– Документ слишком обширен, чтобы читать его целиком, слово за словом, в нем сотни страниц, и он переполнен юридической терминологией. Поэтому, я думаю, будет проще прочитать только выдержки из него и пересказать человеческим языком, как я распорядилась своим имуществом, предприятиями и прочим состоянием.
Эмма откинулась на спинку стула и пытливым взглядом обвела присутствующих. Никто не проронил ни слова, а четверо заговорщиков, как каменные статуи, застыли в своих креслах. Отложив завещание в сторону, Эмма продолжила:
– Перед тем, как продолжить изложение моего завещания, я должна кое-что пояснить. Возможно, существует определенное недопонимание относительно промышленной империи Макгиллов, которой я управляю. Мне недавно пришло в голову, что среди вас есть некоторые, кто считает, что Пол оставил мне все свое состояние без всяких оговорок и что я могу распоряжаться им по своему усмотрению. Однако это не так.
Она отпила глоток воды, повернулась в кресле и, оглядев собравшихся, торжественным тоном заявила:
– Согласно букве и духу завещания Пола Макгилла, все его состояние после моей смерти переходит к его родной дочери, Дэзи Эйнсли-Эмори, а от нее, после ее смерти, равными долями, к двум ее детям, Поле Макгилл-Эмори и Филипу Макгилл-Эмори.
Раздался глухой ропот и, подняв руку, Эмма потребовала тишины.
– В течение своей жизни Дэзи будет получать доходы с состояния Макгиллов через коммерческий банк Россистер, выступающий в качестве ее доверенного лица. Я назначаю Дэзи душеприказчиком всего наследства Макгиллов, а Генри Россистера – ее заместителем. После моей смерти дочь Дэзи, Пола, займет мое место председателя правления „Сайтекс Ойл Корпорэйшн" и будет действовать от имени своей матери, чему она научена мною. Точно так же после моей смерти, сын Дэзи, возьмет под свой контроль все владения Макгиллов в Австралии и будет руководить ими от имени своей матери. Он обучается этому уже три последних года под моим руководством. Полагаю, что вы все хорошо поняли, что никому больше из моих детей и внуков не достанется ни единого цента из состояния Макгиллов.
Никто не проронил ни слова. Внимательные глаза Эммы быстро перебегали с одного лица на другое, испытующе разглядывая их. Но что бы ни думали про себя ее остальные дети, они держали свои мысли и чувства при себе и их лица оставались бесстрастными. Эмма заявила:
– Прояснив состояние дел с наследством Макгилла, я теперь могу перейти к разъяснению того, как я распределила мое собственное состояние.
Напряженное ожидание слушателей стало осязаемым, и Эмма чувствовала, как его волны накатывались на нее. Она отыскала глазами единственного тридцатидвухлетнего сына Эдвины, графа Дунвейла, внука Эдвина Фарли и троюродного брата Джима.
– Энтони, будь добр, подойди сюда и встань рядом со мной.
Застенчивый молодой граф на секунду застыл в изумлении, недоумевая, почему его выделили, но, тем не менее, исполнил приказ и занял место справа от Эммы.
– Мой старший внук, Энтони, будет получать доходы со специально учрежденного мною для него капитала в два миллиона фунтов. Я также отдаю Энтони мой дом на Ямайке в Британской Вест-Индии со всем находящимся в нем имуществом, кроме картин.
Эмма взглянула на изумление Энтони, молча стоявшего рядом. Она сказала:
– Я не оставлю тебе никаких интересов в моем бизнесе, поскольку ты никогда не работал у меня, а кроме того – потому, что ты полностью поглощен управлением своей недвижимостью в Ирландии и другими многочисленными предприятиями, унаследованными от своего отца.
Эмма сделала паузу и окинула Энтони испытующим взглядом.
– Надеюсь, что ты правильно меня понял и не чувствуешь себя в чем-либо ущемленным.
– Боже мой, бабушка, конечно же нет! – воскликнул смущенно он. – Я просто подавлен и не нахожу слов. Твоя щедрость превосходит все ожидания, благодарю тебя.
Он сделал попытку вернуться на место, но Эмма остановила его:
– Останься здесь, – сказала она, и Энтони, кивнув, отступил назад и встал позади Эммы справа от нее.
– Теперь очередь двух самых младших моих внуков, Аманды и Франчески.
Кивком головы она подозвала к себе четырнадцатилетних двойняшек, дочерей Элизабет, сидевших на полу у ног Блэки. Те встали и, слегка напуганные, подошли, держась за руки к ее столу.
– Станьте здесь, рядом со своим кузеном, девочки, – велела им Эмма. – Я учредила капитал в два миллиона фунтов для Аманды и такой же капитал – для Франчески. Они станут получать доходы с этих капиталов, когда им исполнится по восемнадцать лет.
Поворачиваясь к сестрам, она добавила:
– Вы еще слишком юны, чтобы понять, о чем идет речь. Я все вам объясню позднее.
– Да, бабушка, – хором сказали они, а Аманда, готовая расплакаться, вскричала:
– Но ты же не собираешься умирать, бабушка?
Эмма покачала головой и успокаивающе улыбнулась им.
– Нет, еще не собираюсь, но я обязана позаботиться о вашем будущем, вот и все.
– Мы сможем приехать пожить с тобой, правда? – сморщив лицо, жалобно спросила Франческа.
– Поговорим об этом завтра, дорогая.
Эмма подалась вперед, сцепив руки, и ее голос, всегда ровный и сильный, слегка дрогнул.
– Теперь я собираюсь обсудить распределение акций „Харт Энтерпрайзиз”, компании, которая контролирует все мои ткацкие и швейные фабрики, а также – компании „Дирфильд Эстейтс”, „Роулэнд девелопмент корпорейшн”, "Дженерал ритейл трэйдинг компании” и „Йоркшир Консолидейтид Ньюспейпер компании”. Как вам известно, эта холдинговая компания, в которой мне принадлежит 100 процентов всех акций, владеет недвижимостью на многие миллионы фунтов.
Она замолчала, отпила глоток воды и с непроницаемым лицом откинулась на спинку кресла. Легкая усмешка тронула ее губы. Четверо заговорщиков, внимательно слушавшие ее и до этого, сейчас буквально замерли как загипнотизированные. Она перевела взгляд с Кита на Робина.
– Я завещаю моему внуку, Александру Баркстоуну, 52 процента моих акций в „Харт Энтерпрайзиз”.
Ей было слышно, как Кит судорожно вздохнул, его лицо выражало недоверчивое удивление. Повергнутый в прах Робин прошептал: „Боже мой!" и покраснел, Эмма усмехнулась.
– Далее. Я завещаю остальные свои акции „Харт Энтерпрайзиз” моим внукам и внучкам, Саре Лаудер, Джонатану Эйнсли и Эмили Баркстоун. Эти акции будут поделены между ними поровну, то есть каждый из них получит по 16 процентов от общего количества акций.
Эмма знаком велела четырем наследникам подойти к столу. Они с подходящими к случаю серьезными лицами встали перед нею. Эмма по очереди оглядела каждого из них и ровным голосом сказала:
