— Да, я Мира Вознесенская, — кивнула в ответ.
А сама мысленно обругала себя и Наташку. Сегодня я планировала задать врачу весьма интимные вопросы, которые, касались не только меня, но еще и Ника с Сашей. И если Дарья Викторовна просто сложит два и два, она все поймет.
— Давайте тогда коротко заполним ваши данные, а после уже поговорим более предметно.
Я выдохнула. На время. Сейчас, когда отвечала на вопросы об образовании, возрасте, месте работы (на данный момент отсутствующем), у меня была возможность взять паузу на размышления.
— Я сделала тесты. Они все положительные. Задержка уже пару недель, — сказала о том, что имело прямое отношение к моему визиту.
— Хорошо, — кивнула Дарья Викторовна. — Во время осмотра я могу сказать вам более точный срок. Так… вы же будете наблюдаться в моей клинике? Или это разовый прием? — с мягкой улыбкой спросила врач.
— Я… наверно, буду наблюдаться.
В этот момент, когда отвечала на вопрос Дарьи Викторовны, почувствовала себя особенно одинокой. Совсем не так представляла себе ожидание первенца. Совместный с мужем выбор клиники, Никита, ожидающий меня в машине, пока я на приеме. Первый поход на узи… Всего этого, похоже, я буду лишена. И стану решать такие вопросы сама.
— Хорошо. Я не настаиваю ни на чем. А то вы мне кажетесь немного… напуганной. Или у вас есть какие-то опасения? — спросила врач. — Если «да», самым верным будет со мной ими поделиться.
Я сделала глубокий вдох, глядя на Дарью Викторовну. Она вызывала у меня исключительно приятные впечатления, но они ведь могли быть и обманчивыми.
— Скажите… все, что будет происходить в этом кабинете при осмотре, ну, и наши с вами разговоры… они же останутся между нами?
Теперь врач нахмурилась, видимо, не понимая, к чему я клоню.
— Разумеется, за это можете не беспокоиться, Мира. Но позвольте уточнить… что-то не так с беременностью? Есть то, что я должна знать прежде, чем мы это выясним по анализам и иным методам исследований?
Я закусила нижнюю губу до боли. Точно… Они же так или иначе все прояснят. И пусть это будет происходить здесь, у врача, который заверил меня, что дальше стен кабинета все не разойдется…
— Дело в том, что я не знаю… от кого беременна, — выдохнула в ответ.
Почувствовала, как щеки заливает румянец, а самой стало так стыдно, что запылали даже уши.
— Ну, Мира, в этом нет ничего страшного, — попыталась успокоить меня Дарья Викторовна.
Она собиралась сказать что-то еще, но я поспешно ее перебила:
— Вернее, немного не так. Я не знаю, от кого из близнецов у меня будет ребенок.
— Так, значит, отец нашего малыша — один из близнецов. Они идентичные?
— Кто? — не поняла я.
— Близнецы.
— А! Да, очень друг на друга похожи. Как две капли.
— Значит, идентичные, или однояйцевые. Хм, ну… здесь я вас расстрою. Ну, или обрадую, тут уже вам решать, что вам принесет эта информация. — Дарья Викторовна снова улыбнулась и, пожав плечами, сообщила: — Если близнецы идентичны, у них один набор днк. Выяснить, кто именно станет отцом вашего ребенка, при этом невозможно. Хотя, если вы спали с ними по очереди, скажем, с разницей в неделю, здесь есть варианты. Но и они не дадут стопроцентной гарантии.
Она говорила что-то еще, причем совершенно обыденным тоном. Видимо, села на своего любимого конька, расписывая то, как далеко шагнула медицина вперед за последнее время. А я сидела, словно пригвожденная к месту, а у самой в голове был кавардак.
«Вы спали с ними по очереди», — бились в голове слова Дарьи Викторовны.
Как же ужасно это звучало! Хотелось вскочить и сбежать. Пойти к другому врачу, для которого эта «маленькая грязная подробность» останется тайной. Останавливало лишь одно — в голосе врача не было ни капли осуждения, когда она рассуждала о вероятном отцовстве.
— Мира… Мирочка, я вас чем-то расстроила? — донесся до меня голос Дарьи Викторовны, и я встрепенулась.
