— Принцесса, карета поддана. Ваш верный паж готов сопровождать вас и вашу красавицу маму в увлекательную поездку в дельфинарий. Но для начала примите небольшой дар в виде этого прекрасного букета. — Стас совершает рыцарский поклон и вручает малышке букет нежно-розовых пионов. Смотрю на эту картину и умиляюсь, все так красиво складывается.
— Спасибо, па-па, — счастливое лицо нашей дочки расплывается в довольной улыбке, радостные слезы льются ручьем по довольным щекам.
Ошарашенный папа замирает на месте, теряясь на миг, мокрыми глазами смотрит на беззубую улыбку родной дочери. Садится на корточки и протягивает Славе трясущиеся ладошке, та, отложив букет в сторону, касается только правой, заставляя нас со Стасом непроизвольно вздрогнуть. Дочь, перевернув ладошку и увидев так давно желанное созвездие, без раздумья кидается на шею отцу. Я успею только крикнуть «Осторожно», как Стас уже сидит на том самом месте, крепко обнимая дочь и заливисто смеясь.
16
СТАС
— Да, все верно. Детская мебель белого цвета. К семи вечера. — разъединяю связь и устремляю взгляд на дизайнерский рабочий стол из темного дерева, где стоит в рамке фотография моих девочек.
Я сфотографировал их в больнице, пока они увлеченно составляли маршрут прогулки после выписки дочки из больничных стен с должным уходом. Слава до безумия неугомонный ребенок, иногда мне кажется, что энергия в ней никогда не закончится. Ее любознательность порой бьет все границы, а сообразительности нет предела.
Когда она назвала меня папой, сказать, что встал ком в горле, мешающий произнести хоть слово, будет наглым враньем. На тот момент я даже представить не мог, насколько огромный будет страх. И тем более даже не догадывался, как Лера преподнесла ей такую ошеломительную информацию. Я заходил в палату на ватных ногах, кое-как ими шевеля. Видел, с какими лицами смотрят мои девочки. И, пожалуй, самая важная на тот момент девчушка с моими глазами и шоколадным цветом волос. Настолько огромных и удивленных глаз я еще никогда ни у кого в жизни не встречал. На непослушных ногах дошел до окна, чтоб усадить огромного медведя, что взял дочке на выписку, и направился к ним с цветами. Да-да, именно с цветами. Для своей принцессы я выбрал нежные пионы, такие же легкие и красивые как она.
То, как смотрела на меня Слава, вызывало во мне нереальное ощущение счастье и в то же время страха. Умом я понимал, что ничего страшного не произошло, дочь наконец-то узнает кто ее папа, но детская психология для меня, увы, пока непостижима.
Когда малышка назвала меня папой, я потерялся. Впервые в жизни потерялся, я был уверен, что готов к такому, но как же я ошибался.
От слова «папа», произнесенным счастливым детским голосом, я почувствовал себя на американских горках, будто тебя подняли на самую высоту, метров двести и резко спустили. Затем страх сменился обжигающим чувством, будто на грудь вылили кипятка, так жгло, что тяжело было дышать.
И лишь когда я протянул свои дрожащие руки навстречу маленькой девочке, и та аккуратно, перевернув ладошку, увидела созвездие, то сразу же бросилась мне на шею, счастливо смеясь и бесконечно повторяя «папа, ты нашелся!»
Сидя причинным местом на полу и обнимая родную дочь, только тогда я смог по-настоящему расслабиться. За всю эту чертову неделю смог расслабиться и быть счастливым.
Смотрю на фотографию и улыбаюсь. Все выходные я провел со своей семьей. Да, именно с ней. Я более чем уверен, что хочу видеть Леру своей женой, а Славу дочкой по всем документам. Так оно и будет, только позже…
Сейчас есть проблемы поважнее, на носу новый контракт с китайцами, и, конечно, мой любимый папочка доверил это дело мне. Аргументируя тем, что скоро мне вставать у руля компании, и я просто не могу его подвести. Одна из проблем является Ольга, моя невеста. Что касается ДНК-теста, то здесь все понятно, черным по белом написано, что я не имею к ее ребенку никакого отношения.
— Станислав Андреевич, к вам пришла невеста. — секретарша, которой уже глаз наметан на простушек, сразу сказала, что с этой девушкой не по пути, недовольно сообщила о ее приходе.
