Довольный окончательной картиной, мужчина вышел из дома так же незаметно, как и проник туда, не оставив ни одного следа. Пешком пересек посадку, начинающуюся за домом и переходящую в подлесок с ручьем. Видно, депутат постарался с ландшафтом, чтобы для своих забав прикрытие иметь. Переоделся в заранее припрятанные джинсы и мятую футболку, натянул на голову бейсболку. Прошел пешком еще два дачных поселка, стоящих рядом, и только в третьем сел в автобус, выбрав место у открытого окна. Достал из кармана старую мобилку, с треснутым экраном, по памяти набрал номер. Дождался четвертого гудка вызова. Сбросил и «случайно» уронил телефон на дорогу, как раз под колеса школьного автобуса, куда-то везущего ораву детей.
Помахав рукой любопытной малышне, прилипшей к окнам, он усмехнулся.
Сошел мужчина на въезде в Киев, и завернул в первый же двор.
Через три дня, Майями
Она увидела это часов в десять утра, когда сидела на кухне и наблюдала, как Фил по ее заказу готовит чизкейк. За спиной эконома работал телевизор, антенна которого была настроена на прием их родных каналов. Впрочем, на экран особо никто не смотрел.
Фил что-то рассказывал о магазинах, по которым пробежался еще два дня назад, и куда теперь настойчиво уговаривал съездить Карину. Если верить их эконому, выбор нарядов для беременных там был настолько разнообразным и «шикарным», что у Фила просто «разбежались глаза». Карина подозревала, что если уж он в таком шоке, то ее данный поход может не просто выбить из колеи, а повергнуть в состояние «вкусовой прострации». Все-таки, в любви к пестрым вещам их вкусы весьма разнились. Но и категорично отказываться не хотелось. Тем более что, чтобы там не говорил Соболев, она ощущала, что линия ее живота начала немного… раздаваться, что ли.
Это было больше ощущением, нежели реальным изменением параметров, однако Карина это ощущала и, даже, к осторожной и тихой радости, и своей, и Кости и психолога — больше наслаждалась, нежели опасалась этого. Хотя, приступы паники, время от времени, еще накатывали.
Валентин, которого Соболев поначалу притащил в Майями вместе с ними, два дня назад вернулся домой, заниматься клиникой. Но продолжал ее консультировать по видеосвязи. Она же, в свою очередь, таким же образом курировала продвижение отделки помещений стационара реабилитационного заведения.
Еще в первый два дня по прилету сюда, Карина в сопровождении Константина посетила всех специалистов, и прошла все исследования. Врачи заверили супругов, что беременность идет нормальным путем, и дети развиваются согласно срокам.
Однако Соболев не подавал никаких признаков и ничем не намекал на то, что они будут собираться и возвращаться домой. Более того, Карина не спрашивала, но из некоторых замечаний и поступков мужа сделала вывод, что их пребывание в США может затянуться до самых родов.
Соболев, изначально проигнорировав отели, арендовал дом. Причем, на самом берегу. И как тогда, во время их «отпуска», Карина теперь просыпалась и засыпала под шум океана. Конечно, тот был немного иной, чем на Мальдивах, и небо было другим. Но все равно, очень красивым, если рассматривать его ночами с веранды или приватного пляжа, лежа на коленях Кости. Да и жара, которой здесь отличался каждый день, рядом с океаном переносилась куда легче.
Сегодня день, тоже, вроде бы, выдался жарким. Но свежий ветер с океана казался Карине таким соленым и пряным, таким насыщенным, что она надышаться не могла. И, потребовав открыть все возможные окна на первом этаже дома, искренне наслаждалась устроенным сквозняком. Ясное дело, что спорить с ней никто не собирался. И вот теперь, пока Костя работал в кабинете, она слушала болтовню Фила, и предвкушала десерт, аромат которого уже растекался по кухне, заставляя ее рот наполняться слюной. Тем более что завтрак, как и обычно в последние недели, Карине дался тяжело, и она почти ничего не съела.
И пока Фил расписывал ей прелести какой-то туники, украшенной стразами, Карина перевела глаза на океан, виднеющийся в окно. Взгляд скользнул по экрану телевизора, работающего без звука. Прошелся дальше. И стремительно вернулся назад. По телевизору показывали новости. Вечерние, утренние или еще какие, она не знала. Но дом, который сейчас мелькал на экране, Карина узнала бы из тысячи.
— Включи звук! — Резко велела она Филу.
Растерявшийся эконом, ничего не поняв, застыл у духовки. А Карина, не дожидаясь, самостоятельно подскочила, забыв об осторожности, схватила пульт и поставила звук на максимум.
— «По словам главы пресс-отдела МВС по связям с общественностью, в деле, об убийстве одного из основных кандидатов на пост Президента на зимних выборах, имеется основной подозреваемый. Который, так же, погиб в загородном доме кандидата во время перестрелки. По версии правоохранительных органов, убийца расстрелял трех охранников и депутата, и ранил еще одного, который и застрелил нападавшего, в итоге. Однако и сам скончался на месте от полученного ранения еще до приезда милиции. Что именно руководило нападающим, сейчас устанавливается, и в интересах следствия, правоохранительные органы отказываются разглашать подробности дела».
Голос диктора сопровождал смену картинок одного и того же строения из разных ракурсов. Дом Картова. Это не мог быть ничей другой дом. Господи! Карина столько раз там бывала, что не ошиблась бы никогда. А потом, почти в самом конце сюжета, мелькнула всего пара кадров, наверняка, снятых репортерами вопреки разрешению милиции. Как чье-то тело, накрытое покрывалом, загружали в машину.
Это мог быть кто угодно. Только Карина увидела руку, свисающую из-под материи. Руку человека, которого так ненавидела, руку, которая за двадцать лет причинила ей бездну боли.
— Господи! — Она ухватилась за край столешницы. — Господи!
Мир покачнулся перед ее глазами, и Карина ощутила непривычную и непонятную оглушенность. Ноги не держали, подкашиваясь. И она не придумала ничего лучшего, как медленно, держась руками за ножки стула, на котором сидела до этого, опуститься на пол.
— Карина?! Что с тобой?! — Она была не в состоянии не то, что ответить, воспринять его вопросы. — Кто-нибудь!! Сюда!
Фил вдруг заорал, как резанный.
— Константин Олегович! — Еще громче заверещал парень, когда она не ответила.
— Не ори. — Хотела одернуть Карина парня, но получился едва слышный шепот.
Голос охрип. Или пропал. Или ослаб. В ушах шумело, а руки и ноги дрожали.
Она чувствовала всю себя какой-то ненастоящей, пустой и… легкой. Легкой-легкой. Такой, словно сейчас вздохнет, и взлетит.
Облегчение и радость обрушились на нее с такой силой, что даже сидеть — стало тяжело. Эйфория оказалась почти невыносимой, такой, что Карина так же медленно улеглась щекой на прохладный кафельный пол, игнорируя вопли Фила. Надо было все же одернуть его, чтобы он не напугал Костю. Надо было…
