Люся, рассматривая мою персону, застывшую в дверях кухни. – Ощущение, что ты дралась с Фредди Крюгером за право порешить парочку студентов вместо него, чем отобрала бы его хлеб.
– Хуже. Я убегала от самого дьявола, который мне предложил…
– Не иначе непотребство, или младенцев есть? – заколыхалась Люся, водружая на кухонный стол косметичку. Больше похожую на сундук клоуна из передвижного шапито. – Учти, зэпэху получишь первую, крем мне возместишь. Этот «Балет» раньше матушка моя за копейки покупала, а теперь… Тюбик стоит, как космический шаттл. А качество…
Я перестала слушать причитания Люси, прикрыла глаза и отдалась ее умелым рукам, пытаясь прогнать воспоминания о мерзавце Боярцеве, который всеми правдами и неправдами портит мне жизнь. Даже сам того не зная, он уже несколько дней рушит мой мир к чертям собачьим. А это его издевательское предложение? Гад и подонок. Да лучше рыбой торговать до конца своей тупой жизни, если конечно мне не дадут сегодня пинка под мой подбитый зад. Продавец же – лицо магазина. А моя физиономия сейчас может быть только лицом привокзального сортира, и то с большой натяжкой.
– Готова, конфетка, – выдернула меня из дурных мыслей Люська я открыла глаза и чуть не заорала. Потому что нельзя же зеркало подносить неподготовленным идиоткам. Из волшебного стекла на меня смотрело… Оно в свои лучшие монстрячьи годы. Даже улыбочку такую мне подруга нарисовала.
– Ооооо, – только и смогла выдохнуть я. Ну, что ж, все равно лучше, чем было.
До нового места работы – гипермаркета воняющего так, словно все что туда попадает, дохнет еще на подлете к этому сверкающему огнями лабазу, я дошла с трудом. Тело начало болеть, лицо жутко чесалось под тонной грима, а отколотый зуб гудел и ныл, убивая во мне и без того не радужное настроение.
– Я Зина, – представилась разбитная бабенка, которая по задумке местного начальства должна стать моим сенсеем. Просканировав меня взглядом она невнятно хмыкнула и медленно пошла в темные недра склада, от вида которого у меня по телу пронеслась волна мурашек. В таких черных пещерах обычно происходят смертоубийства и живут ктулху, не меньше. Зинаида выдала мне униформу, надев которую я поняла – больше мне не сбежать отсюда никогда. А уж когда она сунула мне в руку огромный сачок и насильно напялила на меня клеенчатый фартук…
– Муж отхайдокал? – в голосе учительницы появилась жалость. Я молча кивнула. Не рассказывать же тетеньке, что я сама так уделалась, убегая от миллиардера, предложившего мне руку и сердце. Не поймет она такого пердюмонокля. – Бедолага. А мой военный.
– Ага, генерал диванных войск, – захохотала переодевающаяся рядом женщина без возраста. – Зинка. Ты хоть не ври нам то. Твой Васька захребетник. Зовут то тебя как, болезная.
– Даная, – вздохнула я, напяливая на голову шапочку в виде рыбьего хвоста. Креативная задумка.
– Ну пошли, Даная. Я Роза. Сейчас начнется групповое изнасилование. Как раз народ после работы возвращается, будут нас и в хвост и в гриву.
– Ага, мечтай, – вредно заржала Зинаида. – Тебя толко слепой…
Я вывалилась в торговый зал в состоянии близком к коме. Женщины в раздевалке сцепились в рукопашной, и мне пришлось их разнимать. Сенсей Зина даже отобрала у меня сачок, которым огрела Розу. Орудие производства погнулось, и я теперь даже примерно не представляла, как буду ловить им несчастную рыбу.
Через час я почувствовала себя боцманом рыболовецкого траулера. Через два захотела забиться в угол за аквариумом и свернувшись калачиком сдохнуть, через три…
– Я хочу вон того осетра, – раздался за моей спиной насмешливый голос, человека которого я мечтала никогда больше не видеть и не слышать.
– Это карп, – не поворачивая головы ответила я, все еще надеясь, что ошиблась.
– Я не ем рыбу нищебродов. В ней кости.
А нет, не ошиблась. Сам Гарун аль Рашид пожаловал. На меня накатила страшная апатия, как бывает, когда чувствуешь, что дальше падать уже некогда.
– Зря, в карпах очень много витаминов и полиненасыщенных жирных кислот, – изобразив на лице подобие улыбки, я вытерла сморщенные руки о фартук и медленно повернувшись, сразу чуть не порезалась об насмешливо – издевательский взгляд стальных глаз.
– Я пришел не лекции слушать о подводном мире водоплавающийх дур, – оскалился мерзавец Боярцев, похожий сейчас на Посейдона, не меньше. – Повторяю свой вопрос, заданный утром, ты выйдешь за меня замуж, или тебе больше нравится крутить хвосты плебейской рыбе? А я предлагаю полный соц пакет, мое всемилостивейшее покровительство, плюс работу мечты. Даже на интим согласен, только вуаль нацепишь если на морду. Ты же хотела…
– Я лучше утоплюсь в этом аквариуме и пойду на корм карпам, – вредно вякнула я. Зина ойкнула. Черт, он даже тут мне портит жизнь и мешает работать.
– Ладно тебе. Я в постели вихрь, – загоготал Макар. Черт, жалко сачок погнутый. Эх. Я наконец то подцепила своим орудием труда осетра, с трудом выволокла его на стол и замерла на месте, загибаясь от обиды.
– Эй, дурная, соглашайся, предложение бомба. Сотни баб бы не раздумывая улеглись прямо тут на пол, и ноги бы задрали, – насмешливо выплюнул Боярцев. Я, повинуясь какому – то импульсу, схватила бьющуюся рыбу за склизкий хвост и с размаху ударила, ориентируясь на звук.
– Ох, – выдохнула Зина, и я поняла, что уволят меня прямо вот сейчас, да еще и по статье. Хорошо если не по уголовной.
Макар Боярцев
Вы когда-нибудь получали по физиономии живым осетром? Нет? Вам повезло. Я валялся на грязном полу и притворялся мертвым тюленем. Ну да, мне нравился страх «ламы», аромат которого перебил даже вонь тухлого скидочного минтая.
– Я его убила? – простонала дурында обморочно. Надо же, сначала бьет, потом думает. Замечательный образец человеческой тупости. Но эта трахнутая во всю курчавую башку страшилка зачем-то нужна моему сыну. Господи, как же это звучит безумно, даже адски отвратительно. Я и дети – это же взаимоисключающие понятия. Сын у меня? Нонсенс. Так какого хрена я валяюсь на мокром полу? Нравится мелкому поросенышу в детдоме, пусть валит на все четыре стороны.
– Да где тебе то? – разорвал мою реальность чужой голос, наверное толстухи – коллеги невесты Чакки. – Кабана такого убить. Тут что – то посильнее дохлого осетра нужно. Но было эпично, такого я еще не видела. Знаешь,
