Первым пришел в себя Робин. Он вскочил с апоплексически налившимся кровью лицом.
– Теперь послушай меня, мама. Ты совершила чудовищную несправедливость, хладнокровно вычеркнув нас из своего завещания, лишая нас того, что нам принадлежит по закону. Я полностью согласен со всем, что касается раздела состояния Макгиллов, но твои собственные средства и владения должны автоматически перейти к твоим детям. Мы – твои законные наследники. Я не намерен смириться и собираюсь опротестовать твое завещание, а все остальные – поддержат меня. Вне всякого сомнения, воспаление легких тяжело подействовало на тебя. Я буду настаивать на том, чтобы тебя признали недееспособной в момент составления завещания. Очевидно, что ты не в состоянии в дальнейшем отвечать за свои действия, и любой суд признает это. Более того…
– Заткнись и сядь на место, – голос Эммы, как стальной клинок, разорвал воздух. Она встала и сжала край столешницы.
– Да, я действительно исключила вас из своего завещания. И у меня были к тому основания. Видите ли, я вовремя узнала, что вы, четверо, сговорились отобрать у меня мою империю, забрать себе все, даже обделив собственных детей.
Она сардонически рассмеялась.
– Думаю, что я бы прислушалась, хотя и с неохотой, к вашим предложениям, если бы вы обратились ко мне. Я всегда уважала умных противников. Но вы оказались глупы и завистливы.
Эмма перевела дух.
– И в вашем заговоре была одна существенная ошибка: вы недооценили меня.
Она неотрывно смотрела на них, прищурив глаза, превратившиеся в узкие зеленые щелочки между сморщенными от старости веками.
– Генри Россистер как-то назвал вас клубком ядовитых змей. Как же он был прав тогда! Вы действительно не заслуживаете ни малейшего снисхождения за свое возмутительное поведение. Но я не так мстительна, как вы думаете и как был бы любой на моем месте. Поэтому я решила не ликвидировать те трасты, которые я учредила для вас много лет назад.
Эмма презрительно сжала губы.
– А что касается завещания, – оспаривать его или нет, – то я ожидала подобной реакции. Я предугадала ее, Робин, и соответствующим образом приготовилась на этот случай.
Эмма взяла со стола конверт и достала из него четыре листка бумаги. Она подняла руку, и листки затрепетали между ее пальцами.
– Здесь приготовлены чеки для каждого из вас. На какую сумму? На миллион фунтов каждый. Конечно, это капля в море по сравнению с тем, что вы могли получить, если бы не предали меня, но, тем не менее, это – целая куча денег с любой точки зрения.
Эмма цинично улыбнулась.
– Не воображайте себе, что это подарки. Вовсе нет, я просто покупаю вас. И я хорошо знаю, что каждый из вас имеет свою цену.
Положив чеки на стол, она взяла стопку документов.
– Если вы хотите получить свои чеки, по которым можно получить деньги немедленно, прямо с понедельника, каждый из вас должен подписать со мной индивидуальный договор.
Она помахала в воздухе зажатыми в руке документами.
– Как видите, договора уже составлены. Каждый договор представляет соглашение между нами, по которому вы обязуетесь не оспаривать мое завещание. Как юрист, Робин, ты должен понимать, что подписав договор и приняв мои финансовые предложения, вы лишаетесь возможности опротестовать завещание в суде.
Она по очереди перевела взгляд своих сверкающих глаз с Робина на Кита, потом на Эдвину и Элизабет.
– Хочу вас предупредить, что я приняла все меры, гарантирующие неоспоримый характер своей воли. В этом случае, можете вы спросить, почему я готова отдать каждому из вас по миллиону фунтов? Очень просто, для того, чтобы защитить свою империю от всяких, даже незначительных потрясений, и чтобы быть уверенной в том, что ни один из вас не станет отравлять жизнь моим внукам и не будет обузой для них.
Эмма вновь взяла чеки и помахала ими.
– Для меня это своего рода страховой полис.
Эмма села, бесстрастно глядя на них. Смущенный Кит сидел в кресле, не решаясь встречаться с нею глазами. Элизабет нервно сжимала руки, находясь в явном замешательстве, а Робин, их лидер, пытался хорохориться, изображая браваду на лице. Из всех четверых только Эдвина казалась спокойной, по крайней мере, внешне.
Эмма, до сих пор не обращавшая внимания на своих невесток и на зятя-графа, теперь обратилась к ним.
– Не хотите ли вы посовещаться со своими половинами? – спросила она, рассмеявшись. – Миллион фунтов – чертовски крупная сумма, чтобы так легко от нее отказаться.
Джун и Валери, всегда любившие Эмму и сейчас очевидно подавленные двуличностью своих мужей, отрицательно покачали головами, а граф, сознавая шаткость своего положения в семье, дипломатично уклонился от ответа.
– Ну, решайтесь, – сердито бросила Эмма. – Я не собираюсь тратить на это всю ночь.
Она встала и принялась торопливо складывать документы в кейс.
– Делайте, что хотите. Но я в последний раз предупреждаю вас, что вы проиграете, если попытаетесь опротестовать завещание после моей смерти. Этого не будет никогда. Я достану вас и с того света.
Элизабет решилась первой.
– Где тут ручка? – истерически вскричала она и поднялась с места, провожаемая злобным взглядом Робина. За ней последовала Эдвина. Потом их примеру последовал угрюмый, кипящий от ярости Робин. Кит был последним, и Эмма заметила, что у него дрожали руки и он был не в состоянии посмотреть ей в глаза.
Эмма убрала подписанные договоры в кейс и защелкнула его.
– Ну, а теперь, когда мы разобрались с этим маленьким семейным делом, я предлагаю продолжить нашу вечеринку.
На мгновение в гостиной установилась полная тишина, в которой все собравшиеся молча взирали на Эмму, а потом прорвался тот гвалт, которого она давно ожидала. Все столпились вокруг нее и заговорили разом. Эмма взяла в руки кейс и сказала:
– Прошу простить меня, но я должна оставить вас на несколько минут. Я скоро вернусь.
Она поймала Полу за руку.
– Поднимитесь с Джимом ко мне в верхнюю гостиную. Мне нужно переговорить с вами наедине. И захвати, пожалуйста, с собой мой кейс.
– Конечно, бабушка.
Эмма плавно двинулась прочь. Проходя мимо Блэки, она взяла его под руку.
– Не мог бы ты подняться и зайти выпить со мной?
– С огромным удовольствием, будь уверена, – ответил Блэки.
По своему обыкновению, он почти вплотную приблизил свое лицо к ее и, заглянув сияющими глазами глубоко в глаза Эммы, воскликнул:
– Настоящий спектакль, Эмма. Настоящее представление!
Эмма улыбнулась ему в ответ и ничего не ответила. Бок о бок они, в сопровождении Полы и Джима, вышли из библиотеки, пересекли Стоун-Холл и подошли к громадной винтовой лестнице, ведущей наверх. Что-то заставило Эмму задержаться у ее подножия. Обернувшись, она посмотрела назад. Кит, Эдвина, Робин и Элизабет стояли с непроницаемыми лицами в дверях библиотеки, глядя ей вслед. Эмма хорошо понимала, о чем они думают. Она выпрямилась и отбросила ногой подол своего вечернего шифонового платья, выразив этим легкомысленным жестом свое презрение к ним, и двинулась вверх по лестнице, гордо и величественно, как обычно.
