я и понимала - вряд ли. Лишь только настрою против себя старшую ещё больше.
- Всего хорошего, Надя, - сказала я ей, и дочь умчалась прочь из квартиры.
Да уж, не думала я, что выросший ребёнок покинет семейное гнездо так быстро и при таких обстоятельствах.
Поднявшись, я отошла к окну, чувствуя на себе пристальный взгляд Яна. Выглянула на улицу. Глазами тут же нашла… Лию. Её мерседес был припаркован чуть поодаль от машины Вадима - микроавтобуса, на котором он приехал за вещами.
Я застыла, вцепившись пальцами в подоконник. Лицезреть любовницу Малинина прямо здесь, в нескольких метрах от моего дома, было отвратительно. А если Лизка тоже смотрит в окно?
Наблюдая за тем, как из дверей подъезда выпорхнула Надя, я до боли закусила нижнюю губу. Дочь подошла к Лие, которая всё в тех же солнечных очках и своей дорогущей шубке отстранённо стояла неподалёку от Вадима и Миши. Она кивнула на вопрос Нади, после чего обе сели в мерседес и уехали, так и не дождавшись отбытия Корнилова и Малинина.
Больше стоять и наблюдать за этим я не стала, а когда развернулась к Яну, о наличии которого уже успела забыть, он спросил:
- Может, действительно есть, чем помочь по дому?
Я могла задать главный вопрос - зачем это ему? Почему он тратит своё время на меня, женщину, которую едва знает и помнит? Но удержалась. Рассеянно кивнула и ответила:
- Если можешь, в гостиной надо полку поправить.
Корнилов закатал рукава и уточнил:
- Молоток и гвозди есть?
Сдавать анализы я не пошла. Говорила себе, что это из-за занятости, когда всё свободное время посвящала заказу. На деле же, причиной для того, что три дня истекли, а я не пошла избавляться от малыша, стал приезд адвоката. Он дал мне пищу для размышлений, спросив, не хочу ли воспользоваться своим правом отсрочить развод с Мишей из-за беременности. И вновь я оказалась в подвешенном состоянии, когда должна была решать, оставлять ли малыша. Хотя, если уж быть честной перед самой собой - ответ уже стал очевидным. Вот только вовсе не наказание для Михаила крылось в желании родить этого нежданного ребёнка. Я не хотела брать грех на душу и, кажется, уже начинала любить этого кроху.
- Евгений Александрович? - удивлённо спросила я, когда в один из последующих дней, состоявших в основном из работы и общения с Малинкой, на пороге моей квартиры появился… отец Миши.
- Именно, - кивнул он.
Свёкор тяжело опирался на трость, было видно, что он пытается стоять ровно, едва ли держась на ногах.
Мы виделись в последний раз довольно давно - когда летали навестить Евгения Александровича в Калининград, где он проживал последние несколько лет. И уже тогда мне показалось, что свёкор сильно сдал.
- Проходите скорее! - сказала я ему, отступая в сторону. - Почему вы не предупредили, что приедете? Господи! У меня даже нет ничего к столу.
Я засуетилась возле отца Миши, помогла ему снять дублёнку, подала тапочки. Он не отвечал, лишь надсадно дышал - кажется, на то, чтобы переодеться, у свёкра ушли последние силы. А когда я уже собиралась проводить его в гостиную, где он устроился бы на диване, сухие старческие пальцы с силой сжали моё запястье и Евгений Александрович с жаром сказал:
- Сын не знает, что я прилетел к тебе. А мы, Тоня, в ближайшие часы должны решить, как сделать так, чтобы Миша не разорил мою фирму окончательно. Потому что он совершенно помешался на своей любовнице.
Я инстинктивно высвободила руку. Понимание, что свёкор тоже знал о модели, согревающей постель моего мужа, мгновенно переключило мысли на Мишу и Лию. Остальная информация для меня прозвучала как белый шум.
- Не знал я. Не знал! - верно истолковав мою реакцию, сказал Евгений Александрович. - На днях всё понятно стало, когда сын сам сознался. Идём, мне присесть нужно.
Я помогла свёкру добраться до гостиной, где мы и устроились на диване. Отец Миши прикрыл глаза и сделал несколько жадных вдохов. Впрочем, совсем скоро перевёл дыхание и вновь заговорил:
- Фирмой моей сын полностью управляет, ты это знаешь. Я целиком доверил всё ему, все документы на полноправные действия у него имеются. У фирмы было много активов - так вот теперь значительная часть их уже переведена на Лию Мыльникову. Знаешь же такую?
Я не удержалась и нервно хохотнула. Мыльникова? Ну надо же…
- Если вы про Лию Штерн - знаю, конечно. Она модель.
- Прошмандель! - выругался свёкор, что вновь вызвало у меня неуместное желание хихикать.
Евгений Александрович был весьма сдержанным человеком. Интеллигентным. Так что подобные высказывания в адрес Лии было слышать довольно удивительно.
- Нашла она идиота, а он и рад. Из моей компании уже утекло столько всего, что хоть караул кричи. Юристы вот-вот этим займутся, но сначала я с тобой приехал поговорить. Рассказывай всё, что стряслось за последнее время.
Я не знала, о чём Миша и его отец говорили накануне прилёта Евгения Александровича, зато понимала иное - свёкру важно слышать именно меня. Он на моей стороне.
И я рассказала - обо всём, что напроисходило за то время, как я утром ехала от врача и попала в ДТП. О ребёнке пока умолчала - эта информация могла стать угрозой, если бы ей довелось попасть не в те руки и не в то время.
Говорила о предательстве мужа, о том, что для меня всё это стало ударом. О том, как сейчас тревожусь за Надю, хотя и понимаю, что девочка выросла и принимает свои решения. А какими они были - это уже лежало на совести старшей дочери. Говорила о Малинке, о том, как тяжело ей сейчас приходилось, хотя моя маленькая храбрая девочка и держалась изо всех сил, ещё и меня умудрялась подбодрить.
Свёкор слушал, не перебивая, а когда я закончила, решительно хлопнул себя ладонью по колену.
- Всё понятно. У меня с Михаилом разговор был короткий, но многое прояснил. Ты же знаешь, я едва выкарабкаюсь из одной больницы, как попадаю в другую. Дурак старый, был уверен, что сыну можно доверять! И так ведь всё и обстояло, пока не появилась эта пигалица. За полгода он успел растратить столько, что караул!
Евгений Александрович покачал головой. Я молчала, не зная, что сказать. Ужасало то, с каким рвением Малинин бросился спускать
