— Да. Папа ушел через шесть месяцев после рождения Шона.
— Мне жаль. — И я могу судить, что это действительно так. — Мои живут раздельно.
Я дрожу и прячу ладони под мышками.
— Тогда мне тоже жаль. Такое врагу не пожелаешь.
— Всё нормально. Мой отец — ублюдок.
— Мой тоже. То есть, очевидно, что это так, если он бросил нас, когда Шонни был еще младенцем. А он бросил. Также по его вине я застряла здесь. В Париже.
— Я знаю.
Откуда?
— Мер сказала. Но гарантирую, мой отец куда хуже. К сожалению, он в Париже, в то время как мама одна, за тысячу миль отсюда.
— Твой папа живет здесь? — Я удивлена. Знаю, что его папа француз, но не могу представить, чтобы родитель отправит свое чадо в школу-интернат, когда они живут в одном городе. Это бессмысленно.
— Он владеет картинной галереей в городе и еще одной в Лондоне. Всё свое время он тратит на них.
— Как часто ты его видишь?
— Никогда, да и я сам стараюсь с ним не встречаться. — Сент-Клер становится угрюмым, и тут до меня доходит, что я понятия не имею, зачем он пришел, так что я прямо спрашиваю его об этом.
— Я разве не сказал? — выпрямляется он. — О! Ясно. Я прекрасно понимаю, что если кто-нибудь ни придет и фактически ни вытащит тебя отсюда, ты сама на улицу никогда не выйдешь. Так что мы идем гулять.
В животе взбалтывается странная смесь бабочек и пузырьков.
— Сегодня?
— Сегодня.
— Ясно. — Я делаю паузу. — А Элли?
Сент-Клер падает на кровать.
— Планы сорвались, — отвечает он, так неопределенно жестикулируя рукой, что я не решаюсь расспрашивать дальше.
Я указываю на пижаму.
— Я не одета.
— Да ладно, Анна. Неужели ты снова хочешь проходить через старое?
Я одариваю его подозрительным взглядом, и мне в голову прилетает подушка с единорогом. Я кидаю ее обратно, и Сент-Клер усмехается, спрыгивает с кровати и бьет с полной силой. Я пытаюсь схватить ее, но безуспешно. Достав меня еще два раза, Сент-Клер позволяет отобрать «оружие». Он сгибается пополам от смеха, и я бью его по спине. Пытается отобрать подушку, но я не сдаюсь, и мы тянем на себя, пока он не отпускает. Я падаю на кровать. Голова кружится, на лице выступил пот.
Сент-Клер плюхается около меня, едва переводя дух. Он лежит настолько близко, что его волосы щекочут мою щеку. Наши ладони почти соприкасаются. Почти. Я пытаюсь выдохнуть, но больше не знаю, как дышать. И затем я вспоминаю, что не надела лифчик…и во мне просыпается параноик.
— Хорошо, — задыхается Сент-Клер. — Вот — вздох, вздох — план.
Я не хочу испытывать к нему чувств. Не желаю всё усложнять. Я хочу быть ему лишь другом, а не ещё одной глупой девчонкой и питать несбыточные надежды. Я заставляю себя встать. Мои волосы торчат во все стороны после боя, так что я беру резинку с комода, чтобы убрать их в хвост.
— Надень нормальные штаны. И я покажу тебе Париж.
— Вот так? Таков план?
— Типа того.
— Ничего себе. «Типа того». До чего мы докатились.
Сент-Клер бурчит и бросает в меня подушку. Раздается телефонный звонок. Наверное, мама; на этой неделе она звонила каждый вечер. Я хватаю сотовый со стола и собираюсь сбросить звонок, как высвечивается имя. Сердце останавливается.
Тоф.
Глава 8.
— Надеюсь, ты не забываешь носить берет, — приветствует меня Тоф.
Я уже смеюсь. Он позвонил! Тоф позвонил!
— Ещё нет. — Я мерею шагами свою комнатушку. — Если хочешь, я и тебе привезу. Вышьешь инициалы и будешь носить вместо бейджа.
— Введу берет в моду, — с усмешкой в голосе произносит он.
— Берет никто не может ввести в моду. Даже ты.
Сент-Клер всё ещё лежит на моей кровати. Он подпер голову рукой, чтобы наблюдать за мной. Я улыбаюсь и указываю на картинку в ноутбуке. «Тоф» беззвучно произношу я.
Сент-Клер качает головой.
«Бакенбарды»
Ах, он беззвучно шепчет мне в ответ.
— Вчера приходила твоя сестра. — Тоф всегда говорит о Бридж как о моей сестре. Мы одного роста и стройного телосложения, и волосы у нас длинные, прямые как палки, только Бридж блондинка, а я русая. И так как мы всегда вместе, то одинаково говорим. Хотя Бридж использует слова подлиннее. И ее ладони огрубели от игры на барабанах. И у меня щелочка между зубами, а у нее скобы. Другими словами, она похожа на меня, но симпатичнее, умнее и талантливее.
— Я не знал, что она барабанщица, — удивляется Тоф. — А она хороша?
— Лучшая в своем деле.
— Ты так говоришь, потому что она твоя подруга, или она действительно ничего?
— Она лучшая, — повторяю я и краем глаза отмечаю, что Сент-Клер разглядывает часы на комоде.
— Мой барабанщик оставил судно. Думаешь, она заинтересуется?
Прошлым летом Тоф создал панк-группу «Ужасы по дешевке». С тех пор коллектив пережил большую текучку и ссоры из-за песен, вот только настоящих выступлений не перепадало. А плохо. Уверена, Тоф хорош с гитарой в руках.
— Честно, — отвечаю я. — Думаю, она согласится. Придурочный учитель по музыке не назначил её лидером секции, и ей нужно выпустить накопившейся пар. — Я диктую номер. Тоф повторяет его, а Сент-Клер указывает на воображаемые наручные часы. Сейчас только девять, так что я не понимаю, чего он так спешит. Даже я знаю, что в такое время вечер в Париже только начинается.
Он громко откашливается.
— Эй, прости. Мне нужно идти, — говорю я.
— Ты не одна?
— М-м-м, да. С другом. Мы сегодня вместе гуляем.
Ту-дум.
—- С другом?
— Он просто друг. — Я поворачиваюсь спиной к Сент-Клеру. — У него есть девушка.
Я зажмуриваюсь. Надо ли было это говорить?
— Значит, ты не забыла о нас? Я имею в виду... — Он осекается. — Нас, здесь, в Атланте? Ты не променяла нас на какого-то француза и вернешься?
Мое сердце поет от радости.
— Конечно, нет. Я вернусь на Рождество.
— Хорошо. Хорошо, Аннабель Ли . Так или иначе, меня ждет работа. Кажется, Геркулес злится, что я не закрыл дверь. Чао.
