близки, что даже если бы я попыталась, то не смогла бы попасть в ваш круг. Как будто меня там не было. У вас была крыша над головой и еда, а вы оба вели себя так, словно я была предметом мебели.
— Странно сознавать сейчас, что ты чувствовала то же самое, что и мы, — холодно заметила Грета.
— Ты меня не понимаешь. Ты отняла у меня жизнь, а потом забрала моего мальчика, — заявила Тауни.
— Ты дала мне жизнь, мама, и обязана была сделать все возможное, чтобы она была хорошей.
— Вы никогда не голодали, у вас была одежда, и где же благодарность за все это? — усмехнулась Тауни.
— Это даже не половина от необходимого, — ответила Грета. — Если бы ты наблюдала за мной с Энди, как ты сказала, ты бы знала это.
— К тому моменту было уже слишком поздно. Вы были друг у друга, а я была чужой в своем собственном доме, и назад дороги не было.
— Откуда ты можешь знать? Ты даже не пыталась, — заметила Грета.
Тауни сосредоточилась.
— А если бы я попыталась, разве это что-то изменило бы?
— Мы никогда не узнаем, поскольку ты этого не сделала, — ответила Грета. — Ты поступила совершенно иначе. Ты хоть представляешь, сколько боли причинила?
— То, что случилось с Энди, было несчастным случаем, — прошипела Тауни.
— То, что случилось с Энди, было несчастным случаем, которого можно было избежать, — ответила Грета.
— Ты думаешь, я не живу с этим каждый день? — спросила Тауни. — Думаешь, это не гложет меня? Думаешь, не поэтому мне было трудно набраться смелости и поехать к нему, потому что это означало бы увидеть собственными глазами, что с ним случилось?
— Знаешь, нет, — сказала ей Грета. — До сих пор, учитывая, как ты вела себя всю жизнь, мама, мне это и в голову не приходило. Но ты стоишь здесь и говоришь со мной. Ты стоишь здесь и пытаешься объясниться. Но мы обе знаем: то, что ты сделала с Энди, было ужасно и трагично. А сейчас я хочу знать, почему ты решила мучить меня.
— Ты тоже могла бы стать кем-то большим, — огрызнулась Тауни. — Ты могла бы использовать свою внешность, свой голос, чтобы добиться успеха. Но ты этого не сделала. Однако тебе удалось подцепить мужчину, который в этом купался. И что? Каждый раз, когда я обращалась к тебе за помощью, ты вела себя так, словно я была занозой в заднице. А он был еще хуже. Он обращался со мной, как со змеей в траве. Если бы с тобой когда-нибудь так обращались, Грета, ты бы знала. Ты бы поняла. Ты бы разозлилась из-за этого. Так что если ты думаешь, что мне должно быть стыдно за то, что я играю с этим засранцем, то ты ошибаешься. Ты говоришь, что твоя мама не обращала на тебя внимания, но я это делала, просто ты не замечала. Именно этому я и учила тебя, девочка. Если люди относятся к тебе как к дерьму, ты не можешь оставить все как есть. В ответ ты тоже относишься к ним как к дерьму и делаешь это в десять раз сильней.
— Думаю, ты можешь быть по-настоящему сумасшедшей, — прошептала Грета.
Тауни пристально посмотрела на дочь, прежде чем проговорить:
— Ты меня не понимаешь.
— Нет, не понимаю, — подтвердила Грета.
— Ты никогда меня не поймешь, — заявила Тауни.
— Нет, не пойму, — согласилась Грета.
— Тебе не нужен мой подарок, — продолжила Тауни.
— Нет, — повторила Грета.
— Энди тоже не захочет его получать.
— Нет, не захочет.
— Значит, мы знаем. Знаем то, что я знала всегда. Я стою здесь перед тобой, пытаюсь, а ты отшвыриваешь все в сторону, — продолжала она, глядя на Грету.
Грета не дрогнула и не колебалась.
— Да, все именно так.
Тауни сосредоточилась на лице дочери, ее плечи распрямились, после чего она сказала:
— Ты не понимаешь, что я сделала тебя такой, какая ты есть. Всю тебя, Грета. Начиная с твоей внешности и заканчивая твоим характером. Я дала тебе все это, девочка.
— Если тебя заставляют пройти семь кругов ада, попадая на другую сторону, ты не поворачиваешься и не благодаришь эти самые круги за то, что они заставили тебя набраться сил и выстоять. Ты берешь то, что заработал, освободившись, и уходишь от них так далеко, как только можешь. К сожалению, мои семь кругов живут, дышат и умеют водить машину, поэтому они продолжают меня преследовать.
— Ну, теперь с этим будет покончено, Грета, — прошипела Тауни.
— Наконец-то, хоть что-то от тебя, что мне действительно нужно.
Голова Тауни дернулась, вместе с ней дернулась и ее грива фальшивых золотистых кудрей.
Прежде чем кто-то из них успел сказать что-то еще, в разговор вмешался Хикс.
Он сделал это, потому что пришло время. И еще потому, что машина Донны припарковалась у обочины, и его помощница вышла из машины, пробираясь к нему по дорожке.
— Полагаю, что все уже закончилось, — заявил он. — Сейчас, мисс Дар, вам будет предъявлено обвинение. Если вы нарушите охранный приказ, который сейчас получите, я предъявлю вам обвинение в преступном домогательстве и поговорю с нашим прокурором о реальном сроке. Максимальный срок по этой статье — пять лет. Зато ваши триста двадцать два доллара не будут иметь значения, поскольку жилье вам будет предоставлено государством. Плохо то, что ваше жилье будет предоставлено государством.
Пока он говорил, подошла Донна и подняла конверт с ордером, который Тауни автоматически приняла.
— Этот охранный ордер действует четырнадцать дней, — продолжил Хикс. — Как только он истечет, мы попросим судью выдать нам постоянный. Я не могу говорить за судью, но он в последнее время не очень-то благодушен, особенно из-за того, что люди продолжают измываться над Гретой. Так что, думаю, он согласится. Вы не должны находиться ближе, чем в ста метрах от нее. Если приблизитесь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы посадить вас в тюрьму. Если будете приставать к Энди, мы получим охранный ордер и для него. А после вашей сцены в «Саннидауне», фотографий, снятых втайне от Греты, которые судья видел, и заявления бывшего мужа Греты о том, как вы их использовали, я сомневаюсь, что судья Берефорд откажет в моей просьбе. Поэтому мое предложение таково: уезжайте из Глоссопа, уезжайте из округа Маккук и больше не возвращайтесь.
Медленно взгляд Тауни перешел с изучения конверта на Хикса. Затем на Грету.
Хикс ждал. Он чувствовал, что ждет и Грета. Донна не знала, что происходит, но тоже ждала.
Сам он не знал, чего ждет. Но явно
