Мы в Египет на десять дней летим. Каникулы же.
Мы помолчали, переживая каждая своё.
— Ну почему ты вчера не позвонила? — простонала в трубку Вика. — Мы бы ключи тебе у соседей оставили.
Вчера я ещё только обдумывала и смаковала мысль о переезде в Питер. А сегодня, встретив во дворе двух незнакомых парней, приняла твёрдое решение бежать.
В этом городе меня больше ничего не держало. Здесь не осталось родных мне людей. Зато было много свежих болезненных воспоминаний. И ещё страх, который прочно поселился во мне.
Даже просто чужие парни, мирно сидящие на скамейке в тени старого вяза на другом конце двора и проводившие меня заинтересованными взглядами, вызвали в моей душе панику. Хотя, возможно, просто проходящая мимо симпатичная девчонка привлекла их внимание и они прервали разговор, рассматривая меня. А я в ужасе спешно стала набирать номер соседа.
Сейчас всё вокруг казалось мне враждебным. Город, в котором я выросла, родной двор, в котором я знала каждый куст и дерево, люди, просто проходящие мимо меня на улице, всё это стало угрожающе-опасным и вызывало беспокойный, неконтролируемый страх.
Я понимала, что жить в постоянном напряжении невозможно, лучшим решением сейчас было уехать подальше, спрятаться так, чтобы никто не нашёл. Дождаться развода и начать новую жизнь.
Сейчас, пожалуй, самое время исполнить свою давнишнюю мечту и перебраться в Санкт-Петербург. Там Вика, единственный родной мне человек. Там всё вокруг: дома, улицы, набережные и парки, всё пропитано нашими мечтами о светлом будущем. Там я обязательно буду счастлива.
Я ни на секунду не сомневалась в принятом решении и с пьянящим восторгом взялась за сборы. Первым делом отнесла подаренные Денисом обручальное и помолвочное кольца в скупку драгметаллов. Цену за них дали смешную, даже бриллиантик на одном из них не очень помог. Но я с каким-то злорадным удовлетворением отдала эти кольца за полцены. Сумма, всё равно, была больше той, что новые родственнички украли с моей банковской карты. Даже хотела отправить свекрови адрес скупки, пускай выкупает обратно, если хочет. Но благоразумие победило, не стоит провоцировать гадюк. Да и новый телефонный номер светить перед ними не хотелось.
А ещё был родительский тайник. Когда мама была ещё в состоянии разговаривать, она взяла с меня обещание, что деньгами оттуда я воспользуюсь в самом крайнем случае. Только если наступят совсем тяжёлые времена. Всё это время они спокойно лежали в шкафчике под кухонной раковиной, в ящике для овощей, завёрнутые в пожелтевшую газету и присыпанные старой луковой шелухой. О них не знал никто. Права была мама, советуя не трогать деньги и держать их на чёрный день, права была я, не рассказав о них Денису.
Я пересчитала всё своё богатство. Пожалуй, мне хватило бы на несколько месяцев, если бы не цены на сдаваемые квартиры в Питере. Поэтому пришлось воспользоваться предложением Викиного Максима и выбрать на первое время, комнату в коммуналке, которую сдавала его дальняя родственница. Номер её телефона он сбросил мне ещё до их с Викой отлёта, прямо из аэропорта.
"Коммуналка это же тоже питерская романтика! — смеялся в трубку парень. — И потом это центр города. Ты каждый день будешь любоваться настоящим Питером. Не то что мы с Викой, живём в попе мира на Ланской".
В общем сборы были недолгими. Желание как можно скорее оказаться в городе на Неве, подстёгивало быстрее закончить тут дела. Сменив, на всякий случай дверной замок, упаковав вещи в самый большой чемодан, попрощавшись с соседями, я летела навстречу своей мечте, свободе и новой жизни.
Питер встретил меня мелким тёплым дождиком, бесконечными стеклянными коридорами Пулково и смутно знакомым хрипловатым мужским голосом.
— Зачем ты приехала, Надя?
Где-то я уже слышала этот голос. И даже недовольные нотки в нём были мне знакомы. Я повернулась в сторону говорившего.
Это был он. Незнакомец, сначала напугавший, а потом вытащивший меня из горной речки. Парень с пронзительно голубыми глазами и неприятным характером.
Вот уж кого я абсолютно не ожидала встретить, улетев за две с лишним тысячи километров от своей душевной травмы, так это человека, который напомнит мне о ней, едва я сойду с борта самолёта на землю.
Судя по потёртой дорожной сумке и портфелю с ноутбуком в руке, парень тоже только что прилетел. Пока я ждала свой неподъёмный чемодан в зале выдачи багажа, успели приземлиться ещё пара самолётов.
Я безуспешно боролась с непослушными, застопорившимися колёсиками на перегруженном чемодане, а рядом со мной разворачивалась мучительная сцена разрыва отношений.
— Костя, прости меня! Прости, пожалуйста! Я люблю тебя. — в женском голосе звенели слёзы. — Не бросай меня! Я всё для тебя сделаю!
У девушки, пытающейся уцепиться за его рубашку, дрожали губы. Она умоляюще смотрела на парня, задрав брови домиком.
На лице у Кости была явная досада и недовольство. Он дёрнул головой и поморщился, словно рядом с ним зудела надоедливая муха
— Надь, ты уже всё сделала. — усталым голосом, словно докучливому ребёнку, объяснял ей парень. — Кажется, мы уже всё выяснили. Зачем это всё? Не нужно было приезжать сюда. Я не хочу тебя больше видеть.
Парень отцепил её руки от себя и сделал шаг в сторону, пытаясь обойти девушку.
— Костя, прости меня! Я ошиблась! Я больше никогда…
Парень брезгливо поморщился и, не дожидаясь конца фразы, закинул спортивную сумку на плечо и отодвинул девушку рукой.
— Хватит, Надь. Езжай домой. И не звони мне больше. Мы расстались!
— Костя!
Пытаясь поскорее уйти он, не глядя, шагнул в сторону и натолкнулся на мой неповоротливый чемоданище. Громко скрипнули непослушные колёсики по плиткам пола, и чемодан упал набок.
— Чёрт! — одновременно вырвалось у нас.
Я попыталась поднять его, дёрнув за мягкую ручку сверху, но она с треском оторвалась, не выдержав веса. Костя справился с этим быстрее, без усилий, одним резким движением поставив чемодан на колёса.
— Извините, не заметил.
Мы встретились взглядами. Секунду парень сосредоточенно смотрел на меня, потом в его глазах появилось узнавание. Он вспомнил нашу встречу и красиво очерченные губы искривила ироничная ухмылка.
— Везёт мне сегодня на идиоток.
Я вскинулась возмущённо.
— Да пошёл ты! Индюк надутый!
Парень, не оборачиваясь, решительно зашагал к выходу, а девушка Надя потерянно смотрела ему вслед, прижав руки к груди, и глотала слёзы.
Мне стало жалко её. Вот так и разбивают наши девичьи сердца. Безжалостно, с пренебрежением. Я смотрела на широкоплечую, высокую фигуру парня, уходящего всё дальше, и чувствовала, что моя неприязнь к этому Косте выросла до неба.
