Не чтобы затащить в койку, нет, для этого слишком рано. Нет, конечно, будь она просто понравившейся мне девушкой, я бы не стал тянуть, но сейчас ситуация другая. Я приглашу ее, чтобы показать, как живу, рассказать побольше о себе и так далее. В общем, чтобы она прониклась еще больше.
Спустя пару минут фильм заканчивается страстным поцелуем, по экрану бегут субтитры, и в зале включают свет.
Мы поднимаемся с мест, терпеливо дожидаемся, когда схлынет толпа торопящихся на выход, и тоже выходим.
Яркий свет после темного зала непривычно ослепляет, и мы подслеповато щуримся.
Я поворачиваюсь к Алисе и намеренно немного мнусь.
— У меня предложение. Помнишь, говорил о том, что немного увлекаюсь фотографией?
Она кивает, и я воодушевленно продолжаю:
— Хочу показать свои работы. Мне очень интересно узнать твое мнение. А еще у меня для тебя пара сюрпризов и… ужин. Сам готовил!
Я расправляю грудь и поднимаю подбородок, вроде как напрашиваюсь на комплимент.
На самом деле безбожно вру: готовил не я, а повар из ресторана. Однако в посуду перекладывал и правда сам, так что руку все-таки приложил.
Алиса явно сомневается — вон как сводит брови к переносице. Э нет, милочка, все будет по-моему. Если я решил, что ты поедешь ко мне уже сегодня, именно так и случится.
— Если ты еще не готова, — печально вздыхаю я, — ничего страшного, я понимаю. Пойдем?
Беру ее за руку и веду к выходу из кинотеатра с поникшим видом.
Когда оказываемся на улице, интересуюсь:
— Тебя проводить домой или погуляем еще немного?
Алиса смотрит на меня как-то загадочно, немного склонив голову, хлопает ресничками и смущенно улыбается.
Ох уж эти глаза с поволокой! Вынужден признать, она весьма недурна собой, еще и косу заплела сегодня. Образ русской красавицы удался ей на славу. Умеет она все-таки преподнести себя самым лучшим образом, сразу видно — профессионалка. Неудивительно, что отец повелся.
— Так что ты решила? — поторапливаю ее я.
— Поехали к тебе, я только тете позвоню, скажу, что немного задержусь.
Отлично. Я мысленно потираю руки и достаю телефон, чтобы заказать такси.
Через полчаса открываю дверь «своей» квартиры и машу рукой:
— Проходи, располагайся.
Алиса проходит, смущенно теребя в руках ремешок от сумки, и оглядывается. Ведет носом и изгибает брови. Ну да, ну да, запах роз чувствую даже я. Специально купил сегодня очередной букет — он даже больше чем обычно. Пусть увезет с собой домой.
А еще я, разумеется, не планирую никаких лишних поползновений в ее сторону. Должна же она, в конце концов, убедиться, что мне от нее не тело нужно, а душа. Впрочем, так оно и есть. Только совсем не с той целью, о которой она думает.
Квартирка, конечно, ни разу не пентхаус, однако самое то для обычного инженера-программиста, которым ей представился.
Решил, что нет смысла выдумывать какую-то другую профессию. Да и увлечения, о которых рассказываю, тоже настоящие.
Это все мне тот же специалист подсказал: мол, так и так, чем больше будет правдивых деталей, тем проще играть роль. И тем сложнее подловить меня на вранье. Переплести ложь с правдой оказалось гениальной идеей, и я очень скоро убедился, что выбрал верную стратегию.
Я провожаю Алису в зал, где на журнальном столике стоит огромный букет роз. В огромной кастрюле. Ну вот не подумал я, что в этой квартире не окажется ни одной подходящей вазы — да что там подходящей, никакой не окажется.
Алиса хихикает, и я развожу руками.
— Прости, не подумал, что некуда будет поставить такой букетище. Это тебе, кстати. Нравится?
— Очень! — Она подходит к цветам и зарывается в них лицом. — Спасибо.
— Я рад. Устраивайся, не стесняйся. Ты как хочешь: сначала фото, а потом поедим, или наоборот?
Алиса усаживается на диван, разглаживает юбку и поднимает на меня взгляд:
— Давай сначала фото.
— Хорошо.
