Спать не хотелось. Вот ни чуточки! Потому что весь вечер с того самого момента, как он посмотрел в глаза беленькой, снежной Боккачины, он носил в себе лёгкость. Словно в обмен на мороженое вдохнул у Софи умение летать. Оно было таким… странным. И требовало к себе привыкнуть, причём лучше всего поближе к ней…
Лука знал, что Боккачина не одна. Он знал, что она спит и, наверняка видит сны, наполненные облачками, барашками и одуванчиками. Что ещё может сниться такой лучистой девушке, совсем-совсем юной? Но Лука не уходил. Ему было до странного хорошо знать, что она спит там — рядом. И вдруг на балконе показалась светлая фигурка. Сердце Луки расширилось и стало необычайно большим и тёплым.
Боккачина взглянула на небо, мечтательная, задумчивая, а потом на него. Лука подскочил. Бросился под балкон, к заветной сосне с ветвями, по которым запросто можно было идти, как по древку. Но, увы, минуту спустя Боккачина исчезла. А Лука остался. Задрал голову, засунул руки в карманы и стоял, как дурак. Лёгкий, странный и почему-то счастливый.
Глава 10
— Паш, давай не поедем со всеми в Сен-Тропе? — спросила я первым делом, едва мы проснулись на следующий день.
Утро просачивалось лучиками в щёлку меж плотными голубыми шторами, откуда-то с лужайки перед домом доносилось медитативное «Оммм», одинаковое на всех языках. Разноголосые птицы устраивали спевки и призывали радоваться жизни.
Немного волнуясь, я подскочила с кровати, полная энергии и решимости. Я совершенно точно решила не плыть по течению, а сама устраивать вектор судьбы. Смущение побоку, дурные чувства тоже! Мысли о чужих мужчинах в мусорную корзину! Мне двадцать три, а не пятнадцать, я уже взрослая и в сказки не верю.
Я знаю, что мой Красиков мужественный, заботливый, что он сильный и стремящийся. Кто-то скажет «жадный», а я отвечу «хозяйственный». Он просто ценит то, что досталось с трудом. А уж вкалывать он умеет и никому спуску не даёт. И я уважаю всё, что он создал, ведь и карьеру, и дом в Архангельском, и своё благосостояние он выстроил сам.
Паша рассказывал мне, когда мы только начали общаться поближе, что ему ничего не приходило легко. И за это я его уважаю. В нашу компанию не берут просто за красивые глаза, и за умные не берут. Главное — результаты. Паша их добивается. Его многие побаиваются, начальство ценит. И в тридцать пять он самостоятельный, уверенный и ответственный, в общем, мужчина, каким многим не стать!
Да, Паша часто суров и сдержан, хотя и нежным бывает. Не всегда, конечно… Но ведь он так устаёт! Шутка ли, работа в Москве превратилась в сплошные собрания, переговоры и командировки! Ему нужен надёжный тыл и отдых. А кому не нужен? Он доверился мне не только на работе, но и дома, и я это ценю.
— В смысле «не поедем»? — удивился Красиков, мигом прекратив потягиваться. — Только не говори, что у тебя болит голова, живот и на солнце перегрелась. Ты вчера мне обещала, Соня!
Я раздвинула шторы, впуская утренний свет и улыбаясь.
— У меня ничего не болит.
— Слава Богу!
— Я просто хочу этот день провести с тобой. Ведь мы совсем не были одни за весь отпуск! Давай побудем! Погуляем вдвоём, а? — попросила я.
— Кажется, ты сама настаивала, чтобы мы провели его с твоими друзьями… — недовольно проворчал Паша. — Я зря, что ли, терплю этого арктического йети, шебутную Дарью и всех этих итальянцев с их криками.
Мне стало слегка обидно за милейших Даху и Маню, но я решила пропустить шпильку в их адрес мимо ушей. В конце концов, у них с Пашей на самом деле разные темпераменты, культура и мировосприятие. Это я Даху с семи лет знаю. И это мне всегда нравились французы, а сумасшедшие ученые казались занятными. Маню так вообще словно в реальность выскочил из мультика типа «Каникулы Бонифация» или фильма «Назад в будущее»: волосы торчат в разные стороны, мышцы, как у дикого варвара, борода тоже, но при этом глаза восторженного ребёнка, и сам он такой добряк! А с каким восторгом рассказывает о своих исследованиях! Кажется, Даха даже чуть-чуть ревнует и боится, что муж снова бросится к пингвинам и айсбергам, как к любовнице. Смешные же!
— Даха хорошая. А Маню — потрясающий персонаж, к тому же очаровательно добрый, — ответила я, крутанувшись на носочке. — Что касается итальянцев, нас никто не заставляет терпеть! Скажи, пожалуйста, зачем нам их терпеть?
Паша сел на кровати и потёр переносицу.
— О, ты вдруг решила оппонировать любой фразе? Что-то новенькое! Тогда объясняю доходчиво: затем, что так мы сэкономим немалую сумму Евро на проезд, не заблудимся по дороге, и гарантированно попадём туда, куда нужно, оптимальным способом. А потом так же гарантированно вернёмся во Фрежюс.
— Паш… — Я присела на корточки перед ним, положила руки на его колени. — Ну, пожалуйста! Ведь это, как ты сказал, почти наш «авансовый медовый месяц»…
Красиков покачал головой, морщась недовольно, словно я была приставучим маленьким ребёнком.
— В Сен-Тропе я планировал побывать, ты это прекрасно знаешь. Планы — это святое. И коллегам я тоже анонсировал, что мы проедем по всему Лазурному побережью. Ты хочешь, чтобы я выглядел пустозвоном?
— Тогда давай съездим сами! Давай не экономить на этот раз, а? К чёрту оптимизацию расходов и даже если заблудимся… Будет приключение!
— Тоже придумала! Ну что за капризы, Соня? — Он заправил мне прядь за ухо и чуть нахмурился.
— Я с тобой хочу… — вздохнула я, начиная внутренне сердиться на Пашу за то, что он совсем меня не понимает. И слово «хочу» осело с совсем не радужным послевкусием на нёбо, словно и не хотела врать, но солгала.
— Я и так буду с тобой, — буркнул Красиков. — По месту посмотрим. Если получится, оторвёмся от итальяшек и прогуляемся сами. И от твоих друзей тоже. По-моему, они на тебя плохо влияют. Но поедем с ними, и точка! Нужно же хоть немного рациональности, Соня, а не только эмоции распускать. А теперь давай-ка, сооруди что-нибудь на завтрак, я
