Возможно, это было даже сексуальней.
— До того, как я, наконец, не смущаясь, смогу потрогаю твою грудь.
Она смеется, но ее смех обрывается, когда я прижимаю большой палец к ее губам.
— Перед тем, как твое дыхание потеряет ритм и наши тела заболят, потому что все, что мы чувствуем — это то, что нам нужно больше друг друга… пока я не испугаюсь, что не смогу остановиться. Поэтому, я медленно оторву свои губы от твоих и заставлю себя отойти подальше от твоей кровати. Ты привстанешь на локтях и посмотришь на меня разочарованно, потому что ты хотела, что бы я продолжил. Но в тоже время, ты с облегчением вздохнешь, потому что я не сделал этого, а ты знаешь, что сдалась бы. Вместо этого мы бы просто смотрели друг на друга. Мы бы молча смотрели друг на друга. Мой пульс замедлился бы, а твое дыхание выровнялось. Наша потребность друг в друге все еще будет ненасытна, но наш просветлевший разум не давил бы на нас. Развернувшись, я бы ушел через окно, так и не попрощавшись с тобой. Потому что мы оба понимаем, что если кто — то из нас заговорит… это будет всеобщее поражение нашей воли, и мы поддадимся нашему соблазну. Поддаться будет тяжело.
Я убираю руку от ее щеки. Она стонет и, кажется, вот — вот готова упасть на кровать, что бы я мог обнять ее за талию и притянуть к себе.
— Тогда… три первых вопроса.
Я немедленно отпустил ее и спустя две секунды услышал, как она села на свою кровать. Направившись прямиком к столу, я сел. Я сел по двум причинам. Во — первых, я хочу, чтобы она знала, что я серьезен и все, что я только что ей сказал, действует на меня также как и на нее. И во — вторых, я хочу ее больше, чем кого — либо другого, и, если бы я не сел, мои колени могли бы меня подвести.
— Первый вопрос, — говорю я, наблюдая за ней из другой части комнаты. Она лежит на спине с закрытыми глазами. Жаль, что прямо сейчас я не могу посмотреть на нее вблизи. — Когда у тебя день рождения?
— В октябре… — она прочистила горло, очевидно, не ожидая такого вопроса, — тридцать первого. В Хэллоуин.
Как дата ее рождения могла заставить меня еще больше влюбиться в нее? Не знаю, как такое возможно.
— Второй вопрос. Какое блюдо ты больше всего любишь?
— Домашнее картофельное пюре.
Я никогда бы не догадался. Я рад, что задал именно этот вопрос.
— Третий вопрос. Он большой. Ты готова?
Она кивнула. Ее глаза по — прежнему закрыты.
— Какая вещь в этой комнате скрывает твой самый большой секрет?
Как только этот вопрос слетел с моих уст, она сразу же притихла. Она чаще задышала. Шесть оставалось неподвижной почти минуту, затем, смотря куда — то вдаль, медленно села на край кровати.
— Это "что — то" должно быть внутри моей комнаты?
Я медленно кивнул.
Она подняла руку и дотронулась пальцем до своего сердца, указывая на него.
— Это, — прошептала Шесть. — Мой самый большой секрет хранится внутри меня.
Ее глаза влажные, ее ответ звучит грустно. Мгновенно воздух вокруг нас меняется. В худшую сторону. Я чувствую, что воздух вокруг нее стал моим воздухом. Мне хочется разделить с ней вздохи и выдохи, чтобы убедиться, что она никуда не денется.
Я поднялся на ноги и подошел к ее кровати. Ее глаза наблюдают за мной, до тех пор, пока я не оказался рядом с ней.
— Встань.
Она медленно встала.
Держа ее за затылок, я пропустил сквозь пальцы пряди ее волос. Я внимательно на нее смотрю. Мое сердце больше не может это выносить. Я прикоснулся своими губами к ее. Я сбился со счету, сколько раз поцеловал ее за минувшие сутки. Каждый раз, когда я ее целую, я чувствую то, что никогда ранее не испытывал. Подобные чувства я испытывал только с той девушкой в кладовке, когда мы притворялись, что любим друг друга. Но даже тот день, день, когда я думал, что никогда не испытаю подобного, никогда не сравнится с этим.
У нее теплый и гостеприимный рот. Когда я ее целую, я ощущаю не только это, но и многое другое. То, что я так на нее реагирую спустя всего лишь один день, меня чертовски пугает.
Один день.
Мы вместе всего лишь один день. Я не понимаю, что происходит. Не знаю, может это полнолуние или у меня опухоль сердца, или же она действительно ведьма. Что бы это ни было, это не объясняет того, как такие чувства могут так быстро возникать между людьми… и это на самом деле так
В глубине души я чувствую, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мой разум и мое сердце понимают, что все слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Поэтому я целую ее еще сильней, чтобы убедить себя, что все это — действительно правда. Это не сказка. Это происходит не понарошку.
