я напрягаю мозг в поисках того, чем бы заняться.
Ответ приходит, в виде мультяшной лампочки над головой: я буду работать.
У меня не запланирована смена, но что еще мне делать сегодня вечером? Прятаться в комнате Рафа, пока казино вибрирует надо мной? Бросив быстрый взгляд на Breitling, я понимаю, что Лори и все остальные скоро будут плыть по Тихому океану на служебном катере.
С новыми силами я быстро спускаюсь в прачечную и нахожу запасную форму моего размера. Расчесывая запутанные следы грубого секса из волос, я наношу на лицо макияж, который выглядит слишком невинно, чтобы радоваться, когда мне затыкают рот ремнем. Через тридцать минут я уже за барной стойкой, заполняю мини-холодильник и загружаю посудомоечную машину.
Но начало смены проходит мимо меня. Час сменяется следующим, одиночество затягивается, как петля на шее. Ни Лори, ни гостей. Когда три одиноких гудка посудомоечной машины заполняют комнату отдыха, сигнализируя о том, что прошло уже два с половиной часа с момента ее включения, я бросаю тряпку и топаю в кабинет Рафа.
Я нахожу номер Лори в одном из тех Ролодексов6, которые есть у стариков, и звоню ей по телефону, стоящему на его столе. Она отвечает после первого гудка.
— Да, босс?
— Лори, это Пенни. Где ты?
— Пенни? — она делает паузу, и линия заполняется приглушенными звуками бара. — Раф закрыл яхту до Нового года, милая. Он тебе не звонил? Мне сказал, что оповестит тебя.
Закрыв глаза, я опускаюсь в кожаное кресло и откидываю голову на спинку.
— Нет, не звонил, — натянуто отвечаю я. Хотя, наверное, это решает дилемму, как скрыть от коллег тот факт, что я живу на борту.
— Разумеется, с полным окладом жалования. И рождественская вечеринка для сотрудников все равно состоится. Подожди, — шум в трубке стихает, и слышно, как за ней захлопывается дверь. — Как ты оказалась на яхте? Служебный катер не должен был плыть…
Это глупо и по-детски, но я впадаю в панику и вешаю трубку. Когда телефон пронзительно звонит, перезванивая, я ныряю под стол и выключаю его из розетки.
Отлично. И что теперь?
Тишина гулко отдается от стен кабинета, только иногда прерываемая шагами призрачного экипажа, выполняющего свои обязанности. Становится все темнее, и единственным источником света снаружи являются редкие вспышки фонарей людей Рафа, патрулирующих палубы.
Самое худшее в этом уединении то, что я застряла в нем на всю ночь. Я ни за что не засну до восхода солнца.
Мне удается убить еще десять минут, роясь в идеально организованных ящиках Рафа и разглядывая фоторамки, расставленные на его полках. Один из снимков, на котором он передает кому-то чек на крупную сумму, привлекает мое внимание, и я беру его, чтобы изучить.
Его узнаваемый силуэт вырисовывается из-за стекла. Строгий костюм, улыбка на все тридцать два зуба. Черный, золотой, зеленый — все цвета настолько безупречны, настолько изысканны, что никакое другое слово не приходит на ум, кроме как идеальный.
В тот момент, когда я встретила его, сразу поняла, что он идеальный лжец.
Головокружительная мысль наполняет мои нервы. Теперь, когда я увидела, что скрывается под внешним обликом джентльмена… почувствовала это внутри себя, услышала это на ухо… я горю от осознания, что мне удалось заглянуть в то, что никто другой не видел.
Так вот, он идеальный лжец для всех, кроме меня.
Медленный гул отрывает меня от его притягательного взгляда. Нахмурившись, я оглядываюсь через плечо в сторону французских дверей и щурюсь, когда замечаю неясный свет, пробивающийся сквозь дождь.
Он уже вернулся?
В моем клиторе вспыхивает условный рефлекс, и я спускаюсь по ступенькам в комнату отдыха, перепрыгивая через две за раз. Понимая, что выгляжу как щенок, прыгающий от восторга по приходу его хозяина домой, я сажусь на край дивана спиной к дверям и включаю телевизор, смотря на баскетбольный матч с искусственным интересом.
Мое безразличие длится около девяноста секунд, после чего французские двери распахиваются, и ледяной холод впускает в комнату сгусток хаотичной энергии со знакомым женским голосом в её эпицентре.
— Вечеринка прибыла! — пятно светлых волос и сумок окружает диван. Мой взгляд скользит по ногам, одетым в пижаму, и останавливается на сияющей улыбке Рори. — Я принесла конфеты и карточные игры, Тейси пиццу и вино, а Рэн фильм.
— Не просто какой-нибудь фильм… Мамма миа!7, расширенная версия с караоке, — появляется Рэн и сует мне под нос потрепанный DVD-диск. Я удивленно поднимаю на нее глаза. Она — вихрь розового, начиная с блестящей резинки для волос и заканчивая высокими резиновыми сапогами, в которые заправлена пижама.
Когда Тейси плюхается на диван и одаривает меня лукавой улыбкой, внимание Рори переключается на дверь, а затем снова на меня.
— А с тебя сплетни, — шепчет она.
— Я…
Рори прерывает меня взмахом руки.
— Но не прямо сейчас. У моего мужа сегодня враждебное настроение.
Как будто слово «муж» вызвало демона, темное присутствие обжигает мой затылок.
— Пенелопа Прайс.
Я сглатываю, следя за черной тенью, перемещающейся по кремовому ковру. В поле зрения появляются блестящие туфли, и, напрягшись, я заставляю себя поднять глаза на их владельца.
— Где мой брат?
— Который?
Анджело сжимает челюсть, и его недовольный взгляд скользит по моему запястью.
— Тот, который любит играть в игры, — он делает шаг вперед, отчего у меня замирает сердце. — В отличие от меня.
Я уставилась на него. Выражение его лица — одно из моих воспоминаний. Он точно так же смотрел на моего отца много лет назад, когда мы ворвались на похороны его родителей. Теперь, когда я стала объектом этого, я не собираюсь визжать, как это делал мой пьяный отец. Кроме того, у меня в груди поселилось странное чувство преданности… я бы не сказала Анджело, куда делся его брат, даже если бы знала.
— Раф? Без понятия.
Его глаза сузились.
— Тогда чем здесь занимаешься ты?
Мои мысли разбегаются в разные стороны в поисках ответа.
— Сидением на яхте, — объявляю я.
Тейси фыркает рядом со мной и прячет ухмылку за воротником кожаной куртки, когда Анджело бросает на нее угрожающий взгляд. От накала страстей моя решимость раскалывается, и я ловлю себя на том, что бормочу: — Извини, я знаю столько же, сколько и ты.
— А я знаю только то, что Раф позвонил моей жене и пригласил ее на импровизированную ночевку посреди гребаного Тихого океана в понедельник вечером.
— И ты портишь настрой, малыш, — стонет Рори, протискиваясь между мной и своим вечно приближающимся мужем. Она бормочет ласковые слова, играя с пуговицами его рубашки, но я
