– Возможно, мы ошибались, – недовольная разговором, Бритт щелчком пальцев дала знак официантке принести еще одну бутылку шампанского.
– Да нет, мы не ошибались! Лиз ошибается! – Мел в запале повернулась к Лиз, совсем забыв, где они находятся. – И я надеюсь, что ты понимаешь, какой вред ты причинила другим женщинам своей выходкой!
Джинни с ужасом наблюдала, с какой злостью сцепились между собой три ее подруги. Ее поразила горечь, которую, видимо, породил предмет разговора. До сих пор она молчала. В конце концов, что ей известно о трудностях совмещения детей и карьеры?
Она всегда была домашней хозяйкой. Зарывшей свой талант, как не упускает случая отметить ее властная мамаша. Ты могла бы стать художницей, не устает повторять она. А дети все равно остаются маленькими так недолго. Не успеешь оглянуться, как они уже выросли и покинули тебя. Это говорит ее мать. Которая была слишком поглощена своей профессией хирурга, чтобы заботиться о Джинни и ее брате. С детьми Джинни так никогда не будет.
Против своей воли Джинни не могла не чувствовать тайного удовлетворения оттого, что Лиз приходится нелегко. Это помогало ей меньше жалеть себя. Разумеется, Лиз ничего нового не придумает. Она и понятия не имеет, что значит быть только матерью, каково это, когда люди начинают зевать, слушая твой рассказ о том, сколько всего ты сегодня переделала, или на вечеринках уходят от тебя, чтобы найти кого-нибудь поинтереснее. Ее бесило, насколько дешево ценится сегодня материнство.
Если даже ты только захотела быть матерью, ты обнаруживаешь, что все равно в глазах общества твоя ценность упала. Джинни любила хлопотать по дому, обожала присматривать за Эми и Беном, чувствовала себя счастливой и больше ничего не желающей, находясь в центре семьи, но она ощущала себя неловко и скованно в компании работающих женщин – даже вот этих, ее лучших подруг.
– Так что ты собираешься делать? – спросила она Лиз.
– Не знаю. Я действительно не знаю. Посмотрим, чем все это обернется. Вдруг под шовинистической оболочкой Конрада прячется Мужчина Нового Времени, который понимает, что нежность и чувствительность так же важны, как жесткость и агрессивность. Кто знает, вдруг он смягчится и станет даже позволять мне изредка видеть моих малышей.
– А может, и не станет, – Бритт допила свой бокал и пододвинула его для следующей порции.
– Поехали дальше, девочки, – Лиз взяла бутылку и наполнила шампанским их бокалы. – Не забывайте, что мы здесь не на поминках. Что будем есть?
– Куда едем, миссис Уорд? – шофер Лиз придержал дверь клуба «Гручо» и помог Лиз и Бритт забраться на заднее сиденье сверкающего лаком «ягyapa-XJ6».
– Пожалуйста, в Ноттинг-хилл, Джим. Моей подруге надо добраться до ее машины.
Бритт откинулась назад и погладила мягкую, шелковистую кожу сиденья. Набрала воздуха в легкие. Запах кожи в «ягуарах» всегда кажется более настоящим, чем в других машинах. Она не могла понять, как Лиз ухитряется не быть счастливой, когда у нее есть все это. Господи, да сколько еще женщин имеют служебный «ягуар» с шофером?
– Божественная машина. Долго пришлось требовать, чтобы тебе ее дали?
Лиз рассмеялась:
– На самом деле я попросила «Спейс вэгон», а не «Экс-джей-6» Видела бы ты лицо Конрада! «Но это машина, чтобы возить детей на дачу! Я дам тебе черный «Экс-джей-6» с мягкими кожаными сиденьями. Такая машина у руководителя программ «Эл-даблъю-ти». Мы не можем позволить, что бы ты разъезжала, как мамаша из пригорода!»
«Как это типично», – с горечью подумала Бритт. Она не могла удержаться от мысли, что презрение Лиз и атрибутам успеха каким-то образом направлено против нее, Бритт. Что плохого в том, чтобы хотеть иметь «Экс-джей-6»? Или «порше»? Или пентхаус[9] в Докленде?[10] Бритт хотелось иметь это все. Как, думается, и мужу Лиз.
Бритт посмотрела на подругу с интересом.
– Так что же божественный Дэвид думает обо всех этих «правдивых признаниях», да еще в конкурирующей газете? Мне кажется, в связи со всеми этими слухами о том, что Логан Грин взял какого-то парнишку из «Уорлд», чтобы по править дела «Ньюс», что его могут потихоньку-полегоньку оттереть.
Так вот оно что! Вот чем Дэвид так озабочен последнее время. Но Господи, почему же он ничего не сказал ей? А тут она еще разоткровенничалась перед «Дейли уорлд», именно перед ней, и завтра будет продолжение. Он никогда не простит ей! Лиз была рада, что в машине темно и что Бритт не может увидеть на ее лице ужаса от сознания происшедшего.
– Если честно, Бритт, то я не знаю. Об этом мы никогда не говорили.
Бритт подняла элегантно наведенные брови. Вот как, и в идеальном браке бывают свои проблемы?
– Мам, а где папа?
Маленькая ручонка тянула за одеяло, под которым калачиком свернулась Лиз.
Она быстро села и посмотрела на часы-радиоприемник. Восемь. Дэвид, должно быть, на утренней пробежке. Теперь так получается, что у них не бывает случая спокойно поговорить. Она собиралась это сделать вчера вечером, но, когда Джим привез ее, в доме было темно, и Дэвид уже спал. Он выглядел почти мальчишкой, и все следы редакторских забот исчезли с его лица.
Она хотела разбудить его, но спросонья от него не было никакого толку. Когда дети были маленькими, он ухитрялся даже не слышать их ночного плача от болей в животе или от резавшихся зубов, а утром как ни в чем не бывало заявлял ей, что она должна была разбудить его. Один раз она попробовала, но он был такой злой, что она зареклась это делать. И теперь она тоже подумала, что будить его не стоит. Ее голова гудела от лишних разговоров и от лишнего шампанского, и Лиз решила отложить разговор до утра. Сейчас ома поняла, какая это была ошибка.
Она поднялась с кровати и выглянула в окно. Был ясный день. Еще одно чудесное лето, хотя она не очень-то его видела. Лиз заглянула в комнату Дейзи, но Сьюзи, наверное, уже одела ее и спустилась с ней завтракать.
– Давай, Джейми, снимай пижаму и надевай шорты. На улице чудесная погода.
Она попыталась схватить его в охапку, но он выскользнул, верткий, как угорь.
Она бросилась ловить его, но он уже спрятался за туалетным столиком, вне ее досягаемости, и вопил: «Не надену! Не хочу!» Она почувствовала раздражение. Одно и то же каждое утро. И откуда столько силы в пятилетнем ребенке? Да, пройти с боем Фолкленды, наверное, было легче, чем заставить Джейми одеться.
– Джейми, выходи оттуда немедленно! – Она перегнулась через столик и выудила его, брыкающегося и вопящего, почти опрокидывающего ее. В попытке заставить его снять пижаму и надеть шорты пришлось перепробовать все известные ей трюки: лесть, попытки отвлечь внимание, обещания. В конце концов, как обычно, пришлось прибегнуть к силе.