Это правда, но даже в нашей несовершенной реальности люди не влюбляются так быстро друг в друга.
Чувства не могут так быстро развиваться, когда люди едва знакомы.
Единственное, что возбуждает мои мысли— так это мысль о том, чтобы сильно схватить ее и держаться за нее. Где бы она ни была, я тоже хочу там быть. И сейчас она направляется назад к своей кровати. Я ложусь рядом с ней, как я и говорил. Мы целуемся, как я ранее обещал. Только на этот раз наши поцелуи неистовее, мы чертовски нуждающемся друг в друге.
Ее кожа.
Это самая мягкая кожа, к которой я когда — либо прикасался.
Я провожу рукой по ее талии, к подолу ее блузки и сжимаю его. Я медленно прокладываю дорожку к ее животу.
Она оттолкнула мою руку.
— Дениэль.
Шесть немедленно встала и быстро оттолкнула меня. Она тяжело дышала. Я и сам удивился собственному дыханию.
Она выглядит раскаивающейся и смущенной, вдруг прося меня остановиться. Я дотронулся до ее щеки, успокаивающе поглаживая ее.
Мои глаза наблюдают за ее взглядом, впитывая ее тревогу. Она боится того, что может произойти между нами. По ее выражению лица видно, что она, как и я, напугана. Что бы это ни было, никто не требовал объяснений. Ни один из нас не знал, что это. Ни один из нас даже отдаленно не готов к этому, но все же, мы оба этого хотим. Она сама хочет меня так же, как я хочу ее. Выражение ее глаз вселяет во мне надежду, что именно так и будет. Я никогда не верил во что — то так сильно, как верю в возможность наших отношений.
По ее взгляду могу сказать, если бы сейчас я попытался ее поцеловать, она бы позволила мне это сделать. Как будто она разрывается между девушкой, которой она была раньше и той девушкой, какой она сейчас является. Она боится, что если я попытаюсь ее снова поцеловать, она сдастся.
А я боюсь, что если сейчас не встану и не уйду, то потеряю ее.
Мы даже не должны это обсуждать. Ей не придется просить меня уйти, я знаю, что мне нужно сделать. Я кивнул ей, безмолвно отвечая на ее вопрос. Я молча приподнялся. В ее глазах вспыхнуло молчаливое «спасибо». Я встал, обошел ее и, не говоря ни слова, вылез через окно. Я обошел несколько футов вокруг ее дома, оперся на него и соскользнул вниз на землю.
Я запрокинул голову и закрыл глаза, пытаясь понять, что сделал в жизни, чтобы заслужить ее.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросил Холдер.
Я посмотрел вверх. Холдер наполовину высунулся из окна Скай. Как только он полностью вылез, он повернулся и закрыл окно.
— Прихожу в себя. Мне просто нужна минутка.
Холдер подошел ко мне и сел на землю напротив меня, потом он наклонился к дому Скай, вытянув ноги и положив локти на колени.
— Уже уезжаешь? — спрашиваю я. — Еще даже нет девяти.
Он наклонился к земле и вырвал несколько травинок, а потом прокрутил их между пальцами.
— Меня выгнали на ночь. Карен зашла, а моя рука была под блузкой Скай. Кажется, ей не очень это понравилось.
Я засмеялся.
— Итак… — Холдер посмотрел на меня. — Ты и Шесть, да?
Я попытался сдержать свою улыбку, но не смог этого сделать. Я жалко улыбнулся и кивнул головой.
— Холдер, я не знаю, что с ней. Я… она просто… да.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — он ответил тихо, глядя на зажатую траву между пальцами.
В течение нескольких минут ни один из нас ничего не сказал другому, пока он не выпустил траву из своих рук и не вытер руки о свои джинсы, собираясь встать.
— Хорошо… Дениэль, я рад, что мы поговорили об этом. Но то, что сегодня мы признались друг другу в любви, немного смущает меня. Увидимся завтра, — он поднялся и направился к своей машине.
— Я люблю тебя, Холдер! — я прокричал ему вслед. — Лучшие друзья на веки!
Не останавливаясь, он поднял руку в воздухе и показал мне средний палец.
Это почти так же круто, как удариться кулаком.
— Ты ошибаешься, — сказала она.
Мы стоим на кухне. Она прижалась спиной к стойке, а я стою напротив нее, расположив свои руки по обе стороны от нее. Я поймал губами ее губы, заставляя ее замолчать. Шесть оттолкнула меня, прерывая наш поцелуй.
— Я серьезно, — прошептала она. — Я не думаю, что нравлюсь им.
