В сущности, она даже не могла вспомнить его лица. День, проведенный с ним в городе, и вечер у Боба стирались из памяти. Теперь она знала, что ее отношения с Дрейком были ничем иным, как случайной и мимолетной встречей. Им не суждено было продолжаться.
Курт отодвинулся, давая возможность официанту поставить блюда.
— Ты о чем-то задумалась?
Она улыбнулась, глядя в его теплые карие глаза.
— Я подумала, как здесь хорошо и спокойно. Надо почаще сюда приезжать.
— Просто начинать надо было еще раньше. Я уже думал об этом. Знаешь, мне и самому нравится. А всего прекрасней то, что нет необходимости расставаться после поцелуя около твоей двери.
Она мягко засмеялась:
— Здесь ночь никогда не закончится. Дома я останавливала тебя потому, что мы находились на улице. Да и сам ты не был особенно настойчив, — теперь рядом с Куртом она ощущала полное расслабление. Почему она раньше проявляла к нему такую холодность?
Он поднял широкие плечи, изображая неопределенность.
— Видимо, ты права. Я хотел убедиться, что ты готова к такому шагу, и ждал от тебя сигнала. А до тех пор я не собирался торопить события. Любому нормальному человеку понятно, что после стольких лет замужества потерять близкого и сразу прийти в себя невозможно. Тебе нужно было время, чтобы привыкнуть к мысли, что рядом с тобой в постели другой мужчина, — он посмотрел на тарелку и коротко рассмеялся. — Я вообще осторожный человек.
Джон тоже был таким. Но не Дрейк. Он вихрем ворвался в ее жизнь и в две недели из просто знакомых людей едва не превратил их в любовников. Интересно узнать, какой получилась бы любовная игра с ним.
— У тебя совсем отстраненный взгляд, — сказал Курт.
Она увидела, что он смотрит на нее пристально, почти подозрительно. Хотя они не упоминали имени Дрейка, она знала, что он не забыл.
— Сегодня я рассеянная, — с нарочитой живостью она взяла кусочек ветчины. — Еда здесь отменная. Кстати, как у Кэрри идут дела с кулинарным искусством?
На его лице появилось унылое выражение.
— Никак. Она все забросила. Влюбилась.
— Ох! — она видела, что он принимал это новое увлечение без особого энтузиазма.
— Да, да, в какого-то бездельника, который бросает мяч с центра поля прямо в сетку, имеет великолепную фигуру и чувство юмора.
Блис прикрыла рот, чтобы не засмеяться.
— Похоже, у этого парня есть все необходимое для того, чтобы заинтересоваться им.
Курт хмыкнул.
— Ты, вероятно, не поняла: я ничего против него не имею. Только стараюсь построже присматривать за Кэрри. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду: иногда начинаешь подозревать и становишься или слишком заботливым, или любопытным. — Он грубовато рассмеялся. — Ты можешь со мной не соглашаться.
Она улыбнулась.
— Я так предполагаю, что все отцы, имеющие хорошеньких молоденьких дочерей, искоса посматривают на молодую мужскую половину.
— Это потому, что мы помним, какими были в молодости.
— Возможно. Но каким бы отцом ты ни был, применительно к тебе как к другу это слово не подходит. В тебе есть что-то несравненно большее.
Они обменялись жгучими взглядами. Аппетит к еде пропал, зато разгорелся к другому.
— Я больше не хочу. Пойдем в нашу комнату.
Курт кивнул и поднялся. Он заплатил в кассе по счету, и они пошли наверх. Он даже не стал включать свет, а вместо этого подвел ее к постели и, нежно уложив, начал целовать в шею. Руки его двигались по ее телу, задерживаясь лишь на ягодицах и на груди.
Окно было открыто, и едва заметно колыхалась занавеска. Ветер шелестел листьями деревьев.
Губы Курта ласкали ее тело.
Секундой позже она почувствовала, как приподнялась юбка, когда горячие руки Курта проникли под нее. Губы продолжали подразнивать ее возбуждающими поцелуями. Мыслями овладевали волшебные фантазии, когда поцелуи превратились в иссушающий ветер страсти.
Блис начала расстегивать пуговицы его рубашки. Просунув руки под рубашку, она услышала его хриплый шепот восхищения и ощутила теплоту кожи. Она обхватила его крепче, и они стали одним целым в теплой летней ночи. Их объятия становились все более и более интимными. Руки Курта гладили бедра и ягодицы и прижимали ее ближе. С громким вздохом она ощутила пик наслаждения. Голова ее откинулась назад, и она издала возглас удовольствия. Полы юбки с шорохом опустились на место.
Поцеловав ее в щеку, он прижал ее к себе. Устроившись на его груди вполне удобно, она прислушивалась к мерному биению его сердца. Улавливая слабый запах одеколона, смешанный с ароматами диких цветов и трав, она подумала, как они хорошо сочетаются. Пригретая теплом его тела и руки, она задремала.
— Блис?
— М-м, — сонно пробормотала она.
— Я и не предполагал, что у нас так здорово получится.
Она тряхнула головой и приподняла ее.
— Что получится?
— Ну, все… С такой теплотой и любовью.
— Почему? — теперь она уже совсем проснулась.
— Не знаю, — он поцеловал ее в голову. — Спи.
— Нет, я хочу разговаривать, — запротестовала она. — Ты боялся, что в постели я буду холодной? — Глубина собственных чувств удивила ее.
— Я не был уверен. Видишь ли, моя жена была очаровательной женщиной, матерью, но она не была такой… — он затих.
— Я понимаю, — она поцеловала его в лоб и снова легла рядом. Но еще долгое время не засыпала, раздумывая над его признанием.
В понедельник Курт уехал из города на неделю. Блис оставалась на работе допоздна, пытаясь, наконец, разобраться с процессором. Освоив его, она была близка к завершению своего проекта.
Вернувшись домой, она разогрела ужин и устроилась на диване. Тишину прервал звонок в дверь, и Блис от неожиданности подскочила. Еще больше ее затрясло, когда, быстро глянув в окно, она обнаружила Дрейка. Он стоял перед дверью, словно вызванный ее воображением. Она положила руку на грудь, пытаясь успокоить сердце. Зачем он явился? Она остановила себя холодным напоминанием, что должна держаться на расстоянии. И, открыв дверь, резким тоном сказала:
— Я слушаю.
— Добрый вечер, мадам. Я тут разъезжаю по домам и предлагаю покупать щенков. У вас есть щенок? — улыбался он обаятельно, ничего не скажешь.
— Нет.
Высокая фигура Дрейка заполняла почти весь проем, и его дух уже проник в комнаты.
— Позволите мне поговорить с вами по поводу собачки?
Она устало покачала головой:
— Мне не нравится эта идея, Дрейк.
— Ладно, я останусь стоять на пороге, — выражение его лица стало более серьезным. — Мне надо поговорить с тобой, Блис. В последнее время я много думал о том, как прошла та вечеринка и чем она закончилась. Я должен сказать тебе некоторые вещи и, думаю, ты обязана меня выслушать.
