Шаги наверху стихли, а скоро спустился и сам Николай, не так давно метавшийся, словно тигр в клетке. Он в два шага пересек комнату, и, поставив второе кресло, уселся напротив отца. Они сидели молча друг напротив друга. Сын размышлял, как начать разговор, а отец разглядывал своего рассерженного сына, теряясь в догадках, что же могло его так разозлить.
Чайник, стоявший на плите, вскипел, и отец встал. Налив два бокала крепкого горячего чая, достал из дачного холодильника половину отварной курицы, сыр, вареный круглый картофель и небольшой пучок зеленого лука, оставшийся с обеда, сел на свое место. Снова встал, достал хлеб, соль, тарелки, вилки и полотенце.
— Боюсь, что это весь наш ужин, — сказал он, взглянув на мрачного Николая. — Ах, да! Есть еще яйца.
— Отец… нам нужно поговорить, — с трудом подбирая слова, произнес Николай.
Григорий аккуратно нарезал хлеб и положил на тарелку.
— Как ты познакомился с Анной? — неожиданно спросил сын.
Отец удивленно вскинул брови, думая, что вопросы будет задавать все-таки он.
— Как я познакомился с Анной? — переспросил он. Это был скорее риторический вопрос. — Ты ешь, ешь…
И, когда Николай оторвал себе кусок курицы, продолжил.
— Это было в прошлом году, уже ближе к концу августа. Она приехала на дачу со своим молодым человеком, собирать ранетки. И ее мать познакомила нас.
— С молодым человеком? — Мясо курицы застыло в воздухе. Николай внимательно смотрел на отца.
— Да. Кажется, Никитой его звали. Она что-то спросила про то, нравится ли мне здесь. Я ответил, что нравится, когда ее окликнул он, и она, извинившись, ушла. Я еще разговаривал потом с Таней, ее матерью. И все, больше я ни ее, ни молодого человека не видел, пока она не приехала в этом году где-то в первых числах мая. Третьего или четвертого, уже не помню.
— Одна?
— Да, одна, — Ротов-старший старательно сворачивал перышки лука.
— И с тех пор она здесь живет? — продолжал свой допрос сын.
— Да. Правда, она ездила в город, узнать здоровье своей бабушки, но бабуля в тот же день отправила ее обратно на дачу вместе с кошкой уже.
Николай усмехнулся.
— За что же интересно?
— Судя по всему, старая карга не любит, чтобы кто-то бездельничал (а внучка в отпуске), а кошка чем ей не угодила, я не знаю.
Несколько минут в комнате царило молчание. Все внимание было уделено остаткам холодной курицы.
— И как часто вы… играете вместе в шахматы? — Николай наконец-то произнес вопрос, который хотел задать с самого начала.
— Когда работа закончена и становится немного посвежее, или, что бывает очень редко, как сегодня днем. А что?
— Просто. Не каждая молодая девушка будет жить на даче, да еще и играть в шахматы, — неопределенно ответил сын.
— Это точно. Большинство из них скачут на танцах и вешаются на шеях парней, — заметил возмущенный отец. Но Николай пропустил упрек мимо ушей. — А как же вы познакомились, можно узнать? Или это государственная тайна?
— Так и познакомились, — Николай откинулся назад, наблюдая за отцом. — Она висела на моей шее и изо всех сил старалась уверить меня в том, что всю жизнь мечтала выйти за меня замуж.
Он гадал, как же воспримет это отец, но реакция отца не оправдала его ожиданий.
Григорий несколько секунд удивленно смотрел на него, а потом расхохотался.
— Она так тебе и сказала? — с трудом выговаривая слова сквозь смех, спросил он.
— Так и сказала, — подтвердил Николай, ничего не понимая.
— А ты и поверил?
— Поверил?! Во что?!
— То-то и оно, что ни во что! — Григорий наконец-то успокоился, его глаза были влажными и с нежностью смотрели на сына.
Николай вышел из себя.
— Не смотри на меня, как на недоумка! Думаешь, я ничего не понимаю? Сидите вдвоем тут и комедию гоните. «Анечка, моя соседка», «мой сын», — передразнил он, — скажи еще, что это не она просила, чтобы ты позвонил мне!
