И теперь, вместе с эскалаторной ступенькой погружаясь во чрево земли, она вспомнила слова Игоря: „В жизни на самом деле происходит только то, о чем потом хочется вспоминать“.
По заданию своей газеты Настасья явилась в министерство культуры, чтобы взять интервью у некоего Каблукова, ведавшего вопросами эротики. И, между прочим, считавшегося лучшим „отличителем“ этой самой эротики от порнографии.
Эксперт по эротике встретил ее радушно. На первый взгляд ему можно было дать лет тридцать пять, но, приглядевшись, собеседник замечал, что ему уже за сорок.
„Наверное, парниша ведет здоровый и размеренный образ жизни“, — подумала Настя.
— Кофе желаете? Пресса любит кофе. — Он произнес эту вежливую фразу, словно ожидал распоряжений.
— У вас большой опыт общения с прессой?
— Безусловно, немалый. Принимая во внимание тот участок работы, за который мне поручено отвечать, это и неудивительно.
На Анастасию, как и во многих подобных случаях, произвело впечатление то, как свободно может человек пользоваться чиновничьим языком. Но оказалось, что Каблуков способен выражать свои мысли и без профессиональной косноязычности.
Она включила свой маленький диктофон, верный „Панасоник“ со свежими батарейками во чреве, и задала первый вопрос.
— Иван Иванович, так как же все-таки вы отличаете порнографическую продукцию от эротической? Могут ли существовать здесь объективные критерии?
— В „Советском энциклопедическом словаре“ говорится, что порнография — это „вульгарно-натуралистическое, непристойное изображение половой жизни в литературе, изобразительном искусстве, театре, кино и так далее“. Значит, не вульгарнонатуралистическое, реалистичное, например, изображение половой жизни — это не порнография. Точно так же не порнография — пристойное, приличное изображение половой жизни.
— Значит, отличие заключается в соблюдении приличий при изображении половой жизни в литературе, кино? В конечном счете все сводится к соответствию с моральными представлениями общества. — Настя пригубила принесенный секретаршей кофе и нашла, что он хорош.
— Точнее, той или иной общественной группы.
— И вкусам какой же группы вы стремитесь соответствовать в данное время?
— Знаете, наши ориентиры меняются в примерном соответствии с ориентирами нашего общества. Господствующей морали в нем, как вы сами понимаете, нет.
— Но как вы ориентируетесь? — допытывалась Настасья.
— Эротика прежде всего не должна противоречить этическому чувству.
— Это чувство крайне субъективно и зависит от возраста человека, от социокультурной группы, к которой он принадлежит.
— Совершенно верно. Однако есть еще одно определение порнографии, на Западе в „Словаре эротики“: „Порнография — это такие тексты, картины и фильмы, которые служат только или в основном возбуждению полового чувства“. Может быть, лучше было бы сформулировать: производимые с целью служить только или в основном возбуждению полового чувства.
— Известно, что у разных людей и разных групп людей возбуждению полового чувства могут служить тексты, картины или фильмы, созданные с совершенно иной целью и для этого абсолютно не предназначенные: полотна на библейские сюжеты, учебники по биологии и анатомии, медицинские энциклопедии. Исходя из сформулированных вами критериев, эту продукцию также можно отнести к разряду порнографических.
— Безусловно, всякая „дегустация“ субъективна. Но кондитер не начиняет бисквит селедкой. Мы не ставим целью доказать, что художник или писатель имели намерение только или в основном возбудить половое чувство. Доказать подобное практически невозможно. Но поскольку все мы в своей жизни в меру сил и способностей занимаемся „этой работой“, то должны быть выработаны эстетические критерии и ее воспроизведения в искусствах. Важно не „что“, а „как“.
— В непристойности обвиняли Флобера за „Мадам Бовари“, Владимира Набокова за „Лолиту“, Генри Миллера за „Тропик Рака“, Дэвида Герберта Лоуренса за „Любовника леди Чаттерлей“. Теперь все эти произведения считаются классическими. — Настасья продемонстрировала эрудицию.
— Потому что они, как оказалось, имели особую, вне области пола лежащую ценность, а именно: ценность протеста против существующей морали.
— В психоаналитике считается, что порнографические произведения — это результат фиксации сексуальных фантазий автора. При этом предполагается, что автор бессознательно выражает в своих продуктах собственную психическую конституцию, собственные тревоги и страхи. — Она перевела разговор в несколько иную плоскость, вспоминая утреннюю беседу с Игорем о комплексах.
— Не упускайте из виду, что авторы фрейдистского направления убедительно показали, что комплексы, по происхождению связанные с полом, вовсе не обязательно реализуются в сексуальных фантазиях. Это может происходить в художественном и научном творчестве, — Иван Иванович сделал паузу, — но чаще всего — в политике.
Он хитро улыбнулся, а перед ее глазами стайкой проносились лица российских политиков. Совсем как портретный предпраздничный вернисаж недавних времен.
— В „Энциклопедическом словаре“, который вы упоминали, записана норма, действующая до сих пор. А именно: „В СССР распространение порнографических сочинений или изображений карается законом“. Кого карает ваше ведомство? И карает ли?
— Сложный вопрос… Мы осознали объективную невозможность четко выделить порнографию из многообразия форм художественного описания и изображения того, что связано с полом. Но мы вынуждены быть „практиками“. И потому изобрели метод своего рода „ступенчатой“ классификации соответствующих произведений. Мы стали различать „эротику“, „мягкую порнографию“ и „жесткую порнографию“. Как и наши западные коллеги, мы запрещаем „жесткую порнографию“. А „мягкая порнография“ и „эротика“ не только допускаются, но практически применяются повсеместно. Например, в рекламе.
— Как вы отличаете „жесткую порнографию“ от „мягкой“? По степени жесткости „основного агрегата“? — Настя не удержалась от вопроса „в духе“ беседы.
Собеседник мгновенно улавливал ее иронию.
— В общем-то, вы правы. „Жесткая“ порнография отличается от „мягкой“ только тем, что в ней внимание сосредоточивается на половом акте как таковом и — во всех возможных перспективах… Во всех физиологических соотношениях описываются или демонстрируются гениталии.
— Значит, критерии чисто формальные. А содержание всей подобной продукции — едино?