— Нет. — Помотала головой, старательно отводя глаза. — Спасибо за то, что так подробно все объяснили. И видимо, понять, кто именно отец малыша, мы не сможем.
— О, понятно. — Дарья Викторовна что-то записала в карточке и, вновь подняв на меня взгляд, улыбнулась. — Ну что, давайте проведем осмотр? А после еще немного побеседуем и я расскажу, как мы станем вести вашу беременность. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула я, окончательно принимая решение остаться в этой клинике. — Давайте.
Уходила я домой через полчаса. Во мне все еще жили сомнения, что поступила правильно, доверившись Дарье Викторовне, но они уже почти испарились.
Клиника Поклонских зарекомендовала себя как одна из лучших. Вряд ли жена профессора станет заниматься сплетнями и ставить под угрозу свою репутацию и репутацию семейного дела.
В остальном же у меня в голове был сплошной туман. Я никогда не узнаю, кто же из близнецов отец моего ребенка. И пожалуй, нужно было начинать смиряться с этой мыслью.
Часть 17. Александр
Я куда-то медленно плыву. Или тону? В этой густой, вязкой тине, что меня окружает, невозможно ничего понять. Мимо меня проплывают неясные тени, кажущиеся знакомыми, но давно забытыми. Я тяну к ним руки, боясь и одновременно желая прикоснуться. Жаждая понять, что в этой темноте я не один.
Здесь очень холодно. Слышу далекий гул — это чьи-то голоса или просто плеск волн? Пытаюсь повернуть голову и не могу — тело словно мне больше не подчиняется.
Я кричу. Кричу, буквально выплевывая наружу легкие, но звука нет. Ничего нет. Только тени… ускользающие от меня тени.
Теперь я похож на охотника. Я в засаде, я жду неосторожную тень, которую смогу поймать за хвост. И мне это наконец удается.
— Никки!
Я деликатно стучу в дверь комнаты брата, едва сдерживая радость. Знаю, что сегодня он вернулся из поездки, куда его брали с собой родители. Мне сказали, что я не могу поехать с ними, поэтому со мной осталась няня.
Но няня совсем не то же самое, что папа и мама. И Никки. Я так скучаю по нему, хотя никогда и не произношу этого вслух. Мама говорит, что маленькие мужчины не должны жаловаться. А я всегда слушаюсь маму, потому что надеюсь, что однажды она посмотрит на меня также, как смотрят другие мамы на своих детей. И обнимет, крепко-крепко, и скажет, что любит.
Сегодня я надеюсь на это особенно, потому что сегодня ведь наш с Никки день рождения. Нам исполняется целых шесть лет.
— Никки! — повторяю я, осторожно входя в комнату, так и не дождавшись приглашения. Брат даже не поворачивает ко мне головы. Он занят — распаковывает огромную гору подарков в ярких цветных обертках. Его движения быстрые и резкие, он рвет красивую бумагу не глядя, без жадного предвкушения. Я тихо сажусь рядом — знаю, что мне нельзя трогать вещи брата без разрешения. Молча слежу глазами за ошметками подарочной бумаги, взлетающими в воздух и опадающими мертвыми листьями на ковер.
Наконец брат поворачивается ко мне:
— Зачем ты пришел? — спрашивает с непонятной злостью. — Для тебя тут ничего нет! Это все мое!
А я это знаю и так. Я уже получил свой подарок — плюшевую обезьянку. Я назвал ее как маму — Олей. Мне хочется представлять, что хотя бы так мама будет со мной рядом.
Но Никки совсем не понимает, что главный подарок для меня — это то, что они просто приехали.
— Я просто хотел тебя увидеть, — признаюсь негромко. — Думал, мы сможем вместе поиграть…
Брат тут же вскакивает на ноги. Прижимает к себе коробки с подарками и кричит:
— Ты не будешь трогать мои игрушки! Уходи!
Я смотрю на него с непониманием:
— Никки, но я вовсе не хотел…
— Алекс! — раздается рядом голос мамы и она рывком поднимает меня за руку с пола и тащит прочь из комнаты брата.
— Мама, я не хотел… — начинаю я говорить, но она меня не слушает. Произносит строго:
— Алекс, ты же знаешь, что нельзя отвлекать брата!
— Я просто хотел с ним поиграть…
