даже как-то обыденно, и от этого становилось ещё тревожнее. Почти все маньяки и садисты — тихушники, так говорил Гордеев. А кому, как не ему знать это наверняка?
— Щипцы есть? — скептически глянув на ремень, спросил хозяин.
Хорошо, что у меня шарик во рту — не так заметно, как перекосило лицо…
— Пассатижи, — кивнул тот.
— Отлично. Если к обеду не одумается, начинайте с ногтей. На ногах. Руки я тогда сам, ближе к вечеру. Если не заговорит, конечно.
— Заговорит. У меня ещё ни один клиент больше трёх ногтей не выдерживал. Про зубы вообще молчу.
— Ну и хорошо, — безучастно согласился хозяин и, поднявшись со стула, шагнул ко мне.
Я невольно дёрнулась, пытаясь отползти, но получилась просто конвульсия. Хозяин с ледяной усмешкой потрепал меня по щеке.
— Ну давай, не скучай тут… дерзкая. А если что — зови этого дяденьку, он развлечёт.
В голову ударила, но тут же утонула в дикой злости паника. Да как они смеют, вообще?!
— Я девочка Гордеева! — закричала я. — Он за меня уроет! Из-под земли тебя достанет, гад!
Но получилось лишь яростное «Ммм-мм-м-м!» и вспыхнувшее от натужного бессилия лицо…
Через пару часов Толик снова зашёл, но вместо обещанных пассатижей, как ни странно, принёс стакан воды. Мои рот и горло давно пересохли, на языке шероховато солонел вкус проклятого порношарика. Пить хотелось почти как жить, но я отказалась — мало ли чего он туда подсыпал! — и тюремщику пришлось больно сжать мои щёки, насильно разжимая челюсть. А вот воду заливал аккуратно, стараясь не расплескать и приговаривая почти ласково:
— Пей, дура, не бойся. Родниковая!
Напоив, сурово нахмурился:
— Ну? Говорить будем?
«Ага, — чувствуя, как влага возвращает к жизни, вымученно отметила я про себя, — меняет тактику. Кнутом не вышло, пробует пряником. Ну и отлично. Значит, и у меня всё по плану» Вяло огрызнулась:
— Прощайся с жизнью, гандон.
— Кто?! — резко схватил он меня за химо. Дёрнул, приподнимая над кроватью. — Кто заказчик?! Говори, сука!
Замахнулся врезать пощёчину, я инстинктивно зажмурилась, дёрнула головой, уклоняясь… Но удара так и не последовало. Его ладонь, дрожа от напряжения, замерла в миллиметре от моей щеки. К лицу приблизилось перекошенная бессильной злостью морда:
— Говори, сука, кто заказчик, или я тебя на бутылку посажу. Клянусь!
— Валяй, — выдохнула я ему в лицо. — Но потом посадят тебя. Жопой на кол. Это прям точно.
Он отшвырнул меня на постель.
— Всё. Это было последнее предупреждение. Следующего не будет!
А когда небо уже полностью просветлело, и в оконце моей тюрьмы заглянул розовый рассвет, он вернулся с Васей. Красиво разложили на прикроватной тумбе щипцы-ножницы-напильники, верёвки, паяльник и даже кусок провода со штепселем на одном конце и оголёнными проводами на другом. Я сначала подумала — опять пугают, но когда меня, освободив от верёвки-простыни и порношарика, загнули в жуткую позу и взялись пассатижами за ноготь на мизинце, запаниковала.
«Да катись оно всё! — пулей промелькнуло в голове. — Признаться, и пусть сдают ментам! Если Гордеев меня ищет, то к нему я в конечном итоге и попаду, только и всего. А если нет…»
Тоскливо кольнуло в самое сердце. Так внезапно и больно, что глаза защипало от слёзной дымки. Потому что поняла вдруг простую истину — если уж он не ищет, то похрен тогда вообще на всё!
— Последний раз спрашиваю, кто заказчик? — плотнее зажимая пассатижи, прорычал Вася. — Раз, два…
— Х*й в пальто, — шмыгнула я носом. По щеке скользнула слеза, хотя больно пока не было. Во всяком случае телу.
— Твою мать! — сгрёб меня за шкирку Толя. — Зае*ала, сука!
И поволок куда-то, сшибая мною углы и мебель. Я обречённо зажмурилась и уже открыла было рот, чтобы сдать с потрохами изобретательную дамочку… Как Толик вдруг грубо пихнул меня за порог дома — с крылечка и прямо на мягкую росную травку.
— Вали отсюда, дура! Ещё раз увижу… — доходчиво качнул кулаком и захлопнул дверь изнутри.
«Да ну их на хрен! — улепётывая подальше от проклятого места, думала я. — И бабу эту, с её деньгами, и сам этот чёртов город!»
Но пока добралась до укромного местечка, в котором запрятала накануне сумку со своим нехитрым скарбом, а потом с жадностью «доедала» оставшиеся от вчерашней тысячи деньги и подсчитывала грустно звякающие в кармане последние монетки, над паникой возобладал холодный расчёт. И злость.
Работу я выполнила, так? Страстей натерпелась? Значит, имею право получить свой бакшиш! И пусть эта дамочка только попробует слиться! Продам информацию прямиком её муженьку!
Объятая справедливым гневом, я даже свой старенький мобильник включила практически не задумываясь. Впервые с момента бегства из Клондайка. К счастью, батарея оказалась не на нуле, а на симке, точно знаю, оставались деньги. Но вот номер дамочки…
Обдало отчаянием — я не помнила последние цифры! Вот просто пустота, даже вариантов нет! И только теперь дошло наконец и то, что при всём желании я не смогла бы выйти на её муженька иначе, чем вернувшись обратно в избушку к Васе и Толе. Такое себе удовольствие. Из разряда суицидов.
Сидела и тупо пялилась на экран, когда он вдруг вспыхнул сам:
«Как только сможешь, сразу выходи на связь»
Ну надо же! А дамочка-то с понятиями и даже не собиралась кидать!
Договорились на шесть вечера, там же, где встретились впервые. Можно было бы и поближе, дамочка вообще предлагала в кафе, и звучало это весьма соблазнительно, но у меня был свой умысел — поскорее покинуть город и, получив наконец деньги, продолжить двигаться дальше в неизвестном направлении.
Однако дамочки в нужный час на заправке не оказалось.
«Я на месте» — кинула я СМС.
Ответа — ноль. Подождала минут пятнадцать, ошиваясь чуть поодаль, чтобы случайно не нарваться на мужика, который заловил меня в прошлый раз. В голову лезли разные мысли, вроде того, что мы с мадамой не поняли друг друга, и, может, она всё-таки ждёт меня где-нибудь в кафе. Снова набрала:
«Напомните, мы договаривались на старом месте, так ведь?»
Тишина. В груди противно заворочалось подозрение.
«Почему вы не отвечаете? Я жду на старом месте»
Ещё тягомотных минут десять, и подозрение в том, что меня всё-таки кинули стремительно переросло в уверенность, а из неё — в злость.
«Аллё, что за прикол? Где мои деньги? Если это кидалово, то ты ещё пожалеешь, что вообще связалась со мной!»
Сидела потом на обочине, угрюмо игнорируя сигналящих мне дальнобоев и думала — Ну и что дальше? А дальше виделся
