– Да.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но друзья обычно подвозят своих друзей на машине, да?
Я кивнула, догадываясь, к чему он клонит.
– Так в чем проблема?
Отвернувшись к окну, я мучительно выдохнула. Встречи с ним, даже мимолетные, не укрепляли меня в решимости покончить с этим глупым увлечением, но была и другая причина.
– Я не хочу, чтобы думали… – Теребя край шортов, я покачала головой. – Я сейчас очень многого лишена, у меня отняли возможность танцевать, тренироваться, бегать, даже трусцой. Но я могу ходить. Это все, на что я пока способна.
Глупо, конечно, говорить об этом, к тому же я сомневалась, что он поймет, как трудно смириться с тем, что из гиперактивной девчонки я превратилась в ленивца. И даже не в умильного детеныша.
– А я-то думал, ты втайне надеялась на то, что я тебя подвезу. – Он включил заднюю передачу и тронул с места.
Я засмеялась.
– Извини, что разочаровала тебя.
– Ты никогда меня не разочаруешь. – Повернувшись, чтобы посмотреть в заднее стекло, Джейс улыбнулся, а мне стало интересно, заметил ли он, как подскочил мой пульс от этих слов. – Я понимаю, о чем ты. Это тяжело, когда ты не можешь заниматься тем, что для тебя так же естественно, как дышать.
– Еще как тяжело. – Я вцепилась в шнурок, свисающий с пояса. – Я скучаю по острым ощущениям, которые получала от танцев и бега. Знаешь, чего мне не хватает? Энергии, азарта. Это меня всегда успокаивало, и я… – Кажется, я несла какую-то ахинею. – Короче, теперь у меня этого больше нет.
Включив переднюю передачу, Джейс чуть расслабил пальцы на рулевом колесе. Мы молчали, пока он выезжал со стоянки.
– Знаешь, есть кое-что другое, чем ты могла бы заняться, – произнес он наконец.
Скажем, сексом? В конечном счете, тоже расслабляющее занятие, что и говорить.
– Хочешь знать, что больше всего меня успокаивает? – спросил он, даже не догадываясь о том, что все внутри меня радостно встрепенулось. – Верховая езда.
Я моргнула.
– Э-э…
Он усмехнулся.
– Ничто с ней не сравнится. Это я тебе говорю. У тебя возникало чувство полета, когда ты танцевала?
– Да, – прошептала я, ошеломленная. Именно этого чувства мне больше всего не хватало теперь.
Он кивнул.
– Вот точно так же ты себя чувствуешь верхом на лошади. Тебе стоит попробовать. Думаю, тебе понравится.
Я заерзала, не зная, что и сказать. Он что же – приглашает меня на ферму своих родителей? Впрочем, какое это имеет значение? Мне взгромоздиться на лошадь – все равно что цыпленку тягаться с тираннозавром.
– Ты голодная? – спросил он, меняя тему, прежде чем я успела ответить. – Я еду в наше кафе. Кэм и Эвери уже там. Во всяком случае, кормят там гораздо вкуснее, чем в столовке.
Согласна. Я пожала плечами.
– Поехали. – Он придвинулся и подтолкнул меня локтем. – Пообедаешь с нами.
Мои губы дрогнули в улыбке, когда я взглянула на него. Это… это был Джейс, которого я знала. Обаятельный. Открытый. Веселый. Тот, с кем я могла поговорить и быть откровенной. Как глупо это ни прозвучит, но мне почему-то захотелось, чтобы он помнил все, что произошло после того, как он зашел в мое общежитие. Хотя, наверное, к лучшему, что он ничего не помнит.
– Я не хочу выглядеть младшей сестрой, которая всюду таскается за братом.
– Но это же не так.
Я выстрелила в него сухим, как песок, взглядом.
– Я полжизни хвостом за ним хожу. Даже в его колледж поступила.
– Не наговаривай на себя, Тесс. – Парень сделал паузу, притормаживая у знака «Стоп», и посмотрел на меня. Хитрая полуулыбка вернулась. – И знаешь что?
Уголки моих губ невольно поползли вверх.
– Что?
– Ему все равно, за ним ты потащилась в колледж или нет. Он счастлив, что ты здесь, – сказал Джейс. – Мне тоже без разницы. И я рад, что ты это сделала.
Наши споры о том, что лучше – верховая езда или ходьба, довольно скоро затухли, тем более когда ярко-зеленые кроны огромных кленов, рассаженных по всей территории кампуса, превратились в ослепительную россыпь красных, золотистых и бурых листьев. Сентябрь нескончаемым потоком дождей перешел в октябрь. Осень вступила в свои права, и по утрам и вечерам с Потомака тянуло холодом, предупреждая о скорой зиме, суровой и сырой.
И как минимум раз в неделю Джейс угощал меня капкейком, доставая его из небольшого автохолодильника на заднем сиденье. По дороге в восточный кампус мы делили между собой эту вкуснятину. Он определенно хотел, чтобы я прибавила в весе, и я уже перепробовала целую коллекцию вкусов – «Твикс», «Орео», клубничный, белый шоколад, «Скиттлс» – это извращение, – банан и шоколад, темно-шоколадный кекс – после такого искушения впору было идти в церковь.
Сегодня мы лакомились красным бархатным кексом со сливочно-кремовой глазурью.
И это было божественно.
Неважно, где Джейс доставал эти кексы, но ему заслуженно полагалась золотая медаль за офигительное удовольствие.
Когда мы вышли с музыковедения в среду, на небе собрались темные жирные тучи. Собирался дождь. Опять. На скользких тротуарах с моим коленом надо держать ухо востро. Растянуться на виду у всех – мало того, что неловко, но для меня это будет сродни катастрофе.
Помахав Калле, я забралась в джип. Как только Джейс повернул ключ зажигания, включился радиоканал Элвиса Пресли. Фу! Пока он сдавал назад, я потянулась к ручке настройки и переключилась на частоту «Октана».[15]
Джейс остановился – просто нажал на тормоз посреди парковки.
– Ты только что сделала то, о чем я подумал?
– Что такое? – невинно произнесла я.
За нами уже выстроился хвост из автомобилей, потому что его джип перегораживал проезд. Судя по выражению лица Джейса, его это ничуть не беспокоило.
– Ты только что вырубила Элвиса ради… – он перевел взгляд на радиоприемник и поморщился, – …«Годсмак»?[16]
– Эй. Не смей говорить гадости про «Годсмак».
– У меня с ними нет проблем. – Сзади затрубили клаксоны. Он даже ухом не повел. – Пока это не касается Элвиса.
– Я не могу слушать Элвиса.
У него отвисла челюсть, а густые брови поползли вверх.
– Мы больше не можем оставаться друзьями.
Я хихикнула.
Джейс сузил глаза и наконец – слава богу – тронулся с места.
– Хорошо, что ты хорошенькая, а то бы я тебя сейчас выкинул из машины.
Я расхохоталась, устраиваясь поудобнее.
– Могу сказать то же самое про тебя с твоими сомнительными вкусами. – Широкая улыбка расползлась на моем лице, когда он выстрелил в меня недовольным взглядом. – Музыке кантри пора на покой.
