Он поднял голову и перехватил взгляд Сигны, пристально смотревшей на него. В ее глазах, по-детски жалобных, уже не было прежней любви и обожания.
— Ивор, я теперь все знаю, — сказала она. — Перед тем как я уехала из Сингапура, вернулся мой папа. Ему удалось сбежать. Перед смертью он рассказал мне и Блэйку все.
Для Ивора это было еще одним ударом — на сей раз весьма тяжелым. Он рассчитывал, что старый Том Мэнтон давно мертв… Будь проклят этот желтолицый дьявол By, который клялся, что Тому не удастся сбежать… что он никогда и никому не расскажет правду о зарытых сокровищах.
By получил треть того сокровища… Но, даже отдав такую большую его часть, Ивор Гардинер все равно стал богатым человеком. Теперь у него было достаточно средств, чтобы предложить руку и сердце известной балерине Пауле Владамир…
— Ну и что там с твоим отцом? — заставил себя как можно небрежнее спросить он.
Ее лицо вспыхнуло ярким румянцем.
— Ты прекрасно знаешь, Ивор, — сказала она. — Мы с Блэйком пришли в ужас, когда увидели папу — он был совершенно разбит. И причиной тому был ты, Ивор, папа нам все рассказал. И у тебя хватило совести заниматься со мной любовью, жениться на мне — зная об этом!
Ивор потянул воротничок рубашки. Теплый воздух гостиной Паулы, наполненный ароматами цветов, казалось, душил его. К тому же в любой момент могла вернуться Паула. Он не должен позволить ей услышать всю правду про него. Он был от нее без ума. И она тоже его любила. Он должен увести Сигну из этого дома до возвращения Паулы.
— Послушай, Сигна, — торопливо произнес он, — я не могу разговаривать с тобой здесь. В любой момент может вернуться Паула. Сначала я должен поговорить с тобой наедине — все тебе объяснить.
— Нет, сначала я хочу увидеть Паулу, — возразила Сигна. — Я при первой же возможности расскажу ей, какой ты мерзавец и подлец.
— Сигна, не злись на меня так, — умоляющим тоном проговорил Ивор, хотя у него чесались руки схватить ее и трясти, как грушу. — Ты не знаешь всей правды — ты лишь слышала искаженный рассказ. Твой отец соврал — я не имею никакого отношения к его похищению, абсолютно никакого.
— Я тебе не верю. У тебя виноватый вид — твои глаза выдают тебя, Ивор. Больше я никогда не поверю ни единому твоему слову.
Он изо всех сил старался не сорваться на нее, хотя ему это удавалось с трудом. Он не был намерен позволить этой девчонке разрушить все его планы. Он хотел сохранить любовь Паулы и ее доверие к нему. И какая муха укусила его, когда он решил жениться на Сигне, в ярости думал он.
— Послушай, дорогая моя, — произнес Ивор все тем же ласковым тоном. — Я могу все объяснить, если ты только дашь мне шанс.
— Очень хорошо, — сказала Сигна, глядя прямо ему в глаза. — Какое у тебя объяснение? Можешь дать его прямо здесь.
— Я не могу говорить в этой квартире, Сигна. Будь же благоразумна. Скоро вернется Паула — будет жуткий скандал. Послушай, если ты хоть немного любишь свою сестру, не надо вот так все на нее обрушивать. Она не знает о… нас с тобой. И она… э… симпатизирует мне.
— В этом нет сомнений, — с горечью произнесла Сигна. — Ты непревзойденный мастер заставлять женщин симпатизировать тебе. Бедная Паула! Видит бог, я не хочу приносить в ее жизнь страдания сразу же после своего появления. Насколько я помню, мы ни разу не виделись; когда нас разлучили, мы были совсем маленькими. Я только знаю, что она — единственное, что у меня есть на этом свете, и она мне очень нужна.
Ивора Гардинера ничуть не тронули одиночество и отчаяние Сигмы. Он думал только о своем собственном положении и о необходимости увести Сигну из этой квартиры — сейчас же. От одной только мысли, что вот-вот может появиться Паула, он обливался холодным потом. Он собирался отвести ее поужинать куда-нибудь и за ужином подарить восхитительное изумрудное кольцо, которое он заказал для нее из безупречного камня, одного из сотен в его малайском сокровище.
— Сигна, пожалуйста, дай мне последний шанс, — снова повторил Ивор. Он схватил ее за руку и крепко сжал. — Я ужасно сожалею, что вел себя как последнее чудовище. Я вижу, ты считаешь меня отъявленным негодяем. Но я тебе все-все объясню, если ты только дашь мне шанс. Только мне надо поговорить с тобой в каком-нибудь другом месте, не здесь.
Сигна устало провела ладонью по лбу. У нее снова начала болеть голова. Она была уставшей и озадаченной. Прикосновение пальцев Ивора было настоящей мукой. Когда-то она так сильно его любила… Когда-то, под звездами Малайи, не ведая о страшной правде, она лежала в его объятиях, безоглядно отдаваясь ему и душой и телом. Теперь он стоял перед ней, и приговор был известен… убийца ее отца. Она содрогнулась и стряхнула с себя его руку.
— Не смей прикасаться ко мне, — отрезала она.
Он прикусил губу. У него и не было ни малейшего желания дотрагиваться до нее. Но он тут же изобразил раскаяние и угрызения совести.
— Сигна, милая, эта встреча была для нас обоих большой неожиданностью, — низким вкрадчивым голосом произнес он. — Сигна, я признаю, что вел себя по-свински, но прошу тебя, пойдем сейчас со мной и все обсудим. Ты сможешь увидеться с сестрой позже. С твоей стороны будет так благородно дать мне еще один шанс.
Сигна заколебалась. Она хотела остаться здесь, поговорить с Паулиной и получить от нее помощь, совет и утешение. Она чувствовала себя такой потерянной, одинокой — и испуганной. Но просьба Ивора казалась вполне разумной. Ей и самой хотелось «все обсудить»… выслушать любые его объяснения. Если бы только здесь был Блэйк, неожиданно пришло ей в голову. Блэйк бы помог ей… справился с Ивором. Странно, что в такой момент ее мысли обратились к Блэйку…
— Куда ты хочешь со мной пойти? — безжизненным голосом произнесла она.
— А где ты остановилась? — В его глазах светилось нетерпение, лицо прояснилось.
— Нигде. Я оставила весь свой багаж на станции.
— Тогда тебе понадобится комната на ночь.
— Я думала, моя сестра не откажет мне в приюте.
— Разумеется, но ты же не захочешь разрушать все ее планы и мешать карьере, — жестоко заметил Ивор.
Бледное лицо Сигны стало пунцовым.
— Нет — наверное, ты прав. Я сниму комнату в гостинице.
— Я тебе помогу, — сказал он, хватаясь за любую возможность увести ее из злополучной квартиры. — Я знаю неподалеку тихую гостиницу на Нортумберленд-авеню. В конце концов, Сигна, — он одарил ее одной из прежних ослепительных улыбок, — я все-таки твой муж, и ухаживать за тобой — моя обязанность, независимо от того, что ты имеешь против меня.
Она посмотрела на него с внезапным отвращением. Казалось невероятным и ужасным, что такая красота и такое очарование скрывают под собой такого подлеца. Ее муж! Она все на свете отдала бы, чтобы вычеркнуть эту страницу из своей жизни.
