Торп медлил и, взявшись за ручку двери, взглянул на Ливи.
– До завтра.
– До завтра, – повторила она, когда он ушел.
Ливи когда-то считала, что влюблена, но это оказалось ошибкой. Ее чувство к Дугу было импульсивным, романтическим чувством, свойственным юности. Теперь она была старше. «Может быть, я стала чересчур осторожна?» – рассуждала она, устраиваясь за своим рабочим столом. Она скажет Торпу, что любит его, но хочет произнести эти слова без тени сомнения. Он этого заслуживает. И еще одно. Ливи не хотела, нет, просто не могла его потерять. Вот это было ей совершенно ясно. В очень короткий срок он стал средоточием ее чувств и мыслей. Зависимость. Конечно. Она не может отрицать, что зависит от него. Но любовь? Неужели бывает вот так быстро и счастливо, после всего, что она пережила?
Ливи не могла забыть, что она чувствовала, лежа рядом с ним утром. Она все время помнила о том, как от одного-единственного взгляда Торпа ее пронзает дрожь желания даже в комнате, полной народа.
Но значит ли это, что она его любит? Зачем она все время подыскивает другое название для того, что чувствует? Она уже давно знает ответ, и настало время произнести это вслух. Риск становится меньше, если делить его на двоих. Уравнять любовь в правах с возможностью ошибиться. Да, возможны любые неожиданности, и никто не обещает ей легкой жизни. Теперь она перед ним беззащитна. Ей никогда больше не удастся укрыться, спрятаться, просто некуда. Ливи внезапно поняла, что ей и не хочется прятаться. Она хотела только одного – целого мира, который вмещает в себе имя Торп.
– Ливи!
Ослепительно улыбаясь, она обернулась к вечно возбужденному редактору-распорядителю Чекстеру. Сегодня будет замечательный день.
– Бери команду. Быстро. Двойное количество пленки. И мчись к новому зданию сената. Какой-то парень захватил и держит там троих заложников, в том числе сенатора Уайета.
– Господь милосердный!
Ливи вскочила, схватила блокнот и сумку.
– Кто-нибудь пострадал?
– Пока нет. По крайней мере, насколько нам известно. – Чекстер бросился к кабинету Карла. – Но там была стрельба. Будь осторожна. Ждем от тебя сообщения как можно скорее.
– Через двадцать минут! – крикнула она уже за дверью.
Когда Ливи подъехала, полиция, охраняющая Капитолий, уже окружила здание, где засел террорист. Она оглянулась. Где же сотрудники госбезопасности и ФБР? Когда знаешь, что искать, найти нетрудно. Она увидела, как на крышах соседних домов снайперы меняли позицию. Люди, вооруженные безобразными на вид автоматами, что-то говорили в переносные рации. Уже отделили часть территории для прессы, и тут набилось множество репортеров и операторов. Все говорили одновременно, требовали ответов и пытались проникнуть через цепь ограждения в поисках более выигрышной позиции.
Ливи пробралась сквозь толпу и ухитрилась подсунуть микрофон к самому лицу ближайшего офицера в штатском.
– Оливия Кармайкл, Вашингтонское отделение «Новостей». Вы можете коротко описать случившееся? Знаете ли вы имя человека, который захватил сенатора Уайета? Каковы его требования?
– Он бывший охранник. Это все, что я вам могу сказать.
– Все, что вы хотите мне сказать, – поправила его Ливи, заметив искру, мелькнувшую в глазах офицера.
– Никаких требований он еще не заявил.
– Чем он вооружен? И как он вообще мог проникнуть в здание?
– Мы не знаем. Известно только, что у него есть револьвер. Он пока не ответил ни на один телефонный звонок.
Офицер отошел от практически ничего не узнавшей Ливи, оставшейся стоять среди изголодавшихся по новостям репортеров. Надо поискать кого-нибудь поразговорчивее. Она уже могла передать краткое сообщение, но собиралась выискать что-нибудь повнушительнее.
Сенатор Уайет. Ливи очень хорошо его помнила с того приема в посольстве. Веселый, розовощекий сенатор Уайет, который с ней шутил и велел танцевать с Торпом. Она посмотрела на здание напротив, на десятки его окон. Невозможно было представить сенатора в одной из комнат с револьвером, приставленным к его голове.
В толпе репортеров Ливи заметила знакомое лицо. Это была дежурная по вахте, которая заставила ее два часа просидеть в приемной несколько дней назад.
– Миссис Бингем. – Ливи благословила случай, заставивший ее выпить несчитанное количество чашек кофе, ожидая возможности пройти к сенатору. – Я Оливия Кармайкл из вашингтонских «Новостей».
– Ох, мисс Кармайкл! Какой ужас! – Женщина обратила ошеломленный взгляд к окнам напротив. – Они очистили все здание. Просто не верится. Бедный сенатор Уайет.
– Вы знаете, кто его держит в заложниках?
– Это Эд. Эд Морроу. Кто бы мог подумать? Ведь я с ним поднималась в лифте десятки раз. – При воспоминании об этом миссис Бингем прижала ладони к щекам. – Я слышала, что сенатор уволил его на прошлой неделе.
– Почему? – Ливи зажала под мышкой микрофон и торопливо заносила в блокнот то, что слышала. Миссис Бингем как будто не замечала этого.
– Точно сказать не могу. Рассказывали, Эд увяз в каких-то нечистых махинациях. А он был всегда такой вежливый. Кто бы мог подумать?
– Так сенатор уволил его?
– Как раз на прошлой неделе. – Женщина быстро закивала. Глаза у нее все еще были большие от страха. – Да-да, сегодня Эд должен был очистить свой стол. Он, наверное, сошел с ума. Салли говорила, что он дважды стрелял.
– Салли?
– Да, секретарь сенатора. Она вышла в холл на минуту. Если бы она была у себя… – Женщина с трудом сглотнула комок в горле и опять устремила взгляд на здание. – Он выстрелил дважды в окно. Как вы думаете, с сенатором будет все в порядке?
– Уверена, что все кончится хорошо. – Но слова Ливи заглушил резкий треск выстрелов.
– О господи! – Миссис Бингем схватила ее за руку. – Неужели он их убивает?
– Нет-нет. – Но Ливи почувствовала озноб страха. – Он опять стреляет в окно. Все будет в порядке.
Ливи необходимо было проверить полученные сведения.
– А что, секретарь сенатора где-нибудь здесь?
– Она уходила. Ей надо было ответить на вопросы полиции. Но, кажется, она уже вернулась.
– Хорошо, спасибо вам. – Ливи стала быстро проталкиваться сквозь толпу.
Репортаж она передала не через двадцать минут, а почти через полчаса, но это был прямой подробный репортаж с места событий с соответствующими кадрами – полиции и толпы.
В здании напротив было по-прежнему тихо – чересчур тихо, и ей это не нравилось. Она бы предпочла еще одну серию выстрелов этой тишине. Террор, вдруг поняла она, всегда молчалив.
– Когда же, черт побери, он начнет действовать? – пробормотал Боб, стоявший рядом.
Напряжение возрастало. Полиция, зеваки, пресса – все ожидали, что предпримет злоумышленник.
