было чисто и уютно. Пахло приятно. Чем-то добрым, родным, ласковым…
Я вспомнил, что это за запах — женский дух называется. У меня дома ничего такого и близко не было. Да и вообще, в целом, ничем не пахло. Когда-то был тот дух, да весь выветрился.
По квартире я особо не шарился, зацепил взглядом комнату Любаши, коридор, да кухню. Девчонка, едва скинув туфли, бросилась в туалет, поэтому у меня была минутка заценить обстановку.
— Слава богу, я кран перекрыть не забыла! — выглянула радостная Люба. — Пойдёмте, Егор Алексеевич, я вам покажу, где бежит!
Мы прошли на кухню, и я оценил фронт работ. Всё, как обычно, ничего сверхъестественного.
— Может, сантехника вызовем? — с опаской заглядывала Любаша мне через плечо.
Да, щас! Чтобы он всю мою славу себе забрал? Знаю я этих сантехников! После них всё то же самое, только ещё и полы мыть приходится.
— Сами справимся! Далеко у вас тут магазин хозяйственный?
— Через три дома.
— А инструменты какие-нибудь есть?
— Молоток только и отвёртка, — ответила Люба и покраснела.
— Ясно! Понятно! Не волнуйся, Любаша! Щас всё будет! Работают профессионалы!
Люба глянула на меня с таким недоверием, что я и сам засомневался в своих способностях. Но делать нечего. Раз я писанулся так красиво перед девушкой, то и исполнить надо на высшем уровне!
— Я пойду умоюсь пока, если вы не против! Спасибо!
Не дожидаясь ответа, Люба исчезла из кухни. Я сел на стул и набрал Илью. Велел отправляться ему в магазин немедленно. Из магазина он должен был мне по видеосвязи отзвониться, чтобы я лично выбрал всё, что нужно.
Люба вернулась умытая, посвежевшая, в лосинах и футболке. Такая девочка домашняя, миленькая, хорошенькая! Без косметики её лицо выглядело совершенно по-детски, и мне это нравилось ещё больше. Ресницы пушистые, кожа почти прозрачная. Мило-дорого смотреть!
— Кофе будете? У меня печенье есть! — предложила хозяйка.
— Не откажусь.
Девушка хлопотала у плиты, а я ею любовался. Не мог глаз оторвать. Всё в ней до того ладно, до того приятно, что век бы смотрел, не насмотрелся!
Любу смущали мои внимательные взгляды. Это было заметно по тому, как вспыхивали красными пятнами её щёчки.
— Мне так неловко, Егор Алексеевич, — снова завела пластинку Люба, ставя передо мной кружку с ароматным напитком. — Как будто вам больше заняться нечем…
— А вот представь себе, что нечем. И вообще, Люба, что особенного? Ты женщина, я мужчина. Разве мог я тебя в беде оставить? Вот кто бы я был после этого?
— Не знаю…
Люба присела на соседний стул и вздохнула.
— А где отец твой, Люба? Или отчим? Или дяди? Мужчины есть в вашем роду хоть какие-то?
— Папа умер. Мне восемь было. Я его и не помню почти… Дядя есть, но он живёт в другом городе.
Вот и прекрасно! Значит, я буду единственным и незаменимым мужчиной! Вне конкурса!
— Чем ты увлекаешься, Любаша? Чем интересуешься? Может, выставки какие-то тебе нравятся, театры, концерты?
— Да какие концерты, Егор Алексеевич? Вы же сами видите, как я живу? Скажете тоже…
Люба опять покраснела и отвела глаза.
— Ой, молоко-то я вам не предложила! — спохватилась девушка.
Она вскочила со стула и подошла к холодильнику. Чуть приоткрыла его, доставая бутылку с молоком, но я успел заметить, что в нём мышь повесилась.
Сижу тут, блять, про театры распиздякиваю, а у девчонки кушать нечего.
Позвонил Илья. Я подозвал Любу к себе, чтобы кран выбирать помогала.
— Стоп! — скомандовал я Илье, когда в объектив попал более или менее приличный экземпляр. — Как тебе вот этот смеситель, Любаша?
Девушка стояла так близко, что я чувствовал аромат её духов. Персиковая зайка! Я ей сейчас золотой смеситель был готов купить, лишь бы не отходила!
— Такой дорогой… Я даже не знаю…
Ох, Люба, Люба, я к ней со всей душой, а она всё ещё что-то мнётся, стесняется!
— Ты на цены не смотри!
— Да как на них не смотреть, Егор Алексеевич, если вот они?
— Короче, Люба! Мозги мне не делай! Любой бери, какой понравится! Это бартер за цветок! Понятно?
— Вон тот тогда! — ткнула девушка пальчиком в экран.
— Илья, мы берём тот, что сверху!
Люба отошла от меня, и мне стало грустно. Я накидал водителю, что ещё было необходимо, и допил свой кофе.
Пока ждал Илью, заказал Любе доставку продуктов. Колбаски, сыра, полуфабрикатов всяких. Я бы у неё самой спросил, что нужно, так ведь скажет, что ничего. Зачем я с ней спорить буду лишний раз? Оно мне надо?
А потом так разошёлся, что ещё и ужин заказал и бутылочку белого. Есть хотел, а Любу напрягать не хотел. Я бы с удовольствием что-нибудь домашнего навернул. Рассольника или пюрешки с гуляшиком! Но как можно девочку напрягать? Она же и так вся на нервах?
Наконец, Илья принёс всё, что нужно и я скинул пиджак. Люба тут же ловко подхватила его и прижала к себе.
— Вы бы рубашку тоже сняли, Егор Алексеевич! Испачкаетесь же? — посоветовала мне Люба.
Хорошая идея! Мне нравится ход её мыслей!
Мамочки, кто меня за язык тянул? Я же как лучше хотела? У Егора, небось рубашка стоит, как самолёт? Я просто боялась, что он извазюкается!
Надо что-то сказать другое! Что сказать? Что?
Поздно.
Егор уже расстегнул пуговки на сорочке. Я стояла, не жива, не мертва. Надо было отвернуться? Или не надо? Да что я торс мужской не видела никогда? Господи, я нервничаю, как дура!
Сначала оголилось одно плечо мужчины, затем второе. Спина… Мышцы на ней заиграли, перекатываясь от неторопливых движений их обладателя.
Молчанов даже раздевался как-то мужественно, элегантно и красиво. Он повернулся, приосанился, расправив плечи, и протянул мне свою рубашку.
Ну что, довольна? Я бы хотела сказать, что полуголый Молчанов ужасен, отвратителен, что смотреть на него неприятно, но нет. Мне понравилось то, что я сейчас видела. Краснела, как помидор, но всё равно смотрела.
Егор не был здоровяком, но и худым его нельзя было назвать. Его широкие плечи я отметила ещё в первую нашу встречу. Мышцы на руках и груди были хорошо развиты, гармонично. Немного волос вокруг тёмных сосков и ниже пупка. Живот без кубиков, но подтянутый. И кожа такая смуглая, оливковая.
Егор хитро улыбнулся, заставив меня покраснеть ещё гуще. Я выхватила из его рук рубашку и убежала в комнату.
Мы с Егором заступили за черту деловой этики. Ведь сейчас мы не на работе. Я не хотела сближаться с Молчановым. Вообще
