Потупив глаза, она предложила:
— Может, пойдем в «Теннисон-хауз», это на той стороне залива. — Кэрон пролистала маленький справочник. — Вот номер.
Но Барт не сразу направился к телефону. Он взял женщину за руку выше локтя и развернул к себе. Поскольку она была без каблуков, ее глаза оказались на уровне мощной загорелой шеи, выглядывавшей из раскрытого ворота рубашки. Кэрон почувствовала внезапное сумасшедшее желание приникнуть губами к ямочке у основания шеи.
— Начнем сначала? — мягко спросил Барт. Она все не могла заставить себя поднять на него глаза. Только когда он нагнулся к ней, ища ртом ее рот, Кэрон пришла в себя и оттолкнула мужчину.
— Не надо!
Он не отпускал ее. Губы его сжались в жесткую линию.
— Нам нужно прояснить одну вещь. Я не готов к тому, чтобы ты меня отталкивала всякий раз, как я стараюсь к тебе приблизиться. Ты должна расстаться со своими дурацкими девчоночьими идеалами и вести себя, как взрослая женщина. Аверилл ведь именно этого хотел, не забывай!
— Он не оговаривал, что мне это должно доставлять удовольствие, — прошипела она сквозь зубы. — Я не обладаю такой же способностью, как ты, — игнорировать обстоятельства.
— У тебя это получилось бы, если бы только ты дала себе волю. — Он сжал ее еще крепче. — Ты скованна, но далеко не фригидна. Думаешь, я не знаю, что ты в действительности чувствуешь, прикрываясь всей этой болтовней, вроде «ах, не трогайте меня»?
— Нет, не знаешь! — яростно взвилась Кэрон. — У мужчин все по-другому.
— О, безусловно. — В его голосе слышалась ирония. — Женщина может имитировать возбуждение. Все было бы иначе, если бы я не находил тебя физически привлекательной.
Он поднял руку и легко прикоснулся к женской щеке. От этого прикосновения у Кэрон по спине пробежала дрожь. Она стояла замерев, пока он медленно вел рукой по плавному изгибу подбородка. У нее не было сил сопротивляться!
Барт взял в руки ее лицо, приподнял и нежно коснулся губами ее губ, отчего у нее тяжело застучало в висках и словно электрическим током пронзило тело. Вдруг она почувствовала, что почему-то отвечает на поцелуи, что губы ее сделались мягкими, приоткрылись, давая дорогу жгучим, глубоким прикосновениям его языка. Я пропала, промелькнуло у нее в голове, но это ей уже было безразлично. Все ее существо сосредоточилось на непередаваемых ощущениях.
Кэрон не шелохнулась, когда он медленно провел рукой по ее шее. Потом коснулся полной упругой груди под полуоткрытым халатом. Женщина резко выдохнула, но даже не попыталась освободиться. Продолжая целовать ее, он высвободил нежную грудь из-под узкой полоски ткани, и прикосновение это отдалось в ней одновременно душевной болью и наслаждением. Боль заставила Кэрон забиться пойманной птицей. Но как приятно было ощущение близости.
Верхняя часть бикини поддерживалась веревочными бретельками, завязанными на шее и на спине. Барт развязал обе, прежде чем женщина осознала, что он делает. Оставшись в одних узеньких плавках и тоненьком халатике, Кэрон почувствовала себя обнаженной. Она попыталась отстраниться, но он держал ее крепко, гладя позвоночник с нежностью, которая вызывала мучительное желание еще большей ласки.
— Не будь глупенькой, — мягко сказал он. — Это самое естественное на свете — то, что я хочу ласкать тебя, а ты меня. Ты очень чувственная, только тебе нужно отдаться своим чувствам, а не сопротивляться им. У тебя ведь возникло ко мне, то же самое влечение, что и у меня в первый же момент, когда мы увидели друг друга. Признайся!
— Я тебя ненавижу! — хрипло проговорила она. — Пусти меня, Барт.
Он только рассмеялся в ответ.
— Не пытайся никого обмануть. Ты ненавидишь чувство, которое я у тебя вызываю. У Аверилла это не получалось.
Если бы он знал, как прав! Его поцелуи, прикосновение рук, вся его мужская суть перевернули ее жизненные принципы. Она была уже почти готова сдаться и ответить на призыв. Только вот к чему это может привести?
— Уже пять часов, — прерывисто прошептала Кэрон. — Я сказала маме, что мы заберем ее в семь, а тебе еще нужно успеть заказать столик.
Казалось, что эти слова не остановят Барта, но он покорно вздохнул и отпустил женщину, подняв с пола и вручив ей полоску ткани, которую собственноручно снял с нее несколько минут назад.
— До следующего раза, — сухо пообещал он. Кэрон отпрянула, запахивая полы халата, и поклялась себе, что отныне в присутствии Барта она будет появляться только полностью одетой. Одежда — единственная оставшаяся у нее защита.
«Теннисон-хауз», расположенный посреди прекрасного парка, заросшего дубами и соснами, был знаменит, как своей кухней, так и атмосферой старины. Там осталось еще кое-что из книг и мебели лорда Теннисона.
— Здесь, я полагаю, леди Теннисон принимала гостей, — заметила Маделин за кофе, накрытом в белой обставленной в готическом стиле гостиной. — Здесь бывали и многие из тех, кто оставил свой след в истории нашей страны: Эдвард Лир, Артур Салливан, даже сам супруг королевы. Если есть хоть капля правды в том, что «стены помнят», эти стены многое могли бы нам порассказать.
— Да, действительно, — согласилась Софи. — Но Сильверстоун — это тоже живая история. Говорят, по тайному проходу, что ведет к пляжу от погребов, туда контрабандой доставляли бренди.
— Я этого не знала, — заинтересовалась ее собеседница. — Мой муж редко говорил об истории своего рода.
— Может, он не хотел делать достоянием широкой общественности тот факт, что в фамильном древе были имена нарушителей закона, — невозмутимо вставил Барт. — Ты тоже никогда не упоминала о тайном ходе, Кэрон.
— Он был засыпан много лет назад, — отозвалась та. — Хотя, если знать, где искать, вход в него еще виден. Он находится в глубине пещеры, которая была завалена камнепадом.
— Потрясающе! — воскликнул Барт, не на шутку заинтригованный. — Нужно будет заняться фамильной историей. Кто знает, что там еще у Гэлбрейтов запрятано в прошлом?
Софи покачала головой.
— Не так уж и много. Если не считать одной паршивой овцы, все они, похоже, вели безгрешную жизнь. Когда Кэрон присоединилась к клану Гэлбрейтов, я провела что-то вроде исследования. — Она замолчала, потом вновь заговорила с чуть изменившейся интонацией: — Думала найти материал для книги.
— Вы пишете?
— Пока только рассказы для детей, — ответила Софи с суховатой усмешкой. — Все, что я на настоящий момент с этого имею, — это три отказа, вот я и подумала, что надо попробовать другой жанр.
— Художественная литература для детей — это, безусловно, самая труднодоступная сфера, — признала Маделин. — И все же, если вы чувствуете, что именно это у вас лучше всего получается, надо быть более упорной. — Поколебавшись, она продолжала: — Мы сами не издаем такую литературу, но я могла бы взглянуть. Только если вы уверены, что у вас хватит духа выслушать потом все, что я сочту нужным сказать.
