Обвинение Серины в том, что Николас был зол, попало прямо в цель. Но в таком случае она сама была ничем не лучше. Женщина чувствовала злость — и возбуждение.
— Я не собираюсь нигде останавливаться на обед! — проворчал Ник, сворачивая на главную улицу Порта. — Не собираюсь зря терять время, которого и так слишком мало!
Серина ничего не ответила на это.
«Я ничуть не возражаю, Николас. Будет куда лучше, если я съем тебя».
— Но голодать не придется. У меня есть вино, фрукты и шоколад. Полагаю, что ты по-прежнему любишь сладкое?
Но Серина вновь промолчала, даже не взглянув в его сторону.
— И нечего дуться! — бросил он. — Ты хочешь этого так же сильно, как и я!
— Что ж, не буду отрицать, — небрежным тоном заметила Серина. — Если бы я даже попыталась, ты все равно узнаешь, что я лгала. Но давай проясним вот что, Николас. Этот вечер — своеобразная лебединая песня. Прощание. Выхода на бис не будет. Я хочу, чтобы сразу же после окончания этого конкурса талантов ты покинул Роки-Крик и никогда больше не возвращался.
— А что, если я не хочу этого делать? — бросил Ник в ответ. — Чтобы ты знала, я оплатил эту квартиру на неделю вперед. — С этими словами он кивнул в сторону серо-голубого здания, возвышавшегося по правую руку.
— Уверена, они возместят твои расходы, — отозвалась Серина, когда машина свернула на проезд, ведущий на стоянку слева от гостиницы.
Как только внедорожник остановился у ворот, Николас пристально посмотрел на свою спутницу.
— И что дает тебе право предъявлять подобные требования?
— У меня нет такого права, — признала женщина. — Но если ты исполнишь мою просьбу, то я буду делать все, что ты захочешь, на протяжении следующих четырех часов. Если нет, можешь разворачивать машину и везти меня домой.
Николас мог бы с легкостью разоблачить ее блеф, как он это сделал совсем недавно Но никакого смысла в этом не было. В конце концов, Ник получил ответ на все свои вопросы. Серина больше не любила его. Возможно, никогда не любила. Та ночь тринадцать лет назад не имела ничего общего с истинными чувствами, этой женщиной двигала похоть. Как и сейчас.
Она по-прежнему хотела Николаса. Сильно, если, конечно, он не ошибался. Вот почему ей нужно поскорее избавиться от него — Серина боялась самой себя.
Он подозревал, что смог бы уговорить ее уехать вместе, если бы приложил достаточно усилий. Но Николас прекрасно понимал, что ее жизнь здесь была важнее Как и Фелисити. Забрать Серину из Роки-Крик мог бы только злой и жестокий человек, которым он, к сожалению, не являлся.
Нику оставалось только примириться с горькой правдой. Сегодня он будет с Сериной в последний раз.
Четыре жалких коротких часа.
Как этого мало…
— Пусть будет шесть часов, — внес он встречное предложение. — Позвони Фелисити и скажи, чтобы сходила к кому-нибудь в гости.
— Я не могу так поступить. Что подумают люди?
— Серина, сплетни пойдут в любом случае. Но если я послезавтра оставлю этот город навсегда, жители быстро обо всем забудут.
— Ты уедешь?
— За это я прошу шесть часов вместо четырех. В остальном уговор прежний: будешь делать все, чего я захочу.
— Это шантаж! — запротестовала женщина.
Николас рассмеялся:
— Нет, дражайшая моя. Это называется переговоры. Ты согласна?
— Я… я позвоню Фелисити чуть позже. Не прямо сейчас. Ближе к четырем часам.
— Прекрасно. — Удовлетворившись этим ответом, Николас высунулся в окно и провел магнитной картой-ключом по считывающему механизму, прикрепленному к стене. Ворота медленно поднялись, и Ник бросил взгляд на свои наручные часы.
Ровно полдень.
Он криво ухмыльнулся
«Господи, что же я наделала?! — мгновенно раскаялась Серина, увидев эту улыбку. — Всего лишь продала душу дьяволу. Нет, не душу. Тело. Душа по-прежнему при тебе», — ответила она сама себе.
Но эта последняя мысль послужила жалким утешением. Руки Серины сжались в кулаки, когда Николас медленно въехал на парковку и наконец остановил машину, найдя подходящее место, разумеется едва освещенное. В то мгновение, как двигатель замолк, Серина не сумела сдержать нервный, судорожный вздох.
— Нет никакой необходимости бояться, — произнес Николас с удивительной нежностью и взял женщину за руку. — Я не причиню тебе вреда, дорогая моя, — пробормотал он и поднес ее руку к губам, целуя одну за другой побелевшие костяшки. — Я всего лишь хочу заниматься с тобой любовью так, как раньше. Мне нужно не то, что было в гримерке, понимаешь? Тогда все произошло слишком быстро и яростно. А я хочу наслаждаться каждой минутой, прочувствовать все от и до, как было в самом начале. Помнишь, что было тогда между нами?
Как она могла такое забыть?
Серина и без того дрожала в предвкушении.
— Ты делала все, о чем я просил. Чего бы я ни захотел. Будь сегодня со мной такой же, в последний раз, и я уеду, как ты просила.
С ее губ сорвался тихий стон, когда Николас разжал один пальчик и мягко взял его в рот. Серина закрыла глаза, когда он начал посасывать его; ее разум переполнился воспоминаниями о всех тех вещах, которые Ник проделывал с ней много лет назад. В конце концов, для них не осталось ничего запретного. Все было опробовано, даже…
Остановившись на этом последнем воспоминании, Серина резко открыла глаза.
— Но у тебя… у тебя ведь есть презервативы, верно? — выпалила она.
Николас вздрогнул и медленно поднял голову. Влажный палец приятно покалывало.
— Разумеется.
«Разумеется». Всего лишь дважды они занимались сексом не предохраняясь. В тот первый раз и во время их страстного слияния в Сиднейском оперном театре.
Он повернул голову, услышав, что по стоянке идут люди, приближавшиеся к соседней машине.
— Думаю, — деловым тоном произнес Ник, — пора отправляться наверх…
Серине казалось, что ноги превратились в желе. Она была очень рада, что в лифте к ним никто не присоединился. Женщине не хотелось, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии. Конечно, внешне возбуждение проявлялось разве что в расширенных зрачках и напряженных, острых сосках.
Николас же сохранил полный контроль над собой. Правда, при этом мужчина избегал прикосновений с того самого момента, как они вышли из машины. Судя по всему, это спокойствие и невозмутимость тоже давались ему нелегко.
Когда двери лифта открылись, Николас взял женщину за локоть и повел по коридору. Наконец, они добрались до двери, на которой виднелась серебряная табличка с номером 75. Быстрое движение рукой, сжимавшей карту-ключ, — и на дверной ручке загорелся зеленый огонек.