— Вообще-то, она действительно говорила, чтобы я позвонил своему сыну, а не ковырялся сам, но это было раньше, когда я ставил на место колосник. А про звонок она ничего не знала, — уже спокойно сказал Григорий Андреевич.
— Тогда объясни, пожалуйста, — саркастически заметил Николай, — какой же интерес ей сидеть и играть с тобой в шахматы?
— Может, желание выиграть? — заметил отец. Николай с шумом встал и отошел к окну, стараясь немного успокоиться.
— Ты не расскажешь все-таки, как было на самом деле? — тихонько спросил Григорий Андреевич.
Он уже не надеялся услышать ответ, как Николай заговорил:
— Я ехал в Осипенково, как раз на следующий день после твоего дня рождения, — если бы он повернулся, то увидел бы, как отец усмехнулся, — настроение было поганым, машин было много, а она, как потом я узнал, ехала впереди. Я обогнал ее машину и уехал вперед. И, ты не поверишь, она пристроилась тогда за «джипом», поэтому я ее не увидел сразу, а он здорово летел, и… — Николай сделал паузу, отдавая дань уму и сообразительности Анны, — короче, я остался плестись сзади.
— Да, занятно, — Ротов старший прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
— Как же я удивился, когда девушка, обогнавшая меня на дороге, оказалась сестрой Ирины.
— Тебя это, естественно, взволновало и заинтриговало, — Николай не заметил насмешку в голосе отца.
— Да, я сидел, как… сам не знаю, как кто, как болван последний. Потом мы танцевали. Это был самый ужасный танец в моей жизни. Она несла такую чушь, что вспомнить страшно! Я с трудом смог от нее тогда избавиться, даже не ходил к Климовым, пока она там гостила!
— Воистину героический поступок! — съязвил отец.
— А тут ты звонишь. Чтобы я приехал, я приехал и вижу, что вы сидите и мило играете в шахматы! И что же я должен был подумать?
— Да, и что же ты подумал?
— Ох, оставь меня со своими язвами! Лучше скажи, если она нарочно это подстроила, я сейчас же уеду!
— Нет, на трубе действительно лопнула растяжка, да и крыша возле нее немного течет, — уверил его отец. — Или ты считаешь, что я сам все сломал? А, что касается Ани, то, по-моему, ты ошибаешься, или пытаешься льстить самому себе.
Николай усмехнулся. Он не признался бы самому себе, что она его притягивала, и при других бы обстоятельствах он непременно затащил бы ее в постель, но…. Но? Что ему мешало? То, что она знакома с отцом? Это не играло никакой роли. Что она — сестра Ирины? В конце концов, она уже взрослая и должна сама отвечать за свои поступки. Что она собирается за него «замуж»? А кто до нее об этом не мечтал? И, вообще, похоже, что это чушь собачья. Она могла заинтересоваться отцом? Это уже серьезно, но он быстро поставит ее на место. Что еще? Ах, да! Ее молодой человек? Как бишь там его?
Николай улыбнулся самому себе. Он был похож на кота, собирающегося слизать сливки. Он вспомнил ее губы, теплые, мягкие….
Глава 10
Ну и жара! Анна скинула с себя футболку и осталась в шортах и купальнике. Она посмотрела на свои руки. Ужас! Почему она не взяла с собой перчатки?! Все это похоже на дурной сон. Все. И огород, на котором она никогда в жизни раньше ничего не делала. И Николай Ротов, с утра сидевший на крыше соседнего домика, и усердно колотивший молотком по крыше, удары которого отдавались в ее голове. И его отец, который был в прекраснейшем, еще с утра, настроении, напевая веселый мотивчик. И эта жара, и руки, грязные, все в царапинах и мозолях.
«Как я устала! Хочу на работу! Кошмар какой-то, ни у одного нормального человека не появилась бы такая мысль! А все из-за чего? Пустяки! Подумаешь, я не спала почти всю ночь из-за него. А, когда уснула, ему непременно приспичило присниться! А ему хоть бы хны! Сидит на крыше и стучит, как дятел, не переставая! Все, с меня хватит, завтра еду домой! И плевать я хотела на дружеские соседские отношения, на морали бабули Марго, на всё! И всех! И на него…»
Она вошла в баню, в которой было так прохладно. Так хорошо. Минут пятнадцать она наслаждалась этим, опустив руки в тазик с теплой, мыльной водой.
