Так что случилось? Как это случилось? Она сама задавала себе этот вопрос тысячи раз. Целые ночи напролет она спрашивала себя, как это случилось. Прослеживала, как все развивалось. Переоценивала возможности выбора, сделанного ею в ту ночь.
Мучительные недели в больнице. Кошмарные ночи в пустой квартире. Бесконечные одинокие ночи в доме Авербэков. И все, к чему она в результате пришла, — это вывод, что жизнь просто предала ее, сыграла с ней слишком уж злую шутку.
— Так ты все-таки не послала подарок? — Она помнила, что мать задавала ей этот вопрос.
— Мне прислали приглашение. Что я должна была сделать?
— Просто сказать мне, что подарка ты не посылала.
— Ну хорошо, если ты настаиваешь. Но ты ведь знаешь, что врать я не умею. Ложь не стоит тех усилий, которые надо приложить, чтобы соврать. — Она сунула ручку в карман белого халата и отдала медсестре, стоящей сзади, медицинскую карту, которую только что заполнила. — Сейчас я подойду, одну минуту, — сказала она сестре. — Подготовьте рентгенограмму. Если все в порядке, отправим малыша домой, к родителям.
— По-моему, ты просто сошла с ума, — говорила мать на другом конце провода.
— Вполне возможно. — Она снова обратилась к матери, глядя на подъезжающую к воротам санитарную машину «Скорой помощи». — Я продала ту ужасную хрустальную вазу, что подарила его мать на пятилетие нашей свадьбы, и купила подарок. Честно говоря, мое отношение ко всему этому делает его невероятно самовлюбленным и мелким.
— Да ты просто выглядишь дурой. Надо было отсудить у него все до последнего цента.
— Все равно ничего бы не вышло. А потом, не забывай, что я в состоянии обеспечить себя сама.
— Надо было нанять бандита, — ход мыслей матери нравился Дори. Она просто обожала ту ярость, с которой мамуля была готова защищать единственную дочь, — чтобы его отделал как следует.
— Мама, он всего лишь хотел иметь детей. И честно и откровенно об этом говорил. Он даже не обманывал меня. Человека нельзя убить за то, что он хочет детей.
— Можно-можно. Вы вполне могли бы усыновить ребенка.
— Он хотел своего. — Она нахмурилась, заметив оживленное движение за стеклянными дверьми. Двери приемного покоя все еще были закрыты. Машина «Скорой помощи» тоже не двигалась. А вокруг нее толпились люди, сердито указывали на машину, даже, похоже, кричали, хотя она не могла расслышать, что именно.
— Оставить тебя после десяти лет семейной жизни и только потому, что ты не можешь забеременеть от него… это… это…
Дори опустила трубку, пока мать подыскивала нужные слова, чтобы описать его поведение, и стала рассматривать, что происходит за дверью.
Люди толкались и отпихивали друг друга. Подъехала полиция. Попытки разогнать толпу не увенчались успехом.
— Мамочка? Мама? Успокойся. Я тоже постараюсь все забыть, — сказала она, надеясь, что голос прозвучит спокойно и уверенно, несмотря на нотки гнева, обиды и разочарования. Она почти перестала чувствовать себя женщиной. — Жизнь еще не кончилась. Она прекрасна. Я занимаюсь любимым делом. Я переживу все это. А сейчас мне нужно идти. Завтра я тебе перезвоню.
— Ты никогда не звонишь. Я сама позвоню тебе.
— Хорошо. Как хочешь. Мне надо идти. Я тебя люблю.
Глядя на дверь, она отсутствующе положила трубку. В этот момент подъехала вторая машина «Скорой помощи» с включенной сиреной и горящими фарами. Толпа еще больше разволновалась. Двери то открывались, то закрывались. Слышны были рыдания, злые крики, стоны и восклицания.
Она подошла к двери. Этот беспорядок пора заканчивать. Медсестры, дежурный врач и двое практикантов уже вышли на улицу, чтобы помочь принять больного из первой машины. Кто-то направился ко второй. Столько суеты вокруг, а двери обеих машин все не открываются.
— Что здесь, в конце концов, происходит? — спросила она медсестру, вошедшую обратно из этого хаоса.
— Сейчас позвоню в службу безопасности, а потом надо вызвать еще полицейских. Здесь, похоже, будет настоящая свалка.
— Да в чем дело? — воскликнула Дори, чувствуя, как в крови заиграл адреналин. Страх и волнение были частью ее профессии, которую она так любила, что сама стала лишь частью своего дела. Будучи простым врачом, она могла бы выбрать любую специальность и сделать карьеру. Но она, доктор Дороти Деврис, стала специалистом по неотложной помощи и не могла представить себя кем-то другим. Всегда готова ко всему — и обычно получая самое худшее из возможного.
— В первой машине ножевое ранение, а во второй — пулевое, но случай один и тот же, — торопливо объяснила сестра, набирая номер. Она быстро и четко поговорила по телефону, повесила трубку и тут же набрала другой номер: — Опять бандитская разборка. Один прирезал другого, а его дружки подстрелили первого. Теперь здесь обе семьи. Детки забавляются, как вам это? Алло! Нет! Я не могу ждать! Это больница Вест-Сайд. У нас двое пострадавших в бандитской истории…
Дори снова взглянула на дверь. Беззвучная сцена, но совершенно ясно, что страсти и напряжение возрастают, ситуация накаляется.
— Эти детки умрут от потери крови прямо в машинах, если их не вытащить, — размышляла она вслух.
— Попробуйте, скажите им об этом. — Сестра ждала, пока ей ответят, глядя на дверь, и явно побаивалась идти обратно.
— Скажу, — ответила Дори и решительно направилась к дверям.
Повсюду стояли полицейские и персонал больницы. Ей даже не пришло в голову испугаться за себя. В конце концов, она ведь врач. Она никого не прирезала и не пристрелила. Она спасает людям жизнь. Толпа не сделает ей ничего дурного. И она не видела причины, почему не вытащить парней из машин «Скорой помощи», чтобы оказать им всю необходимую помощь в приемном покое. Пусть они дерутся друг с другом на улице. Все ведь так просто.
— Пропустите меня, пожалуйста, — сказала она, пробираясь к первой машине: — А ну-ка, помогите мне. Их надо внести внутрь. Немедленно.
— Оставь его. Он все равно умрет, — сказал очень высокий худой мужчина. У него были длинные темные волосы, а глаза излучали такую ненависть, что Дори пришлось отвести взгляд. Она молча стала проталкиваться дальше.
— Сделайте коридор, сделайте же что-нибудь, — прокричала она, обращаясь к полиции. — А вы выносите второго. Он, наверно, так же плох.
Она наконец добралась до дверцы машины, увидела двоих сестер, прижавшихся к ней, и взялась за ручку.
— Забудь о нем, — услышала она, и чьи-то руки стали оттаскивать ее от машины. Она потеряла равновесие, но сразу же выпрямилась и оказалась лицом к лицу с молодым парнишкой, лицо которого было искажено злобой и ненавистью. В нем было что-то демоническое.
