она выбрала твоего сына, а не повстанцев, — рявкнул ещё один. — Говори, мать твою!
— Хорошо. Ладно, — сквозь зубы процедил президент. — Думаешь, Аарон всё тебе простит, Кларк? Он отомстит тебе за брата. И отомстит за такое унижение нашей семьи. Ты поплатишься! Ты будешь страдать!
— Вот и увидим, — только улыбнулась в ответ я. — А пока — говорите.
Несколько мгновений спустя по вещательной системе разнёсся голос бывшего президента. Всё было кончено. Данте сослался на своё состояние здоровья и назвал своим преемником Аарона. Генералы приняли его отставку и признали его сына легитимным руководителем бункера. Я смывала с лица и рук кровь Кейджа и смотрела по камерам, как освобождённый младший Уоллес принимает на себя командование. Возможно, мы сделали неверную ставку. Возможно, верную. Только Аарон мог остановить запланированную атаку на «Ковчег». И я надеялась, что он не забудет, благодаря кому получил желаемое, когда Рэйвен открывала ему и бригаде медиков доступ в лабораторию.
— Кларк Гриффин и её команда по спасению мира, — усмехнулся горец, гордо расправив плечи. Джульетта стояла рядом с ним, по-хозяйски держа его за локоть.
— Президент Уоллес и его первая леди, — ответила я, склонив голову вбок. — С вероятностью в девяносто процентов Кейдж будет овощем в ближайший год. Или больше. Давай сразу проясним, собираешься ли ты мне за это мстить.
— Я думаю, что он ещё никогда не был так близок к нормальному человеку, как сейчас. Я даже хотел благодарность тебе выписать. Но сначала, конечно, задать много вопросов. Поговорим?
— Конечно.
— Скажи сразу: ты предала меня, а потом и отца решила предать, или так всё было задумано с самого начала?
Я хитро улыбнулась:
— А какой вариант тебе больше нравится?
========== Глава 28. Беллами ==========
В доме было тихо. Я не включал свет — хотел дать себе немного времени собрать мысли в кучу и сидел в полумраке, гипнотизируя взглядом стоящие передо мной стакан и бутылку виски. Я на всякий случай принёс их сюда и пообещал себе, что буду делать глоток этой гадости каждый раз, как стану психовать. Пока не сорвался. Но был близок к тому, чтобы просто швырнуть проклятые стекляшки в стену. А потом разнести всё в этой комнате. В этом доме. В этом городе. Может быть, тогда полегчало бы. Хотя вряд ли.
На стук в дверь я даже не обернулся. На тихие шаги от двери — не возмутился. Эхо села рядом, глядя обеспокоенно и взволнованно. Положила ладонь на моё предплечье. Я не шевелился. На это не было сил.
— Я знаю, что ты приходил. Понимаю, почему не остался — дела, но сейчас я хотела… Мне очень жаль. Правда.
— С чего вы все решили, что мне нужна ваша жалость? Я такой жалкий?
— Беллами…
— Я не маленький мальчик, который ушиб коленку! Мне не нужны сопли, мне нужен план!
— Я знаю, — тихо отозвалась она. — Но ничего в этом не смыслю. Прости.
Я покачал головой, понимая, что злился не на того. Просто совсем уже съехал с катушек. Дебил.
— Нет, это ты прости. Как твоё здоровье?
— Всё замечательно. Целители дают мне лекарства, благодаря ним я отлично себя чувствую. Уже жду не дождусь, когда смогу подержать его на руках! Он такой активный, особенно днём. Иногда так сильно пинается. Точно будет такой же сильный, как ты.
— Я рад, — я через силу улыбнулся.
— Небесные же предали тебя, да? Они обещали вернуться, но остались с горцами.
— Что?
— Она бросила тебя.
— К чему ты это?
— Переживаю. И очень хочу поддержать…
Она обвила меня руками за шею и потянулась вперёд. Почти успела поцеловать. Я отпрянул, отстраняясь, и оторопело на неё посмотрел.
— Ты хочешь поддержать или затащить в постель?
— Разве для тебя это не одно и то же?
Я растерянно моргнул, не понимая, факт это или попытка задеть.
— Я думал, мы прояснили всё ещё тогда. Что изменилось?
— Всё изменилось, — она отпустила руки и отвернулась, пряча слёзы. — Мне плохо без тебя. Что я такого сделала, что ты даже смотреть на меня не можешь?
— Ничего. Но я не в настроении. Пожалуйста, уходи.
