– Мамуля! – Он вскинул к Мишель залитое слезами, распухшее личико. – Они плохие! Они Поуки выгнали!
– Маккорт, принимайте ее! – раздался приказ за спиной Мишель. – Ребенка заберет Джонсон.
– Нет! – всхлипнула Мишель. Не отрываясь от перил, она умудрилась изогнуться всем телом, чтобы прикоснуться губами к макушке Фрэнки. – Не забирайте детей! Я с ними…
– Размечталась! – съязвил голос за ее спиной, и та же рука рванула Мишель от перил. Водопад волос накрыл ее лицо. Потеряв равновесие, она упала на колени и вздрогнула от громкого плача сына.
– Не надо, милый, не плачь. Все хорошо?.. – Мишель выдавила улыбку. Все хорошо. Никогда в жизни все не было так плохо.
– Джонсон! – басом рявкнула пресловутая Маккорт, свесившись через перила.
Вместо ответа снизу оглушительно зазвенело разбитое стекло. Из другой детской полицейский вытащил сонную, упирающуюся Дженну.
– Моего Пинки забрали! – пожаловалась дочь. Мишель все еще стояла на коленях. Она не понимала, что происходит, не знала, что делать, и держалась из последних сил, чтобы не зарыдать в голос, как ее маленький сын. Двое полицейских подхватили Мишель под руки, и, пока они тянули ее к лестнице, она успела увидеть, как варвар в форме разодрал плюшевого зверька на две половины, вывалил пуховые внутренности на пол и разворошил.
– Нет! Нет! – Дженна с криком рванулась за своим любимцем.
В этот момент еще одна женщина в форме бегом поднялась по лестнице, нашла глазами Дженну и опустила ладонь ей на плечо.
– Пойдем, – приказала она и оглянулась на Фрэнки, отбивающегося от Маккорт. – Мальчика я тоже заберу. – Потом она посмотрела на Мишель; взгляд был полон тревожного сочувствия. – Все будет хорошо. Поверьте, с детьми все будет в порядке. Скажите им, чтобы спускались.
Хоть кто-то отнесся к ней по-человечески среди этого ночного кошмара! Мало что соображая, Мишель механически кивнула.
– Все в порядке, – шепнула она рыдающему сыну и повернула голову к дочери. – Все в порядке. Пойдем вниз.
Она лгала и сама это понимала. Все в порядке?! И дом, и жизнь семьи Руссо рушились у нее на глазах. Гостиная в мгновение ока превратилась из картинки с обложки журнала «Домашний очаг» в адовы декорации. Полтора десятка вандалов швыряли книги с полок на пол, раздирали в клочья диван и резали ковер. Мишель молча смотрела на это в шоке от надругательства над всем, что было ее гордостью.
Чьи-то чужие руки надели на нее пальто, сначала разомкнув стальные браслеты и тут же вновь защелкнув их на ее запястьях.
– Фрэнк! – выкрикнула она. – Фрэнк!
Сверху раздались крики, грохот, и Фрэнк с разбитым в кровь лицом скатился по лестнице, чтобы тут же исчезнуть в черном проеме входной двери.
– Не бойся! – только и успел крикнуть он жене.
– Детей в машину! – скомандовал Джонсон. Субъект в штатском. – Одеть потеплее. Мы отправим их в приют.
У Мишель перехватило дыхание.
– Нет! Прошу вас! – взмолилась она. – Я не знаю, что случилось, но… Позвольте оставить детей у соседки!
– Исключено, – отрезал тот и отвернулся. – Возьмите в спальне ее одежду. Женщину в мою машину. Руссо в другую. Следите, чтобы не общались.
– Да в чем дело? – кричала Мишель, провожая глазами своих детей, которых чужие люди уводили из дома. – Это противозаконно! Что происходит?! – На память пришла фраза из детектива: «Вы нарушаете права…»
– О господи! – Усталый голос забубнил над самым ее ухом: – Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть…
«Сцена из кино, – думала Мишель. – Или из «Криминальных новостей». Откуда угодно, только не из моей жизни!» Но реальный кошмар продолжался. Мишель зачитали ее права до конца, заставили обуться и вывели в ледяную ночь. Детей у дома уже не было, зато соседи высыпали на улицу. Знакомые лица – Джойсы, Шрайберы… Боже, боже, что здесь происходит?!
Мишель заморгала, ослепленная фотовспышками. Какого черта!.. Кому пришло в голову снимать? Она обернулась в сторону гаража, но увидела лишь разгромленную садовую мебель. Подъездная дорожка была забита фургонами и людьми в черных комбинезонах и шлемах. Семь, восемь… бог знает сколько патрульных машин с горящими фарами окружили дом. Свет уже вспыхивал и в окнах дальних домов; толпа на улице все росла. Мишель показалось даже, что она заметила Джаду, но убедиться в этом и окликнуть подругу ей не дали. В который раз за эту жуткую ночь чьи-то безжалостные руки вцепились ей в плечи, наклонили голову и втолкнули в полицейскую машину.
Джада сидела в своем кабинете, заперев дверь изнутри. Ситуация не из обычных: дежуря по субботам, она предпочитала лично следить за тем, что делалось в банке. Но сегодня и настроение у нее было не из обычных. Прошлой ночью – точнее, под утро, поскольку на часах светилось 3.10, – ее разбудили неясный гул и странные блики за окном. Вскочив с кровати, Джада бросилась к окну и увидела, как жизнь ее единственной подруги рассыпается в прах. Дом Мишель был окружен полицейскими и патрульными машинами с мигалками, зловеще-стальными военными фургонами, вооруженными людьми в форме. Потрясенная, Джада без церемоний растолкала Клинтона, сорвала пальто с вешалки и выскочила на улицу. К дому Руссо она подлетела в тот момент, когда полицейская дама вытаскивала ребят. Джада окликнула их, и Дженна на миг подняла глаза, а Фрэнки, бедняжка, от ужаса никого не замечал.
Как только машина с детьми уехала, Джада обвела взглядом толпу. Кошмар! Ни единого сочувствующего лица. Полюбоваться несчастьем Мишель сбежались все соседи; не только из их квартала, но и из окрестных. Как мусор нужно вывезти – их не соберешь, хоть за месяц предупреждай, хоть за два дня. А как на чужое горе поглазеть – чудеса расторопности проявляют!
Однако… что за дьявольщина тут происходит? Зеваки в толпе перешептывались; Джада уловила пару не слишком приятных догадок, а потом услышала нечто и вовсе отвратительное.
– Детское порно, – просипел мистер Шрайбер.
Его жена, миловидная толстушка, к которой Джада до сих пор относилась с симпатией, глубокомысленно кивнула:
– Вечно детей полон двор!
– Детей полон двор потому, что ребят Руссо все любят! – вскипела Джада. – И потому, что Мишель всю местную детвору пускает к себе играть. – О безупречности лужаек и клумб во дворе Шрайберов по району ходили анекдоты. Эта семейка смело могла бы вывесить на воротах табличку «Посторонним вход воспрещен», поскольку никого и никогда не приглашала на свою территорию. Не так давно они даже подали в суд на почтальона, ступившего на полшага вбок от дорожки. – А за клевету, между прочим, можно и в кутузку загреметь. На кого свои кустики-цветочки оставите?
