Но сперва надо стянуть с него все мокрое.
— Стой! — рявкаю злобно и начинаю сдирать футболку, спортивные штаны… сжав зубы тяну и трусы. Стараюсь не смотреть туда.
Есть! Теперь бы уложить и укрыть. Сдернула покрывало с дивана и кинула на шкуру. Никита покачнулся, и я помогла ему правильно осесть в нужном направлении.
Тут же опрометью бросилась в спальню, хватая подушку и оба одеяла. По пути заскочила на кухню и заметила полупустую бутыль с виски. О да! Это должно пригодиться. Я не дам ему сдохнуть. Ни за что! Он еще перед братом должен ответит за мое похищение.
Вернувшись, обнаружила, что голый Жора свернулся калачиком и трясется. Рванула к нему, укрывая. Повернула на спину и подняла голову. Поднесла к губам горлышко.
— Никита! Надо выпить. — Влила, сколько смогла. Закашлялся. — Еще!
И так несколько раз. Пока не удостоверилась, что хватит. Хлебнула сама и задохнулась.
Осталось с камином разобраться. Он, как я поняла, на каком-то биотопливе, Никита вчера объяснял, почему выбрал именно такой — дом не новый и заново строить обычный камин с дымоотводом он не захотел. А так — безопасно, красиво и легко в использовании.
Я проделала все действия, которые выполнял накануне он и, наконец, развела огонь.
Вернулась к пострадавшему, ожидая, что тот уже согрелся. Но увы, он был по-прежнему бледен и трясся от крупной дрожи. Холодный даже под двумя одеялами. И что мне с ним делать? Как ещё отогревать?
Моих знаний медицины не хватало, но тут вдруг всплыло в памяти. В каком-то фильме люди грелись друг о друга.
Готова ли я к такому? К черту! Что тут думать? Он даже и не узнает потом. Я сдернула с себя джинсы, футболку, оставшись в лифчике и трусиках. Нырнула под одеяло.
Господи, какой же он холодный. Прямо ледяной. А мне с глотка виски и пробежек по этажам очень даже жарко. Прижалась плотнее, схватила руки и положила к себе на грудь и на живот, ногами обхватила его замерзшие бедра. Все, буду греть. И одновременно отходить от стресса.
Нет уж, больше я сбегать не стану. Ну его. Я не выдержу подобного еще раз. Лучше дождусь брата или истечение срока изоляции. А заодно займусь своим планом. Но теперь уже не как журналистка, а как спасительница. Мне просто необходимо знать, что он совершил такое…
Глава 15
Туманов
Как же невыносимо жарко. Я что, в аду, и меня медленно поджаривают? Ну нет. Это должно быть как-то иначе в моем представлении. Хотя, помнится, мне и правда казалось, что я умер… фух! Кажется, то был просто ночной кошмар.
Я повернулся на спину и вдруг осознал, от чего именно так жарит — женское обнаженное тело? Откуда? Чье? Ух, такое упругое и при том достаточно мягкое.
Голова слегка гудит, словно вылил в себя бутылку виски с вечера и спать завалился.
С трудом заставил себя вспомнить, кому оно может принадлежать. Маша! Только она. Опять ночью пересекла условную границу, которую сама же обозначила? Ее определенно тянет ко мне.
Не смотря на чувство удовлетворения от этой мысли, испытываю еще нечто странное, темное. Так бывает, когда снился плохой сон, а потом ты не можешь весь день отделаться от противного осадка в душе…
Тот, что снился мне, вызвал легкий приступ тошноты. Не дай бог такому случится в реале…
Непроизвольно сжал руки, прижимая к себе девушку. Живую и здоровую. А еще такую манящую, теплую и голую…
Надо же, как она решилась-то вот так со мной в одну постель? Может, мы вместе виски налакались? Точно! Это бы все объяснило.