Когда выхожу из зала, обращаю внимание на то, что забыл выключить телевизор перед уходом — он так и работает с выключенным звуком.
Иду в спальню, где и лежит альбом с фотографиями. Там снятые мной кадры и немного добавленных из личного архива снимков: школа, универ и так далее. Специально выбирал такие, по которым невозможно понять, что я не тот, за кого себя выдаю.
Возвращаюсь к Алисе и устраиваюсь рядом — но не настолько близко, чтобы нарушить личное пространство.
Открываю альбом, смотрю на гостью и подмечаю, что она как-то странно пялится на телевизор, да и вид у нее какой-то бледноватый.
Кидаю недоуменный взгляд на экран и вскидываю брови. Включен канал с какими-то новостями, и прямо сейчас показывают… моего отца.
Я хватаю пульт и включаю звук. Журналистка расспрашивает его о том, как продвигается важный для города проект, и тот делится успехами.
Не знаю, как Алисе, а мне заметно и то, какой он потухший, и то, насколько его голос, сейчас сухой и безжизненный, отличается от того, что был раньше.
— О, Исаев, отличный бизнесмен! — восклицаю я и самым внимательным образом слежу за ее реакцией. — Давно наблюдаю за его карьерой. Хотел бы я быть как он. Крутой мужик, сам с низов поднялся, представляешь?
— Выключи, пожалуйста, — просит Алиса.
— Почему? — притворяюсь удивленным я и киваю на монитор. — Ты его знаешь?
Она отводит взгляд, в конце концов морщится и тянет со скорбным выражением лица:
— Знаю, но лучше бы не знала. Виктор Исаев — совсем не пример для подражания. Он очень плохой человек, Назар, и поверь, у меня есть серьезный повод так считать.
Еле сдерживаюсь после такого выступления. Ага, ага, денег тебе не дал, конечно, плохой, стерва ты продажная! Ишь, еще виноватой стороной себя чувствует. И хватает же совести… Но вслух, разумеется, озвучиваю совсем другое.
— Алиса, — кладу я ладонь на ее руку и хмурюсь, — ты о чем? Он что-то тебе сделал?
Она молчит — молчит слишком долго для той, которой нечего скрывать. В итоге нервно произносит:
— Я не хочу и не могу об этом говорить. Очень тебя прошу, давай больше никогда не будем о нем.
— Да, конечно, не хотел тебя расстраивать, прости.
Я выключаю телевизор, смотрю в ее распахнутые голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и скриплю зубами от злости, надеясь на то, что делаю это не очень громко.
Знает она. Тварь! Затащила в постель пьяного в стельку мужика, чтобы потом развести на деньги. Хотя о чем это я, трусы с нее, конечно, сами слетели, она ни при чем.
Теперь еще лучше понимаю, как она дурит наивных толстосумов, — не знай я правды, повелся бы на ее красивые глаза и нахмуренные брови, поверил бы в то, что она — сущий ангел, а мой отец — говнюк, который только и делает, что портит людям жизнь.
Ну и как мне с ней спать после этого? А как-то надо! Придется через себя переступить.
Ладно, делать нечего, как-нибудь потерплю…
Глава 8
Назар
Вот уже полчаса я хожу с тележкой по супермаркету — выбираю продукты перед тем, как ехать к Алисе.
Рассматриваю сыры. Беру привычные Swiss art с травами и Margot Fromages с плесенью, качу тележку дальше. Очередь свежей отборной говядины и семги.
Еще позавчера я напел Алисе о том, что у меня сломалась плита и я питаюсь чем попало, пока жду мастера.
Она, как и надеялся, пригласила на нормальную домашнюю еду. К себе, разумеется.
Я вообще стараюсь как можно больше времени проводить с ней либо вне дома, посещая ее любимые места, либо у нее. Пусть чувствует себя в безопасности, ведь на своей территории она расслабится быстрее.
Что интересно, ее «любимые» места — сплошь какие-то небольшие кафе и отдаленные ресторанчики.
Я-то знаю, почему выбирает такие, а не нормальные многолюдные заведения: наверняка чтобы не попасться на глаза кому-нибудь из тех, кого успела обчистить. В логике ей не откажешь: шанс, что в таком месте ее застанет кто-то знакомый, сводится к нулю.
И ведет она себя там чуть ли не как монашка-модель, чем бесит до зубовного скрежета.
