женщину невестой, а на деле она оказалась матерью моего ребенка, от которого я тут открещивался, как черт от ладана.
– Алиса пришла ко мне несколько дней назад, – проговорил тихо после небольшой паузы.
– Пришла? Сама?
– Да.
– Дела…
Именно так. Она говорила мне правду. Маленькая рыжая девчонка со смешной длинноногой куклой.
– Сказала, что я ее отец.
Я посмотрел на папу, размышляя о том, стоит ли выкладывать всю правду.
– Значит, ты все же знал? – вскинул он бровь.
– Нет. Я не помню, чтобы когда-либо спал с Эммой. Да и она отрицает, что Алиса моя дочь.
– Почему? Она же вроде как…
Он нахмурился пуще прежнего, я покачал головой.
– Нет. Не вроде как. Мы друг другу никто, ну, были до этого момента. – Хмыкнув, я посмотрел на бумаги.
– Так… и что ты собираешься делать теперь? Просто расскажешь все Эмме? Она… тоже не помнит о вашей близости?
Хм, хороший вопрос. И теперь, когда у меня в руках были доказательства того, что с Эммой я все же когда-то переспал, мне стало втройне интересно, при каких обстоятельствах и когда это произошло.
– Да, я просто расскажу Эмме. И просто спрошу у нее, как мы так умудрились переспать, что оба этого не помним.
Нет, я, конечно, никогда не получал жалоб от своих пассий после совместно проведенных ночей, но чтобы вот так, до беспамятства…
Поднявшись, я забрал у отца документы и положил их в конверт.
– Куда ты сейчас? – встревожился он.
– Пока домой. Сегодня уже не время для визитов. Я позвоню тебе сам, – сказал отцу и вышел из гостиной.
Да, прямо завтра вместо работы поеду к Эмме и все выясню. И если она соврала мне о том, что ничего не знает о моем отцовстве, мне будет очень и очень интересно разузнать одну вещь. Что же эту женщину настолько отталкивало во мне, что она предпочла солгать и оставить Алису без отца, а меня – без дочери?
– Мама, а можно я?
Алиса протянула руку к половнику, чтобы зачерпнуть из кастрюли смесь для блинчиков. Это было что-то вроде нашего личного ритуала – вместе готовить, когда появлялась такая возможность. И сегодня был как раз тот самый случай.
– Только аккуратно, – улыбнулась я. – Не пролей на плиту и сама не обожгись.
Я смотрела, как дочь аккуратно заливает в блинницу тесто, от усердия прикусив губу и сосредоточенно хмурясь. Теперь, когда я знала ее отца чуть лучше, чем в нашу первую встречу, ловила сама себя на том, что невольно подмечаю сколь многое в ней было от Крамольского.
Когда в дверь позвонили, я впервые за последнее время не испытала испуга. Недавний платеж должен был на некоторое время успокоить коллекторов, да и обещание Влада разобраться с этой проблемой почему-то внушало мне спокойствие. Хотя он, вероятно, уже успел о нем забыть.
Заглянув в глазок, я невольно улыбнулась. Крамольский был легок на помине! Оправив платье, я открыла дверь и, едва успел Влад поздороваться, как на звук его голоса маленьким ураганом в прихожую влетела Алиса. Слегка растрепанная, со следами муки на лице, но бесконечно милая и трогательная. Я подняла взгляд на Крамольского и задалась вопросом – неужели он может не захотеть быть ей отцом? Впрочем, как бы там ни было, а я должна была ему все рассказать. И оставалось только надеяться, что Влад воспримет это… как? Я сама не могла сказать. Просто надеялась, что от таких новостей он не сбежит куда подальше, разбив Лисе сердце.
– Папа! – воскликнула дочь восторженно, и в этот раз я не стала ее осаживать.
Вместо этого с удивлением наблюдала за реакцией Влада. Она была какой-то… иной. Сначала он вздрогнул, а потом сделал то, чего я совсем не ожидала – раскрыл Алисе объятия.
– Привет, Лисенок.
Что-то в нем изменилось, я видела это. И почему-то испытывала тревогу. Как оказалось – не зря.
– Как вы тут? – спросил Крамольский, не сводя глаз с Алисы. Словно изучал ее. Словно примерял… к чему-то. Или кому-то.
– Мы с мамой печем блинчики, – с гордостью сообщила Лиса и я испуганно охнула, вспомнив о включенной плите.
– Точнее, пекли, – заявила мрачно, снимая мгновением позже блинницу с огня. С живописным черным углем вместо блина.
– Прости, мамочка, – пробормотала Алиса, но я только рукой махнула:
– Да бог с ним. Сделаем новый.
– Папа, ты будешь с нами завтракать? – воззрилась Алиса на Крамольского с надеждой, от которой у меня защемило сердце.
– Если твоя мама будет не против, – ответил он, чуть ли не впервые взглянув на меня за все то время, что находился здесь. – Но сначала я бы хотел с ней поговорить с глазу на глаз.
– Опять эти взрослые секретики, – вздохнула Лиса, выразительно закатив глаза.
– Именно так, – серьезно кивнул Влад. – Найдешь чем себя занять пока что? А потом, если мама разрешит, я вас куда-нибудь свожу.
– Да уж не маленькая! – фыркнула Алиса, удаляясь.
Я вдруг поняла, что почему-то нервничаю. Сцепив руки в замок, инстинктивно сжимала и разжимала их. Потом, когда молчание затянулось, собралась с духом и призналась:
– Я тоже хотела с тобой поговорить кое о чем.
Вскинув бровь, Влад оперся плечом о косяк двери и предложил:
– Говори.
– Сначала ты.
Он усмехнулся, но как-то устало. Потом, потерев затылок, сказал то, что заставило меня мигом похолодеть:
– Я все знаю, Эмма.
– Знаешь что?
Голос предательски дрогнул. Я понимала, к чему он ведет, но не могла найти объяснение той уверенности, с которой Крамольский говорил. Неужели он меня вспомнил?
– Алиса – действительно моя дочь, – произнес он веско. А потом, сократив расстояние между нами, подошел так близко, что я невольно отступила, оказавшись прижатой к подоконнику. Но не собиралась позволять себя деморализовать.
– С чего ты это взял? – спросила, вздернув подбородок и глядя Владу прямо в лицо.
– У меня есть… неопровержимые доказательства, скажем
