Однако терпелки нашему красавчику оказалось не занимать. Что-что, а преподнести себя он умел, вот уж чего не отнять. Насмешливый, самоуверенный, в меру саркастичный. Непрошибаемый. Целеустремленный. Не забываем про обаяние, да-да. Короче, вооружен боевыми патронами до глазных зубов.
Пока тусующиеся рядом со своей королевой "Сникерсы" мухами дохли от его флюидов, довольная Титова мысленно накидывала в голове образец короны, которую планировала заказать ювелиру. Нет. Так не пойдет. Рыбка хоть и заглотила наживку, но в таком режиме может долго упиваться своей значимостью. Так что в следующий вторник после обеда отправляю Глебу сообщение с командой всё прекратить. Резко. Без объяснения причин.
Тот удивляется, но с радостью подчиняется. Ещё бы. Его же самого мутит от той ванильности, в которой он барахтался последнюю неделю. Если бы процесс затянулся, несчастный мальчик схлопотал бы передоз. Или заворот кишок. А может и обычное отравление. В любом случае, моё смс встречается многочисленными смайликами с сердечками. Прекрасно. То тишина, то сердечки.
Начинаю всерьёз задумываться о том, чтобы открыть курсы мужского пикапа. Потому что ответная реакция на "игнор" приходит незамедлительно. Лера задета. Внезапное равнодушие плохо играет на её популярности. У остальных включается стадный режим: раз самый крутой парень универа забил на неё, значит, наверное, не так уж она и хороша. Значит, быть может, не стоит так восславлять эту принцессу?
Нет, к такому Титову не готовили. Так что в четверг в аудитории она тормозит возле Глеба и шипит ему на ухо: "Завтра, в семь. Будь любезен, не опаздывай". Знаю об этом, потому что информацией из первых рук меня снабжает довольный Воронцов лично. Заявившись без предупреждения в мою комнату в тот же вечер. Разумеется, через окно. Научился, блин. Вот радость каждый раз за сердце хвататься.
— И куда нам идти?
За очередным советом притопал. Сидит на подоконнике, болтает ногами в брендовых кроссовках и наблюдает, как я собираю небольшую спортивную сумку.
— У тебя с воображением совсем туго? Даже до этого докумекать не можешь сам?
— Я знаю, что бабы… хм, прошу прощения, девушки любят шопиться и поесть. Это всё.
— Огорчу тебя, — хмыкаю я себе под нос. — Бабы… девушки много чего любят. Но так как речь идёт о Лере, вариантов реально не так много.
Сестрицу мало что интересовало. Она не читала книг, не смотрела фильмов, не ходила в театр. Каналы блогеров-мейкаперов по ютубу и тупые видосы в ТикТоке — единственное кино, до которого у неё доходили руки. Ну… это по имеющимся у меня сведениям, во всяком случае.
— Так я потому и здесь. Жажду услышать твой очередной мудрый совет, о великий гуру.
Ха. Великий гуру. Так и буду себя теперь звать. Точно пора открывать курсы.
— Веди пожрать, — решаю я. — Не ошибёшься.
— Что, в обычный ресторан?
— Прояви хоть грамм фантазии! Такой, где нет мяса. Ты же должен проявить учтивость к её вкусовым предпочтениям.
— Где нет мяса? На пастбище, траву жрать?
Попытка не засмеяться провалилась, и я ржу. Получилось что-то среднее между писком поросёнка и пыхтением кабанчика. Хрю-хрю.
— Нет. Для пастбища и сеновала пока рано. Одно свидание — не повод для горизонтальных поз. Тем более что симпатией с её стороны пока не пахнет. Начни с суши.
— А она ест рыбу?
— Ага.
— Мясо нет, а рыбу, да? Где логика? Это же чистейшая дискриминация по плавникам.
Снова хрюкаю. Да ну ёлки!
— Стоп… — до Глеба только дошло. Вот жираф. — То есть что, секса мне не видать? Я буду слушать её весь грёбанный вечер, а мне за это даже ничего не будет?
Окидываю его снисходительно-грустным взглядом.
— Вариант с шоколадной медалькой повторно озвучить?
— Лучше расскажи, куда собралась, — заметив, как в сумку убираются микшерные пульты и ноутбук заинтересовался Глеб.
