свадебном салоне мы провели практически полдня. Сестре зачем-то захотелось примерить ещё одно платье, несмотря на то, что её платье делали на заказ. Вот и я когда-то мечтала также выбирать себе платье и быть любимой невестой и женой, нарожать много детишек и жить счастливой тихой семейной жизнью. Ведь я всегда была уверена, что счастье любит тишину. А что я имею на двадцать седьмом году жизни? Растоптанную судьбу, искалеченную душу и огромное количество фобий от прошлой жизни. А может, от всех несчастий, которые перенесла я, просто разучилась во всём видеть хорошее?
Вот почему я всегда всё усложняю? Даже сейчас, гуляя по вечерней столице, подальше от своей сестры и её жениха, я постоянно думаю о них. О Жанне, которая только и делала, что портила моё детство и юность. Об Оскаре, который обманул беременную невесту. А это ведь не мои проблемы. Я не должна злиться. Меня никто не обманывал, потому что я никому не принадлежу.
В сумочке заиграл мой смартфон.
– Слушаю.
– Привет, дочь. Ты приедешь на ужин?
– Привет, папуль. Нет, я поужинаю в городе.
– Ну хорошо. А во сколько ты приедешь?
– Не знаю, папуль.
– А знаешь, что, – папа на секунду замолчал, а затем продолжил, – Оскар сейчас ещё на работе, я могу попросить, чтобы он захватил тебя, когда к нам поедет.
– О нет! Не нужно этого делать. Я сама, пап, доберусь.
– Как скажешь, дочь. Хорошо тебе погулять. Если сегодня не увидимся, заранее спокойной ночи.
– Хорошо, папуль. Спокойной ночи!
Я сбросила вызов и снова убрала телефон в сумочку. Погода выдалась прекрасной. Я медленным шагом шла по старому Арбату, останавливаясь и слушая каждого уличного певца, рассматривая картины, нарисованные художниками. Молодые ребята показывали файер-шоу, собрав немалое количество народу вокруг себя. Бродя пешком по Арбату, я направилась к высоткам Москва-Сити, проходя по красивой набережной.
За прогулкой я и не заметила, как полностью стемнело и на часах уже было практически десять вечера, когда я вызвала такси и поехала в дом отца. Я намеревалась завтра с ним поговорить о том, что после девичника уеду. Не хотелось ещё хоть день «наслаждаться» этой сладкой парочкой.
– Вот, возьмите, – я протянула наличные таксисту и вышла из машины. В доме горел свет только в прихожей, а это значит, что все легли уже спать и я ни с кем не столкнусь. Думала я так, пока не вошла на территорию дома. Пройдя по выложенной из камня тропке к входным дверям, на улице столкнулась с Оскаром, который выходил из гаража.
– Добрый вечер! Где ты была? Поздно уже, – проговорил он, подходя ближе, но я, проигнорировав и пропустив его слова мимо ушей, прошла дальше, не останавливаясь около него.
– Софья! – Оскар схватил меня за локоть и развернул к себе. – Что случилось? – его безумно красивые глаза метались по моему лицу.
– Отпусти меня немедленно и не смей больше прикасаться! Ты меня понял? – я ткнула пальцем в его твёрдую грудь, чуть приблизившись к нему. И в мои ноздри тут же влетел запах его одеколона, от которого мои ноги подкосились, и я чудом на них удержалась.
– Да что с тобой случилось? – возмущается так, словно поймал меня на чём-то нехорошем. А я всего лишь хотела не видеть его больше никогда.
– Со мной случился ты! – прошипела ему в лицо разъярённой кошкой.
Я быстро развернулась на девяносто градусов и практически бегом побежала в свою комнату. Пулей поднялась по лестнице, вбежала в спальню, хлопнув дверью, и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша.
– Дура! Дура! Дура! – произносила я не останавливаясь. И зачем вообще приехала снова сюда? Знала же, что могу с ним встретиться. Я всё-таки непроходимая тупица. Вот ничему меня жизнь не учит! И он хорош, индюк!
– Что случилось? – передразнила я его искривлённым голосом. А то не знает, что. Гад! Ох-х-х… Какой же он гад, подлец! Фу-у-у-х… Пытаюсь нормализовать дыхание.
– Софи, успокойся! – уговариваю я себя, а руки всё так и продолжают дрожать, как и всё тело.
Оттолкнувшись от двери, я бросила сумочку на кровать и пошла в сторону ванной комнаты. Мне срочно нужен прохладный душ, чтобы успокоиться, а иначе и сегодня будет ночь бессонной.
Прохладный душ помог освежить и привести в порядок свои мысли. Выйдя из душевой кабины, я обернулась в белое махровое полотенце и, довольная, вышла в свою спальню, чтобы найти пижаму. Но вместо своей пижамы я встретилась с недовольным взглядом Оскара, который по-хозяйски сидел на моей кровати.
– Ты совсем ненормальный, да? – я снова начала закипать, и тут же грудная клетка вновь заходила ходуном, но только уже не от злости, а от присутствия этого мужчины.
– Ты не хочешь меня видеть?
– А почему я должна хотеть это делать? Ты лжец и обманщик! Убирайся из моей комнаты, пока тебя кто-нибудь здесь не застукал!
Оскар подскочил с кровати и буквально в несколько шагов оказался около меня. Я снова почувствовала запах его одеколона и горячее дыхание на своём лице. Его серые глаза стали на тон темнее, и в них проскользнул огонёк ярости.
– Это ещё почему?
– Что почему?
– Почему я лжец?
– Хм-м, он ещё спрашивает, – скинула я его руки в стороны. – Мало того что ты, когда ложился ко мне в постель, уже был помолвлен, так твоя невеста ещё и беременна! – он на шаг отступил.
– Откуда ты знаешь?
– Жанна сегодня похвасталась.
Его серые глаза потухли, а я ждала ответа, хотя всё сама уже прекрасно знала.
– Голая правда? – проговорил он.
– Да.
Оскар отвернулся от меня и, пройдя через всю комнату, подошёл к окну. Его мощная спина была напряжена, а руки убраны за спину. Только сейчас я поняла, как скучала без него. Как такое могло случиться, что я стала скучать по тому, кого совсем не знаю. Мир сошёл с ума. Но мне безумно хотелось хотя бы ещё разок прикоснуться к этой мощной спине и почувствовать на своих ладонях теплоту горячей кожи Оскара.
– После встречи с тобой я словно провалился в какую-то бездну, из которой никак не могу выбраться. Ты повсюду. В последние два дня я только и думаю о тебе. Даже когда я трахаю свою будущую жену, я мыслями с тобой. Сравниваю вас и пытаюсь найти в тебе хоть что-то, что навсегда поможет забыть тебя, но всё бесполезно. Ты словно яд, который просочился в мою кровь, и я умираю. Умираю медленно, без права на воскрешение. – Он замолчал. А меня словно ушатом по голове ударили этой правдой. – Знаешь, о