— Привет милый, я так соскучилась, — улыбаясь лживой улыбкой, направляется ко мне модельной походкой. Руками, которые уверен не умеют готовить даже простую жареную картошку, обвивает мою шею и губами с толстым слоем помады целует в щеку. — Ты хотел меня видеть?
— Да, нам надо поговорить, — аккуратно отталкиваю ее от себя и подхожу к окну. Засовываю руки в карманы брюк, глядя на город с высоты, мысленно готовясь к выносу мозга. Ольга относится к типу девушек, что будут жрать твой мозг маленькой чайной ложкой, медленно смаковать и наслаждаться зрелищем.
— Согласна. Кстати, была сегодня в салоне Сары Рин и примеряла платье. Я его купила, так что тебе должен прийти счет. — сжимаю челюсть, так что слышу скрип собственных зубов. Меркантильная сука уселась своей филейной частью на моем любом кресле.
— Нам надо расстаться. — произношу эту фразу с такой легкостью, будто груз с плеч слетел, что годами не покидал и душил медленно и не спеша.
— Что? Ты не можешь меня бросить. Я ношу твоего ребенка! — взвизгивает, резко подпрыгивая на пятнадцати сантиметровых каблуках, упираясь руками на стол и предоставляя мне проститутский обзор на грудь, почти вывалившуюся из декольте модного платья от Гуччи.
— Почему же? — смотрю ей в глаза, приподняв вопросительно бровь. Мне многие говорили, в том числе и друзья, что когда я так смотрю, кажется, будто прощупываю каждый нерв, заставляя дергаться.
Ольга бегает глазами, украшенными наращенными опахалами, по кабинету, прикусывая ботоксные губы. И что я нашел в этой кукле? Как мог связаться с такой?
— Потому что я беременна! — морщусь от ее противного визга, понимая, так далеко не уедем.
— Я знаю. Ты хочешь за меня замуж только из ребенка? Или тебе нужно обеспеченное будущее?
— Будущее, конечно. И ребенок. Он же твой. — вот сука. Усмехаюсь, в очередной раз убеждаясь какая же она дрянь.
— Оль, это глупо. Ты даже обо мне ничего не знаешь.
— Котик, ну что ты такое говоришь? Я знаю о тебе достаточно, — выставив свои прелести напоказ не спеша подходит ко мне. Делаю шаг назад, сбегая в другой конец кабинета на диван. Вальяжно усаживаюсь, рукой облокотившись на спинку дивана.
— Хорошо. Мой любимый цвет? — спрашиваю, прекрасно зная, что она не в курсе.
— Мм… ну ты часто носишь костюм черного цвета. Выходит, черный? — оригинальная бабская логика.
— Любимое блюдо? — смотрю выжидающе, наблюдая за ее неуверенными движениями.
— Что? Да ты издеваешься? — шипит на меня со злостью в глазах. Нет той девушки, что стелилась передо мной раньше. Вот она, настоящая Ольга Абрамова, наследница немалого состояния, избалованная особа прекрасного пола.
— Я задал вопрос. — повторяю спокойно сложа руки в замок и упираясь локтями на колени.
— Рыба? — спрашивает неуверенно, растягивая одно единственное слово так, что становится смешно.
Смеюсь в голос, нет, это просто нереально какой-то трындец. Два года, гребаных два года мы были вместе и она не хрена обо мне не знает. Хотя нет вру, она знает размер моего банковского счета.
— Мы расстаемся! Марина Анатольевна уже собрала все твои вещи, Скажи, куда их привезти и Петрович вечером привезет. Можешь идти. — уверенной походкой направляюсь к рабочему столу, сажусь в свое любимое кресло и включив ноутбук, даю понять, что на этом все.
— Ты не можешь меня бросить. Я беременна! — подлетает к столу, резким взмахом руки скидывает документы, те взлетают вверх и красиво в хаотичном порядке падают на пол. Смотрю на нее и понимаю, что хочу двинуть, да так, чтобы летела до первого этажа, а лучше сразу до подземного паркинга.
— Не моим ребенком! — голос звучит холодно, заставляя ее окаменеть как статуя, будто ей довелось взглянуть на мифическое существо, кажется, Медуза горгона та.
— Откуда т-ты знаешь? — интересуется не своим голосом.
