Norsebard - Пробуждение Сюзанны

- Ничего себе, – произнесла Сюзанна, изучая великолепную женщину, лицо которой находилось в сантиметрах от ее собственного. Взъерошенные волосы, тонкие брови, изумрудно-зеленые глаза, слабые следы веснушек на щеках, вздернутый носик и удивительно вкусные губы – все это вместе формировало образ, который можно было бы описать как «Богиня среди женщин». «Осторожно... ты влюбляешься в нее. Что если она ищет только развлечение на этот вечер?» – нашептывал разум Сюзанны, но в глубине души она знала, что уже пересекла эту черту.

- Клер---

- Сюзанна---

Женщины одновременно обратились друг к другу.

- Ты первая---

- Говори---

И снова вышло хором.

С широкой усмешкой Сюзанна сделала жест, будто закрывая рот на замок, показывая, что будет молчать.

- Сюзанна, что бы ты ответила, если бы я... – Клер запнулась и прижала палец к губам, явно неуверенная в том, как ее гостья отреагирует на ее слова. – Ну, если бы я попросила тебя позировать для меня?..

- Для картины?

- Для абсолютно особенной картины.

- О, эм... о! Ты говоришь о г--- – воспоминания о картинах Клер заполонили разум Сюзанны.

Будто в яркой вспышке она увидела свой эротический портрет в красно-синих тонах, висящий на стене галереи «Avant», и себя среди других моделей, которым Клер пожимала руки или целовала в щеку, или оказывала прохладный прием – действия, которым она сама была свидетельницей на прошлой неделе. А потом увидела квартиру своей матери и ее, лежащую на спине и нуждающуюся в искусственном дыхании после того, как она обнаружила, что ее маленькая девочка выкинула нечто столь взрослое и смелое.

Сначала разум Сюзанны полностью восстал против этого предложения, но в глубине души она уже загорелась мыслью о том, чтобы позировать для Клер обнаженной. Как заметила Кристалл, это будет нечто такое, на что она сможет смотреть в старости, гордясь собой.

Поскольку она первой из своих ровесников созрела и округлилась, Сюзанна всегда была весьма здравомыслящей в том, что касалось ее тела – эмоциональный запрет, который последовал за ней и во взрослую жизнь. Затем журналистка подумала о том, что Вероника всегда подшучивала над нею из-за ее благоразумных юбок в стиле «сельская учительница», и внезапно почувствовала себя взволнованной от перспективы доказать старшей коллеге, что под всей этой одеждой она весьма женственна. «И, кроме того... я полностью доверяю Клер, хотя и знаю ее всего ничего. Я уверена, что она не сделает нечто отвратительное или порнографическое».

Начальный шокированный вид Сюзанны постепенно сменился широкой искренней улыбкой.

- Я бы очень этого хотела, Клер, – Сюзанна поправила очки на носу.

Художник с облегчением выдохнула и медленно покачала головой.

- Ох и взволнованный же вид у тебя был. Ты бы видела свое лицо. Надеюсь, ты не думаешь, что я давлю на тебя?..

- Нет. Если бы я так думала, то мгновенно испарилась бы отсюда, – ответила Сюзанна, подмигнув, чтобы показать шутливость фразы.

- Мой тип девочки, – Клер наклонилась и быстро поцеловала Сюзанну в губы. – Ладно... Мне нужно подготовиться, так что... эм, может выберешь новый диск, который мы будем слушать в процессе написания милой картины?

- Договорились... – Сюзанна поцеловала Клер в ответ, – ...если я смогу разобраться со старой техникой.

Пять минут спустя Сюзанна выбрала диск под названием «Что теперь моя любовь» Герберта Олперта и Тихуанны Брасс. Вставив диск в проигрыватель, она нажала «плей» и отошла на пару шагов, ожидая начала проигрывания альбома. Первая песня сломала тишину бодрым южноамериканским ритмом, который заставил Сюзанну покачивать бедрами, спускаясь по лестнице.

Пока Сюзанна выбирала музыку, Клер расстелила большое покрывало, которое использовала, когда работала с моделями. Когда журналист спустилась в саму студию, на покрывале как раз устроились несколько подушек, с которыми можно было бы как-то взаимодействовать для картины.

- Герберт Олперт, да? – прокомментировала Клер, доставая альбом для набросков и угольный карандаш.

- Я должна знать это имя? Я выбрала его только потому, что дама на обложке выглядела действительно хорошо, – Сюзанна остановилась посреди студии.

Клер повернулась к ней и пафосно прижала руку ко лбу:

- Ох уж эта нынешняя молодежь!

Сюзанна рассмеялась, но тут же резко замолчала, осознав, что для нее главным в деле написания картины с обнаженное натуры является собственно обнажение, а затем сидение посреди студии подобно куску говядины на витрине. Она посмотрела на Клер, – та все еще собирала инструменты, – и почувствовала, как все ее спокойствие пошатнулось. Сюзанна редко ощущала спокойствие и чувство доверия, когда дело касалось неудачной комбинации ее обнаженного тела и взора другой женщины.

Короткая нервная улыбка скользнула по ее губам, когда женщина сняла джинсовую рубашку и носки, и пристроила их на спинку старого деревянного стула, стоящего рядом с покрывалом.

- О... не на стул, – Клер указала на предмет мебели карандашом. – Эммм... он может нам понадобиться.

- О... хорошо, – Сюзанна огляделась в поисках другого места, куда можно было бы положить одежду.

- А, хотя, знаешь что, оставь на стуле. Мы придумаем кое-что другое... подушек должно хватить. Да... ты подумала, в какой позе хотела бы быть запечатленной?

- Черт возьми, нет!

Сюзанна расстегнула джинсы, но почувствовала новый приступ неуверенности и решила, что сначала снимет футболку. Временно устроив очки на стуле, она быстро стянула черную футболку и скрестила руки на груди.

Клер успокаивающе улыбнулась Сюзанне, и та нашла в себе силы опустить руки и надеть очки, решив, что это действие по неуклюжести попадает в первую пятерку ее самых неуклюжих деяний.

- Не беспокойся, Сюзанна. У нас есть все время мира. Мы не начнем, пока ты не будешь чувствовать себя абсолютно непринужденно. Эммм... обычно я включаю верхний свет, чтобы не упустить никакие детали, но сегодня я соглашусь на то, что могу получить от этого торшера, – Клер указала на стоящую рядом со стулом лампу.

- Спасибо, – Сюзанна стянула джинсы и выбралась из них.

Счастливые бодрые латиноамериканские ритмы прикладывали все усилия к тому, чтобы дать слушателям расслабиться, и постепенно Сюзанна почувствовала, что готова показать те части себя, которые, начиная с ее рождения двадцать пять лет назад, видели не более пяти женщин, включая ее мать.

Сюзанна выдохнула и расстегнула замочек лифчика. Черный предмет туалета почти сразу же соскользнул ей в руки, освобождая грудь.