так. И очень много вопросов к тебе.
Неопровержимые доказательства… что он, черт его возьми, имел в виду?
– Поясни, – попросила отрывисто.
– Тест днк, – откликнулся Крамольский кратко и воззрился на меня в ожидании реакции.
Я же в этот момент испытывала столько всего, что от этого бурлящего коктейля готова была взорваться. Какой, к черту, тест днк? Какое он имел право делать подобное за моей спиной?!
– Как ты посмел? – процедила я сквозь зубы. – Кто дал тебе право так поступать?!
– А кто дал тебе право скрывать от меня дочь?!
Между нами словно пламя полыхнуло, сотканное из гнева и возмущения.
– Я собиралась рассказать! А вот ты поступил как… как….
Задыхаясь от злости, я не могла подобрать слов. В итоге выплюнула первое, что пришло на ум:
– Как бессовестная свинья!
– Это не я, – парировал он холодно. – Тест сделал мой отец. Но сути дела это не меняет. Тебе придется многое мне объяснить.
– Объяснить тебе? – усмехнулась я в ответ. – Человеку, который даже не помнит, с кем он спал!
Удар попал в цель. Серые глаза угрожающе сузились, затем Влад насмешливо заметил:
– Так дело в ущемленной гордости.
– Нет! – отрезала я. – Дело в том, что я не собиралась с порога признаваться незнакомому человеку в таких вещах!
– А когда собиралась? С того света, когда эти твои коллекторы оставили бы Алису сиротой?
– Мы как-то и без тебя жили все эти годы, не умерли! – окончательно разозлилась я.
– Ну а теперь будете жить со мной, – парировал он невозмутимо.
– А ты, я смотрю, уже все решил! А мое мнение тебя, видимо, не волнует!
На скулах Крамольского заиграли желваки. Казалось, он готов сорваться, но в итоге все же сделал глубокий вдох и отчеканил:
– Мы и дальше будем ссориться или поговорим спокойно и все выясним?
– Ты уже и так все выяснил, без моего ведома, – не удержалась я от того, чтобы съязвить.
– Еще не все. Например, мне очень интересно, почему я узнаю о своем отцовстве спустя столько лет? Я был так плох в ту ночь?
Не сдерживаясь, я фыркнула. Мужчины! Был ли он тогда плох – вот что его сейчас волновало!
– Трудно сказать, – ответила, задумчиво выпятив губы. – Я помню о нашей близости не многим больше твоего.
– Но ты вспомнила меня, когда увидела.
– Именно – когда увидела. И отвечая на твой вопрос – я не могла тебе ничего сказать о ребенке просто потому, что знать не знала, кто ты такой. В постели мы обошлись без имен.
Он потер переносицу. Видимо, переваривал тот факт, что тоже не стал для меня незабываемым любовником. От этой мысли я испытала некоторое мстительное удовлетворение.
– Но ты видела меня на обложке журнала, – наконец заметил Крамольский и я подернула плечами в ответ:
– Только недавно, когда подруга притащила мне этот журнал. Не поверишь, но обычно я не слежу за светской жизнью бизнесменов и прочей богемы.
– Что ты помнишь о той ночи?
Хороший вопрос. И вряд ли ему понравится ответ.
– Я уже сказала – не так уж и много. В тот вечер я узнала, что мой парень мне изменил. В итоге пошла в клуб, выпила там лишнего и по дури решила подцепить кого-нибудь в отместку.
– И повезло именно мне, – мрачно заметил Крамольский.
– Как приятно, что ты осознаешь свою удачу, – ядовито улыбнулась я.
– Чтобы осознать ее в полной мере, боюсь, мне придется несколько освежить память.
С этими словами Влад приблизил свое лицо к моему, и его горячее дыхание коснулось моей кожи. А потом он накрыл мои губы своими. Властно, требовательно, почти жестко. Оказавшись застанной врасплох, под его натиском я приоткрыла рот, позволив языку Влада по-хозяйки ворваться внутрь.
На задворках сознания мелькнула мысль, что нужно его оттолкнуть. Какого черта он творил все, что хотел, со мной и моей жизнью? Но сил отстраниться почему-то не нашлось. Все тело от его прикосновений словно бы превратилось в раскаленный и покорный воск.
Я смогла скинуть с себя это ощущение только с глотком свежего воздуха. Выскользнув из крепких объятий, насмешливо уточнила:
– Ну что, помогло?
– Возможно, – протянул он задумчиво. – Но я бы еще повторил.
– Забудь об этом, – пресекла я его грандиозные планы. И испытала странную помесь возмущения и надежды, когда услышала в ответ:
– Это мы еще посмотрим. В твоей жизни теперь все изменится, Эмма. И тебе придется с этим смириться.
Я совсем не хотел угрожать ей, но Эмма меня чертовски разозлила. А ее уверенность, что поступает правильно, когда лишает меня дочери, а Алисы – отца, завела не на шутку. И совсем не в позитивном ключе.
Она смотрела на меня и хотела сказать что-то еще, видимо, подбирая слова, а я ждал. И выравнивал дыхание.
Поцелуй получился спонтанным, но породил во мне столь много чувств и желаний, что это сбивало с толку и сводило с ума.
– Вы замолчали, и я решила выйти, – раздался голос Алисы, и я отвел взгляд от лица Эммы и посмотрел на дочь.
Снова нахлынуло странное, никогда раньше неизведанное мною чувство, которое испытал, когда вошел в квартиру Эммы и Лисы. Я глядел на своего ребенка и ощущал такое, что никак не укладывалось в рамки моего обычного восприятия.
Это была моя дочь. Моя плоть и кровь. Рыжая девчушка, которая с первого же взгляда захотела назвать меня отцом. От этого понимания внутри что-то царапалось и скреблось.
– Так, садимся завтракать, – пробормотала Эмма и вдруг отвернулась.
Не знаю, что она там увидела, глядя на нас с Алисой со стороны, но вдруг все словно бы изменилось. Из фурии, готовой защищать свое потомство, Эмма превратилась в задумчивую и до боли соблазнительную молодую женщину, начавшую готовить для нас завтрак.
Мы с Алисой устроились за столом в ожидании блинчиков, и я то и дело бросал на мать моего ребенка
