Сюзанна прикусила губу.
— Джимми говорит, что он вывернется в любом случае. Зато все люди будут знать, что мы шлюхи, хотя вы помогли нам найти постоянную работу. Он сказал, что, когда все закончится, он нас найдет и нам не поздоровится.
— Когда он это сказал?
— Он звонил вчера вечером. — Глаза у Марджори наполнились слезами. — Выяснил, где мы живем, и позвонил. Сказал, что у нас будут большие неприятности. — Она вытерла слезу ладонью. — Сказал, что мы еще пожалеем, что заварили всю эту кашу. Я не хочу, чтобы он снова навредил мне.
— Он не навредит! Но я не смогу вам помочь, если вы не поможете мне. Если вы мне не поверите.
В течение следующего часа она говорила, утешала, запугивала, умасливала и обещала. В два часа обе испуганные женщины вернулись в суд.
— Штат вызывает Марджори Ловиц, — объявила Дебора, бросив холодный взгляд на Слейгермана.
Гейдж проскользнул в зал суда как раз тогда, когда она вызывала первого свидетеля для дневного допроса. Ему пришлось отложить две встречи, чтобы быть здесь. Потребность видеть ее была гораздо сильнее потребности выслушивать квартальные отчеты. И как признавал Гейдж, сильнее любой потребности, которую он когда-либо испытывал.
Три дня он держал дистанцию. Три долгих дня.
«Жизнь часто напоминает партию в шахматы, — думал он. — И ты обдумываешь следующий ход ровно столько, сколько нужно». Он предпочел сесть в заднем ряду и, откинувшись на сиденье, принялся наблюдать за ее работой.
— Сколько вам лет, Марджори?
— Двадцать один.
— Вы всегда жили в Урбане?
— Нет, я выросла в Пенсильвании.
Несколькими небрежными вопросами она помогла Марджори обрисовать свою семью, бедность, несчастья, жестокое обращение родителей.
— Когда вы приехали в город?
— Года четыре назад.
— То есть когда вам было семнадцать. Почему вы переехали?
— Я хотела стать актрисой. Это звучит очень глупо, но я играла в школьных спектаклях. Мне казалось, это будет легко.
— И было легко?
— Нет. Нет, было трудно. По-настоящему трудно. Знаете, я даже долгое время не шла на прослушивание. И у меня кончились деньги. Я нашла работу официантки на неполный рабочий день, но этих денег было недостаточно. Мне даже отключили отопление и свет.
— Вы когда-нибудь подумывали о том, чтобы вернуться домой?
— Я не могла. Мама сказала, что, если я уйду, она меня больше на порог не пустит! Мне кажется, что у меня бы все получилось, если бы мне просто представился шанс.
— И он представился?
— Мне казалось, да. Этот парень пришел в гриль-бар, где я работала. Мы подружились, часто беседовали. Я сказала ему, что я актриса. Он ответил, что понял это сразу, взглянув на меня, и удивился, что я, такая хорошенькая и талантливая, делаю в этой дыре. Сказал, что знаком со множеством полезных людей и что, если я соглашусь работать у него, он меня представит. Оставил мне визитную карточку и все такое…
— Присутствует ли человек, которого вы встретили в тот вечер, в зале суда, Марджори?
— Конечно, это был Джимми. — Она мельком глянула на свои судорожно сжатые пальцы. — Джимми Слейгерман.
— Вы стали работать у него?
— Да. На следующий день я пришла к нему в офис, занимающий целую квартиру, там много столов, телефоны и кожаные кресла. Очень неплохое местечко на окраине города. Он назвал его «Изысканным эскортом». Пообещал, что я буду получать сто долларов за вечер, посещая обеды или вечеринки с разными бизнесменами. Он даже купил мне одежду, красивую одежду, сделал прическу и все остальное.
— И вы зарабатывали сто долларов в вечер только за то, что ходили на обеды или вечеринки?
— Так он мне сначала пообещал.
— А потом что-то изменилось?
— Через некоторое время… он стал водить меня по разным симпатичным ресторанам и местам. Джимми называл это репетицией в костюмах. Он покупал мне цветы и…
— Вы занимались с ним сексом?
— Протестую. Не имеет отношения к делу.
— Ваша честь, были ли у свидетельницы физические отношения с подсудимым, очень даже относится к делу.
— Отклоняю. Отвечайте на вопрос, мисс Ловиц!
— Да. Я спала с ним. Он был так хорош. Потом, он дал мне денег… на оплату счетов, как он сказал.
— И вы их приняли?
— Да. Кажется, я понимала, что происходило. Понимала, но делала вид, что не понимаю. Несколько дней спустя он сообщил мне, что для меня нашелся клиент. Велел одеться понаряднее и пойти на обед с этим мужчиной из округа Колумбия.
— Какие указания вам дал мистер Слейгерман?
— Он сказал: «Марджори, ты заработаешь свои сто долларов». Я ответила, что знаю это, а он сказал, чтобы я была полюбезнее с этим парнем. Я пообещала, что буду.
— Мистер Слейгерман объяснил вам, что значит «быть полюбезнее», Марджори?
Девушка заколебалась и снова взглянула на свои руки.
— Он сказал, чтобы я делала все, что мне велят. Если парень захочет, чтобы после обеда я отправилась с ним в отель, то я должна идти или не получу денег. Все это игра, сказал он. Я должна сыграть, будто мне нравится общество этого парня, будто я увлечена им и будто я прекрасно провела с ним время в постели.
— Мистер Слейгерман особо подчеркивал, что от вас требуется заниматься сексом с клиентом?
— Он сказал, что это такая же часть работы, как улыбки при неудачных шутках. И если я преуспею, он представит меня своему знакомому режиссеру.
— И вы согласились?
— В его устах все звучало очень привлекательно. Да.
— А были другие случаи в вашей работе на фирму мистера Слейгермана, когда вы соглашались заниматься сексом за деньги в качестве спутницы?
— Протестую.
— Я иначе сформулирую вопрос. — Дебора бросила взгляд на членов суда присяжных. — Вы продолжали работать у мистера Слейгермана?
— Да, мэм.
— Как долго?
— Три года.
— И вы были удовлетворены тем, как выполняется договор?
— Не знаю.
— Вы не знаете, были ли вы удовлетворены?
— Я привыкла к деньгам, — до боли откровенно ответила Марджори. — Через некоторое время к ним настолько привыкаешь, что забываешь о том, что делаешь, если думаешь в это время о чем-то другом.
— И мистер Слейгерман был доволен вами?
— Иногда. — Она с опаской посмотрела на судью. — Иногда он выходил из себя из-за меня или из-за других девочек.
— А были другие девушки?
— Примерно дюжина, иногда больше.
— И что же он делал, когда выходил из себя?
— Мог и отшлепать.
— Вы хотите сказать, что он вас бил?
— Он просто становился невменяемым и…
— Возражаю.