— Не поверишь, но у меня тоже есть личная жизнь. Никак не связанная с твоими любовными похождениями.
— Я с тобой.
До меня не сразу доходит.
— Куда? На любовные похождения?
— Тебе виднее. Ты ж не говоришь, куда намылилась.
— А вдруг на свидание?
— Ну вот и чудно. И с тобой схожу на свидание. У меня эта неделя как раз свободная.
Удовлетворительно киваю.
— Всё верно. Вот именно так и нужно наседать на Леру. Работаешь в правильном направлении. Только на мне тренироваться не надо.
— Я серьёзно. Я с тобой.
Укладываю сверху аппаратуры громоздкие наушники и с тяжёлым вздохом выпрямляюсь, вопросительно всплеснув руками.
— Зачем?
Глеб отражает мой жест.
— Я соскучился. И мне скучно.
Глеб
"Я соскучился".
Слова вырываются случайно, но с немалым удивлением понимаю почти сразу, что это действительно так. Правда соскучился. Две недели благодаря тупой игре во "влюблённость" с Титовой пролетели незаметно, однако мне не хватало этого. Находиться здесь. С ней. Ненавязчиво шутить. Обмениваться колкостями. Я не спятил, нет. Тут что-то другое. Поэтому и сажусь на хвост Мальвине. Чтобы понять.
Она, ясное дело, не особо в восторге от моего общества, но сильно не выкабенивается. Знает, что всё равно не отстану и нет смысла сотрясать понапрасну воздух. Так что четверть часа спустя уже едем на байке… куда-то. Точного адреса не знаю, пассажирка лишь тыкает пальцем перед нужным поворотом. Кричать в шлеме не особо сподручно.
Оказалось, что нужно нам в парк. Тормозим возле главного входа, который какой-то гений архитектуры украсил аркой и колоннами. На кованных решётках висят запрещающие табличики. Моему транспорту проход закрыт, а под велосипед он вряд ли сможет закосить. Короче, дальше пешком. Забираю у Праши сумку. Тяжёлая, дрянь такая. И часто она таскает её? Сломается же.
Время из разряда: раз погода радует, надо подышать свежим воздухом перед ужином. Поэтому в парке многолюдно. Еле плетутся слипшиеся от мимишности сладкие парочки, мешая нормально передвигаться роллерам и самокатникам. Сонно прогуливаются утомлённые мамаши с колясками. Дети радостно вопят на каруселях. Школьники постарше сбились в кучу и о чём-то шушукаются. Небось опять петарды раздобыли и начнут где-нибудь бахать.
Солнечно, тепло, почти безветренно. Единственное, чего не хватает — палитры оттенков, а то всё больно серое: асфальт, кляклая земля, остаточные лужи. Понятно, что это временно. Апрель активно занимается. Не за горами май, а там уже начнёт всё цвести. На радость аллергикам.
— Куда мы идём? — интересуюсь я, минуя прокат велосипедов и памятник вождя пролетариата, облюбованный голубями.
— Увидишь.
Увижу. Но пока не вижу. И сейчас не вижу. И… а, вот теперь вроде вижу. Полагаю, мы направляемся к попугайской стае, что заняла стоящие друг напротив друга парные скамейки недалеко от фонтана. А вот и те самые яркие краски, которых не хватало. Человек десять: в большинстве парни, но есть и девушки. Ничего такие. Одежды на компашке аляпистые, с преобладанием кислотных оттенков и всяких блестяшек. Шмотки спортивные, не сковывающие движения. Ага. Кажись начинаю понимать, что к чему.
— Твоя свора? — киваю на толпу.
Когда Мальвина злится, у неё такие клёвые складки на переносице собираются. К чему это я? К тому, что она злится.
— Свора знаешь, где? В твоей…
Строго прицыкиваю языком.
— Не называй этого слова. Иначе придётся отшлёпать тебя по твоим хорошеньким губам.
— Буэ, — Покровская демонстративно сует два пальца в рот, словно вызывает рвоту.
— Что именно тебя смущает? То, что твои губы назвали хорошенькими или факт отшлёпываний?
— Давай лучше я тебя отшлёпаю?
— А, так ты у нас доминантка? Это мне нравится. А что насчёт наручников и повязок? Давай сразу всё обсудим, чтобы в процессе потом не тратить время.
— В процессе чего?
— Как чего? Наших страстных утех.
