— П-прости, — прошептала она, — я понятия не имела.
— Знаю, — бросил он, продолжая хмуриться, и снова отступил назад. — Нам обоим пришлось оказаться в невыносимо тяжелых обстоятельствах. Естественно, эмоции выходят из-под контроля. К тому же стоит быть готовыми к тому, что наши приоритеты не совпадают.
Мудрые слова, признала Джессика, поскольку она настолько погрузилась в свои горести, что совершенно позабыла о его.
Но каковы же мои горести? — спросила она себя. Тэд, благодарение Господу, пока жив, хотя и без перемен к лучшему. Значит, меня терзает то, что случилось? Да, они совершили прошлой ночью нечто непростительное — попытались утопить терзающую их боль в других эмоциях.
И не стоит упрекать в этом одного Найджела. Надо быть предельно честной и признать себя виноватой в не меньшей степени в том, что произошло.
Ей захотелось что-то сказать, рассеять гнетущую атмосферу, но подходящие слова не шли в голову. Найджел стоял, как статуя Командора, вцепившись пальцами в край стола.
— Сядь, — проскрежетал наконец он.
Сядь, повторила она про себя, повернулась, подняла валявшуюся на полу сумку и покинула кухню. Прошла через холл, вернулась в спальню, положила вещи около кровати и возвратилась тем же путем. У порога остановилась, глубоко вдохнула и только после этого вошла.
Найджел стоял там же, где она оставила его, все так же сжимая побелевшими пальцами край стола. Больше всего ей хотелось подойти к нему, обнять и показать, как же ей стыдно, что позабыла о том единственном, что действительно имеет значение. Вместо этого она опустилась на стул.
Оба молчали. Долго, тягостно. Джессика едва сдерживалась, чтобы не крикнуть: «Ну же, скажи что-нибудь! Хоть что-то! Я сделала первый шаг, извинилась. Я не знаю, что еще сделать!»
Раньше ему всегда удавалось угадывать ее мысли. Найджел отпустил стол, прошел к плите, потом повернулся и поставил перед ней обещанную яичницу.
— Я закажу тебе номер в «Мариотте», — сказал он, сведя на нет ее первый шаг навстречу.
Спустя примерно полчаса Джессика уже сидела у постели Тэда, а Найджел, переговорив с его лечащим врачом, отправился выполнять свои печальные обязанности.
Она гладила брата по забинтованной голове и беззвучно плакала. Какое их всех постигло горе!
А Тэд даже еще не знает о своей утрате… Сможет ли он, захочет ли жить без своей Кэтрин?
Тэдди, милый Тэдди… Он был старше Джессики почти на пять лет, но она всегда относилась к нему чуть покровительственно из-за его мягкого, спокойного характера. Как они двое отличаются — и внешностью, и характером. Тэд невысокий, с ярко выраженными афро-американскими чертами лица, а у Джессики — выдающийся для женщины рост и почти классический римский профиль, доставшийся от отца.
Скромный, не очень уверенный в себе старший брат и яркая, независимая, самостоятельная младшая сестра. Джессика была искренне удивлена, когда Тэду удалось привлечь внимание такой потрясающей красавицы, как Кэтрин Скленнерд. Он настолько был благодарен ей, когда она согласилась стать его женой, что буквально молился на нее, носил на руках, выполнял малейшую прихоть. Джессика временами чуть не приходила в ярость.
— Ты испортишь ее, Тэдди. Она начнет вытирать об тебя ноги, учти. Или найдет другого…
Но Кэт оставалась верной своему супругу. Это скромняга Тэд вдруг поразил Джессику неожиданным коварством.
— Ах ты дурак неблагодарный, — прошептала она, борясь с новым приступом рыданий.
День тянулся долго, выматывая нервы и ослабляя уверенность Джессики в благополучном для брата исходе. Она то сидела около него, то переходила в детское отделение.
К трем часам Джессика была уже на пределе и с благодарностью встретила бригаду медиков, сменивших ее у постели Тэда, чтобы провести новую серию тестов.
Ей было необходимо вдохнуть свежего воздуха, пусть даже жаркого летнего марева, чего угодно, только чтобы не пахло больницей. Она купила внизу в кафетерии пару сандвичей, бутылку кока-колы и вышла в сад. Солнце весело светило, наполняя все вокруг надеждой и радостью бытия.
Лимонные и апельсиновые деревья с желтоватыми плодами благоухали лучше самых дорогих духов. Джессика выбрала скамейку в тенистой беседке рядом с розарием и постаралась выкинуть из головы все безрадостные, пораженческие мысли.
Найджел разыскал ее минут через пятнадцать. Джессика собрала блестящие черные волосы в свободный пучок и закрепила его на затылке, обнажив стройную шею. Что-то в ее облике глубоко тронуло его, какая-то неожиданная беззащитность. Он поморщился, поняв, что воспринимает ее беззащитность не как хрупкость и беспомощность, а как зрелый плод, готовый к тому, чтобы его сорвали и отведали. Хотелось бы ему смотреть на нее спокойно и беспристрастно, а не глазами недавнего любовника.
Увы, инстинкты толкнули его на глупейшую, непростительную ошибку, и теперь ему предстоит иметь дело с ее последствиями. Сегодня ночью он словно с ума сошел, полностью потерял самоконтроль. Три года назад Джессика ушла из его жизни, прихватив с собой и мужественность. А этой ночью вернула. Так что ему следовало бы радоваться. Ощущать триумф победы и возмездия. Испытывать уверенность в себе и способность пойти дальше своим путем.
Но все, что он ощущал сейчас, называлось потребностью, жаждой… Впрочем, у этого чувства было много разных имен, но все они выражали одно. А ему хотелось большего, и никакое самое жестокое презрение к собственной слабости не могло изменить этого.
Возможно, ему надо найти себе женщину.
Среди знакомых окажется немало желающих разделить с ним постель. Может быть, теперь, когда Джессика освободила его из проклятой тюрьмы сексуального бессилия, ему удалось бы сделать счастливыми и себя, и другую женщину, снова проявить себя настоящим мачо.
Но другую не хотелось. Ему необходима была именно эта. Высокая, длинноногая, темнокожая и черноглазая ведьма-предательница, искусно играющая на его теле, как величайший музыкант на скрипке Страдивари.
Найджел криво улыбнулся и продолжил путь. Заметил, как напряглись плечи Джессики, когда она ощутила его приближение, и его улыбка изменилась. Любят ли они друг друга, ненавидят ли, но и по сей день безошибочно чуют присутствие другого, как две дикие кошки, вынюхивающие территориальные границы.
Он обошел скамью и остановился, чтобы внимательно разглядеть молодую женщину. Волосы ее и правда сверкали на солнце, но лицо посерело от усталости и переживаний, глаза потускнели, уголки рта печально опустились…
Найджел вздохнул, вспомнив, почему необходимо было разыскать ее. Он расстегнул пуговицу легкого пиджака, опустился рядом с Джессикой и снова вздохнул, еще тяжелее.
