Кажется, она здорово орала в трубку все это и еще что-то дополнительно.
– Да угомонись же, – услышала Лина его спокойный голос, – я уже решил, понимаешь? Я знаю, что делать.
– Уйдешь из дома? Уйдешь все-таки?
– Лина, ты можешь выслушать? Нет, давай так, завтра утром я все расскажу тебе и Мику.
Она подумала, что до утра поседеет.
– Егор, а тебя отпустят завтра-то?
– А я спрашивать не буду!
Вот этого она и боялась. Завинтили гайки, и трубу сорвало. То есть, крышу унесло. Он все-таки намерен сбежать!
– Я к тебе сейчас приеду, – категорично заявила Лина.
– Э…
– Не э…, а приеду! Сможешь выйти?
– Ну…
Ей стало смешно, и на душе полегчало немного. Будто она навязывалась на свидание, а кавалер не знает, как повежливей отказать.
Впрочем, примерно так и было.
Она его поцелует, вот что. Как мечтала давно. И пусть думает, что хочет!
Она приедет сама, и поцелует сама, потому что невозможно больше терпеть эти дружеские беседы, доверительные разговоры, потом внезапную злость, непонимание, скованность, а затем снова теплоту в голосе и улыбку, от которой появляются ямочки на щеках. Хаос! Полная неразбериха.
И тут еще его борьба за свободу?!
И кем тогда окажется Лина? Надеждой Крупской, распевающий рядом с мужем Интернационал? Соратницей и сподвижницей?
Ну уж нет!
Она его поцелует, и дело с концом!
Ни минуты промедления, иначе она бы просто передумала. Только этим обстоятельством можно объяснить нелепый наряд Лины. Она выскочила на свидание в домашних шлепанцах и старом спортивном костюме, в котором на корте уже стыдно было появляться. Разглядывая в автобусе заплаты, Лина вместо отчаяния вдруг почувствовала неудержимое веселье.
Пассажиры косились на взлохмаченную рыжеватую девицу, хихикающую в кулачок.
Ну и пускай!
Егор встретил ее на остановке. Уже зажглись фонари. В центре, где он жил, освещение было причудливым и многообразным: разноцветные кораблики, флаги, гирлянды на пальмах. Лина вскользь подумала, что давным-давно не выходила на улицу так поздно. Не с кем. И незачем.
– Побродим? – Предложил Егор, кивнув в сторону набережной.
Оттуда неслась музыка, покачивались на воде яхты, напоминая «Алые паруса». Ассоль в свое время дождалась Грея, а Лина примчалась к Егору сама.
И гулять в толпе туристов ей не хотелось, не та романтика. Но и спорить не тянуло.
Он расценил ее колебания по-своему.
– Я потом тебя провожу, не волнуйся.
– Как с родителями-то? – Неловко спросила Лина.
Они побрели рядом, скованно, старательно избегая прикосновений. И все же разговаривать на ходу было легче.
– Да никак, – Егор пожал плечами и, кривляясь, пропел, – я свое отсидел, я свой срок отмотал.
– А если серьезно?
– Да правда! Уроки сделаны, проверены, извинения принесены, оправдания приняты. Чего еще надо, ага? Ну, понятно, я – пустой.
Он вывернул карманы, посмеиваясь.
– Это папенька перед выходом проверил, думает, без денег далеко я не уйду. А маменька по доброте душевной на карточку кинула, дитяти же развлекаться надо, ага? Так что мы вполне можем закатиться куда-нибудь, если найдем банкомат.
Лина рассмеялась и развела руками.
– Куда?
Он остановился и пристально посмотрел на нее. Заулыбался, освещая лицо ямочками.
– А что? Новый стиль от теннисной звезды Аполлинарии Рябцевой: шлепки и треники! Все гениальное просто. Ладно, не полыхай ты так глазищами, мне страшно! Значит, сходим в другой раз.
Она вспомнила, как мечтала поцеловать его. В другой раз?! Он серьезно хочет пригласить ее куда-то? Это будет настоящее свидание?!
Лина постаралась охладить свой пыл, спросила насмешливо:
– Карина не будет против?
Егор засунул руки в карманы и продолжил путь.
– Почему это она должна быть против? – Беззаботно откликнулся он. – Ты что встала? Пойдем, пойдем!
Он потянул ее за руку. И в какой-то момент – случайно, как-то само собой, между делом, – их пальцы сплелись.
Лина затаила дыхание, стараясь подстроиться под шаг Егора. Он что-то говорил, а она уже не слышала. Она только и думала о том, что ее рука в его руке, и они куда-то вместе идут. Неважно, куда. И неважно даже, о чем он говорит сейчас.
Неужели это вообще происходит с ней на самом деле?
«В той бухте, где Ассоль дождалась Грея!».
Старая наивная песенка прокрутилась почти целиком в ее голове, фоном к мыслям.
Егор все-таки вышел к набережной. Море дышало полной грудью, прибой спокойно поглаживал берег, перекатывая гальку и заглушая ресторанные песни. Лина скинула шлепки и уверенно пошла по камням. Егору понадобилась минута, чтобы разуться. Не сговариваясь, они закатали штаны, снова взялись за руки и побежали к воде.
Лина ойкнула, когда первая волна окатила ступни: холодно!
– Осторожно! – Егор заставил ее отпрыгнуть.
Сзади раздался топот, шум голосов. Подвыпивший народ стремился охладиться. Егор с Линой, снова молча, отошли в сторонку.
Он присел у воды, умывался и фыркал довольно. Лина брела вдоль берега. Ей не было ни грустно, ни весело, тянуло на философию. Жизнь представилась морем: в шторм пугающей, а в штиль спокойной, бесконечно прекрасной и такой же бесконечно разнообразной.
Егор подошел, но она сделала вид, что не заметила.
Он обнял ее сзади, как тогда, на кортах. Несколько мгновений они стояли, замерев, подле друг друга. Егор развернул Лину к себе, взял в ладони ее лицо.
– Да ты совсем замерзла! – Ужаснулся он.
Она сняла эти слова с его губ.
Поцелуй получился солоноватый, с привкусом моря. От счастья перехватило дыхание, словно она нырнула на очень большую глубину.
… потом Егор снял свитер, бросил на камни и, усадив Лину, отогревал ее ледяные ступни…
Они заговорили разом. Лине хотелось прояснить вопрос с Кариной. А Егор затронул тему Мика. Оба сконфузились, захлебнувшись начатыми фразами.
– Говори ты первая, ага… – с хрипотцой произнес он.
– Да что там… уже все ясно.
Нахаленок был ему важней, чем сегодняшний вечер. Вот что она уяснила, даже не пытаясь дать себе надежду: мол, Егор заговорил о третьем от смущения, стремясь сбавить накал страстей.
Да не было никаких страстей, вот и все!
Это она его поцеловала.
Сбылась мечта идиотки!
– Аполлошка, ну что ты, как маленькая, дуешься! Все же хорошо, ага? Смотри, какие звезды! И море дивное, правда, еще холодное все-таки.
Тон у него был словно у доброй нянюшки, и, говоря, Егор подтянул к себе край кофты, закутал Линины ноги. Она сопротивлялась немного, ей хотелось капризничать. Хотелось еще слушать про звездное небо, а не про теннис и Нахаленка.
Как там маленьких деток уговаривают? На каждое хотенье есть терпенье!