Я провел рукой по бедру на своей талии, наслаждаясь шелковистостью кожи. Нижняя часть тела тут же отреагировала как надо. Плевать ей на похмелье и на головную боль. Я втянул запах пышных волос, которые разметались по мне и приятно ласкали грудь, и зажмурился от кайфа. Старался не разбудить, потому что если она осознает, в какой позе мы снова проснулись, то опять начнет отбрыкиваться. А я еще хотел насладиться близостью…
Лежу некоторое время неподвижно, но не могу удержаться, провожу рукой по спине, ощущая пальцами позвонки. Натыкаюсь на лифчик. Оу, это уже кое-что. Значит, мы не были в усмерть пьяны. Второй рукой двигаю по ноге и удостоверяюсь, что трусики тоже на месте… замечательно. Мы хотя бы не сделали это в угаре. Не хотелось бы забыть такое. А ведь я и правда ничего не помню…кроме жуткого сна…
Маша пошевелилась, еще крепче прильнув ко мне и обхватив рукой.
— Чщщ, — пробормотала чуть слышно и снова провалилась в сон.
Странно как-то. Хотя… вполне объяснимо: я мог что-то говорить во сне. Возможно, даже звал ее. Вот она и успокаивала. Похоже на правду. Не удивлюсь, если еще и кричал.
Меня снова передернуло от воспоминаний, и Маша как будто почувствовала — прижалась губами к плечу.
Плохие мысли на время вылетели. Ее нежность всколыхнула почти схлынувшее желание. А губы, эти сочные лепестки… как же хотелось подтянуть ее к себе и прижаться к ним. Останавливало то, что с этого бодунища первый поцелуй окажется не самым вкусным. Поэтому просто продолжил гладить, ожидая, когда же она окончательно проснется.
Но Маша и не думала выбираться из чар Морфея, а мое самообладание застыло на грани. Еще немного и она спровоцирует меня на что-то более серьезное… как первой ночью, когда осталась без своих трусиков, а я без мозгов.
Мои поглаживания становились все более откровенными, пальцы то и дело проскальзывали под края кружев. Головокружительная мягкость девичьего тела сводила с ума.
Видимо, сон Маши тоже начинал отступать, что не мешало ей чуть тихо постанывать и жаться ко мне. При этом вздыхать:
— Нет, Никита, не надо… прошу…
Как же не надо, если сама гладит мою грудь, царапая ноготками, сама проводит руками по бицепсам…
Мои пальцы тоже не остаются в стороне…
— Да, кроха, — шепчу в ответ, подбираясь губами к ее шее. Хочу ощутить какая она сладкая, какая чувственная спросонья. До сих пор помню, как целовал ее там, как она хватала меня за волосы, а потом резко оттолкнула. Предчувствую, сейчас будет повторение сценария… она почти проснулась, с тоской и болью внизу живота отсчитываю: один, два, три!
— Никита! Ты что творишь? — надо же, не кричит. Нерешительно добавляет, — эй, тебе нельзя… наверное… хм… да ты здоров!
Вот тут она уже окончательно стала самой собой, а то я сперва даже испугался, что мне подменили заложницу.
Выбралась из моих объятий и забрала одеяло, чтобы скрыть от меня свое чудесное тело.
Тут я окончательно пришел в себя и огляделся. В утреннем сумраке сразу и не разглядел, что мы на первом этаже! На полу. У камина. Надо ж было так нахрюкаться что ни черта не помню. И что она там лопочет про здоровье?
— Никита! Ау! Если пообещаешь не распускать руки, то я померю температуру.
О чем она вообще?
— Не обещаю. Зачем ее мерить? Со мной все в порядке. Только от камина жар идет. Видимо, я боялся, что ночью может быть холодно.
Маша отодвинулась еще и смотрела на меня как на идиота. Да что не так? Потом все-таки решилась протянуть руку и коснуться лба.
— Странно. Не горячий. А чего тогда бред несешь?
Ее настороженный взгляд начинал меня нервировать. Я явно что-то упускал из виду.
— Маш, — решился спросить прямо, — я вчера спьяну что-то натворил? Сколько мы вообще выпили? Голова трещит, будто все мои запасы.
Она закрепила одеяло на груди и поднялась. Поднесла пустую бутыль из-под виски, из которой я, точно помню, одолел не больше половины…
— Сколько здесь было, столько я в тебя и влила. Сама пару глотков только сделала. Не могло же тебе память отшибить.
Внутри зарождалось какое-то смутное подозрение. Попытался открутить события назад и понял, что не сходится. Весь день не мог выпасть из памяти. Но в голове кроме идиотского сна ничего.
Меня аж затошнило от плохого предчувствия. Подскочил на ноги, понимая лишь сейчас, что полностью раздет…
