Вынув из кармана телефон, я выскользнула за дверь. Дуновение морского бриза было бы куда приятнее, если бы он не доносил до меня звуки с места происшествия. Шаги, смутные голоса, треск застежек молния сами по себе безобидны, но сообща они напоминали, чем заняты все эти люди. И тогда эти звуки казались не менее чудовищными, чем разрывы бомб.
Я нажала кнопку вызова, чтобы позвонить на домашний номер Кайла, но почти сразу дала отбой и задумчиво повозила дисплеем по своей куртке. Может, с моей стороны это наглость — звонить ему так поздно, пусть и по делу, а не для того, чтобы, как можно подумать, проверять его? Хотя он должен понять, что я обращаюсь к нему как к эксперту. Может, это ему даже польстит. Верно?
Я снова нажала кнопку. После двух гудков щелкнул автоответчик. Я посмотрела на часы: два пятнадцать. Автоответчик сказал: «Меня нет дома».
Он часто отключал звонок на телефоне, когда ложился спать, но мобильный клал рядом на тумбочку — на случай, если позвонят с работы. Я сказала автоответчику:
— Извини, но мне придется позвонить на мобильный и разбудить тебя.
Нажав на вызов, я приготовилась ласково извиниться, когда ответит его заспанный голос. Но первое, что я услышала, были голоса. Много чужих голосов. И когда он ответил, его голос вовсе не показался мне заспанным. Он был энергичным. Он развлекался. В два пятнадцать ночи. В другом месте. Не там, где я.
— Привет.
— Извини, я думала, ты дома. — Голоса на заднем плане звучали невнятно, доносилась музыка — не то из проигрывателя, не то из музыкального автомата в баре.
— А зачем тогда на мобильный звонишь?
— Потому что я позвонила тебе домой и ответил автоответчик. Я думала, ты спишь.
— Пока нет.
— Слышу.
Меня осенило, что он может быть на работе:
— Я не хотела тебе мешать.
— А ты и не мешаешь.
Женский голос, прорезавшись сквозь шумовой фон, четко произнес: «Занесем в протокол». Как бы мне ни хотелось верить, что этот голос принадлежит женщине-полицейскому, информирующей задержанного о его правах, я очень сомневалась, что женщина, даже очень любящая свою работу, разговаривала бы с преступником таким игривым и певучим тоном.
Не обращая внимания на голос, Кайл спросил:
— Что случилось?
Кэссиди вышла из застекленной двери.
— Что он сказал? — потребовала она отчета.
— Пока ничего, — ответила я ей.
— Зачем тогда звонить? — спросил Кайл.
— Это я не тебе, — сказала я, надеясь, что по телефону голос Кэссиди прозвучал достаточно низко, чтобы сойти за мужской. И вовсе не из ревности. Я просто хотела знать наверняка, кто сказал «Занесем в протокол», во что она одета и где были в тот момент ее руки.
— Все в порядке? — тихо спросил он.
— Мы замечательно проводим время, а ты?
Кэссиди вытаращила глаза.
— Ты это о чем?
Я метнула на нее сердитый взгляд, вложив в него всю злость, которую вызывала у меня женщина из телефона. Кэссиди возмущенно скрестила руки на груди.
— Бывало и лучше, — сказал Кайл.
Интересно, как восприняла такую оценку его подружка.
— У меня к тебе один вопрос, потом я тебя отпущу.
— А я и не тороплюсь.
— Ладно. — Его, похоже, забавлял наш разговор. А меня нет.
— Как хлор влияет на отпечатки пальцев?
Мне показалось, что он отодвигает стул и встает.
— Что случилось? — насторожился он.
— Так, рабочий вопрос.
— Это мой рабочий вопрос, а не твой. Что случилось?
— У меня мало времени.
— Что случилось? — повторил он медленнее и, судя по голосу, скрипя зубами.
— Так, пустяки. Я пытаюсь разобраться.
— Ты еще в доме миссис Малинков? Я выезжаю.
— Я не просила тебя это делать.
— Ты просишь меня этого не делать?
Мины-ловушки особенно опасны потому, что их не увидишь, как бы хорошо ты ни знала местность. Мне с трудом удалось не сбиться с шага.
— Нет, я прошу тебя ответить насчет хлора и отпечатков пальцев.
— Зачем тебе это знать? — вмешалась Кэссиди. Или мне показалось, что это она.
Я сердито отмахнулась:
— Потом расскажу.
Кэссиди покачала головой и поджала губы, показывая, что она вообще ничего не говорила. Я вздохнула, поняв свою ошибку.
— Спасибо, до встречи, — попрощалась я с Кайлом и захлопнула крышку телефона, прервав его на полуслове.
Детектив Кук положила руку мне на плечо и сказала:
— Ну, может быть, теперь вы расскажете мне?
Справедливо ли это? Допустим, я посреди ночи позвонила мужчине, который сейчас занимает место в моей жизни (заметь, что я нарочно избегаю выражения «бойфренд»), дает ли это ему право перезванивать мне перед рассветом? И только потому, что я заподозрила его в контактах с НЖО (неопознанная женская особь), он может будить меня, чтобы произвести проверку? Или мне не стоит переживать из-за этой непрошеной чашки кофе? С уважением
Неспящая Красавица.
Я приготовилась ответить на звонок сладким приятным голоском, пусть это было чистым притворством, потому что в тот момент я была равно далека как от сладости, так и от приятности, но, как сказала я Кэссиди, чему удивляться, когда проводишь бессонную ночь в обществе копа.
— Да ну? А я-то думала, что бессонная ночь в обществе копа тебе в радость, — зевнула Кэссиди, пока я вытаскивала мобильный.
— С другим копом и по другой причине, — прорычала я. Я успела еще прочистить горло и нажать кнопку, прежде чем звонок переключился на голосовую почту. — Доброе утро, — произнесла я, надеясь обезоружить Кайла своим шармом на расстоянии.
— Купи себе новый словарь, потому что я не понимаю, как это утро может быть добрым. Немедленно сделай заказ. Нет, подожди. Ты много работаешь дома. Купи его сама. Получишь налоговую скидку. Это должно тебя порадовать.
Я шлепнулась обратно на кровать, роскошную удобную кровать, полежать в которой мне довелось всего несколько часов после того, как детектив Кук закончила точить об меня свои зубы. Мысль о том, что звонит Кайл, наполнила меня возбуждением и страхом. Мысль о том, что звонит редактор, даже не посещала мою затуманенную усталостью голову.
— Здравствуйте, Эйлин, — выдавила я из себя, а Кэссиди от изумления так и подскочила на постели.
Эйлин Фицмонс — больше чем редактор. Она мое проклятие. С ее предшественницей Ивонн Гамильтон мы были не то чтобы закадычные подруги, но сработались и неплохо ладили. Она предоставляла мне широкую свободу действий, а я всегда с сочувствием выслушивала ее жалобы на жизнь, хотя большинством своих проблем она была обязана своему несносному характеру и отсутствию управленческой хватки. Но дела у нас шли.
