Обычного молока или сливок нет, зато есть кокосовое и миндальное. Только не говорите, что Чертов веган! Хотя он сам сказал, что редко здесь бывает.
— Наверное, он сюда и не заглядывал.
Что привезла доставка стандартным набором из магазина продуктов по цене золота, то и стоит на полках холодильника. Ведь мы в небоскребе с апартаментами, тут не живут семьями, тут держат квартиры “для пиджака”.
Когда мы только приехали сюда, я заметила стойку ресепшн на первом этаже, а в другой лифт заходил мужчина с бейджиком охраны жилищного комплекса. Это все равно что отель, только номера раскуплены в собственность. Очень удобно, если на счету имеется несколько лишних миллионов.
Я оборачиваюсь на шаги и вижу Чертова. Он выглядит сосредоточенным и чем-то загруженным, он бросает в мою сторону рассеянный взгляд и только со второй попытки замечает меня.
— Ты веган? — спрашиваю у него.
— Это оскорбление? — он хмурится и подходит ближе.
Облокачивается на барную стойку, играя мышцами. На нем тонкая белая футболка, которая натягивается при движении и показывает, как идеально сложен ее хозяин. Я встряхиваю головой, чтобы не думать о лишнем, и смотрю на его левое плечо.
Слава богу! Ему поменяли повязку.
Чертов по-прежнему кажется отстраненным. Он вышел из кабинета, но мысленно все еще там. Наверное, важный разговор не отпускает. А мне ведь тоже надо поговорить с ним о важном. Я не знаю, как подступиться, но мне нужно больше узнать о своем прошлом.
Об отце.
Я даже не знаю его имени.
— Странно, что здесь нет служанок, — я стараюсь растормошить Чертова. — Только охрана и медсестра. Я вчера пыталась выяснить у нее, что нужно делать, когда человека ранили в плечо. Знаешь, что она сказала?
Повисает пауза.
Но я терпеливо жду, и Чертов, наконец, фокусирует взгляд на моем лице, отрываясь от своих мыслей. Он вспоминает, что у нас как бы диалог, а не мой монолог, и перематывает мои последние слова.
— Что? — бросает он.
— Надо вызывать скорую.
Я разливаю кофе по чашкам. Ставлю перед Чертовым его черный без сахара, а в свой добавляю миндальное молоко. Я его люблю, если честно, и в любимой кофейне всегда заказывала кофе с ним.
— Что-то случилось? — я все же не выдерживаю и задаю ему прямой вопрос. — Ты какой-то задумчивый и напряженный.
Я сажусь напротив Чертова, двигая тарелку с тостами в центр стола. Еще совсем рано, я обычно ем только часов в десять, но пустым стол оставить не могу. Вдруг он голоден? Внутри как щелкнул тумблер заботы после ранения Чертова, так не могу остановиться.
— Обычные дела, — он делает глоток из чашки.
Рефлекс выдает его. Чертов неосознанно тянется к карману, словно ищет сигареты, но осекается. А я не могу отделаться от мысли, что дела не такие уж обычные. Главное, чтобы снова не стреляли, остальное можно пережить. Впрочем, мы же в центре столицы, тут должно быть спокойнее.
— Ты сказала, что хотела поговорить, — Чертов проводит широкой ладонью по столешнице, словно разделяет наш разговор на “до” и “после”. Светская пустая часть закончена и можно переходить к делу. — Об отце, я так понимаю.
— Мне пока сложно поверить…
— Зачем мне врать?
— Нет, я не об этом. Я о своих эмоциях, это сложно принять… Факт, что у меня есть отец, очень сложно осмыслить. Я привыкла думать, что так и останусь без прошлого. Что помню из детства то мое, а что нет — то уже никогда не узнаю.
— Может, и не надо? Лавров раскопал эту тайну в своих интересах, а не в твоих.
— Всё настолько плохо? — я нервно усмехаюсь. — Мой отец настолько ужасен?
Чертов молчит. Он ждет, когда я перестану улыбаться.
Значит настолько.
Его тяжелое молчание лучше всякого ответа. У меня мороз идет по коже, и я вдруг отчетливо чувствую чистую кристальную ненависть, которую он испытывает к моему отцу.
— Его фамилия Самсонов, — хриплым от злости голосом бросает Чертов, когда понимает, что я не отступлю и мне нужен ответ. — В сети о нем только приукрашенная официальная информация. Бизнесмен и спонсор.
— А на самом деле?
— Он занимается поставками оружия.
— Ох, — я снова нервно усмехаюсь, пытаясь хоть как-то справиться с обрушившейся на меня правдой. — Родителей не выбирают, это точно.
— Он не знает о тебе, — Чертов постукивает по столу и добавляет после паузы. — Пока что.
Мне не нравится брошенное им “пока что”. Звучит зловеще. А я пока не знаю, чего хочу. Стоит ли мне вообще встречаться с отцом? Тем более с таким отцом, который не держит маленький магазинчик или трудится на самой обычной работе, а который занимается поставками оружия. Хотя кто сказал, что у меня собираются спрашивать мнение?
Я смотрю на Чертова и отдаю себе отчет в том, что ничего не знаю о том, что творится в его голове. Он может вести свою игру. Он даже обязан ее вести. Ему по рангу положено. Было бы странно, если бы человек его калибра плыл по течению и не имел своей выгоды. Такие глупости встречаются только в дамских романах и в головках молоденьких девушек.
Но я закаленная, мне тридцать. Я только надеюсь, что не ошиблась на его счет. А мне он кажется нормальным настолько, насколько вообще может позволить его бизнес.
— Поедем, я покажу тебе кое-что, — Чертов поднимается со стула и протягивает раскрытую ладонь.
Из-за этого жеста становится неловко спрашивать “куда?” Все мои трезвые домыслы летят на свалку и я подаюсь его харизме. Зря я все-таки позволила ему целовать себя на той кухне, секундная слабость, а теперь она долго будет мне аукаться. Это все равно, что пустить лазутчика в надежную крепость. Высокие стены из бетона на месте и ров даже есть, но внутри завелся предатель, который в любой момент готов распахнуть ворота.
Мой внутренний предатель делает так, что я вкладываю ладонь в мужскую ладонь.
Нулевое сопротивление. Война проигранная в первом же тайме.
— А это безопасно? — единственное, на что меня хватает.
— Мы будем с охраной, — Чертов перебирает пальцами и согревает мою кожу дозированной лаской.
Он почуял мою слабость?
Ведь так, да?
Видит, что я позволяю, и разгоняет скорости. Он подходит так близко, надвигаясь сзади, что аромат его одеколона примешивается к каждому глотку воздуха. Я чувствую его и признаюсь себе, что позавчера вместе с его умелыми губами запомнила его запах. Он врезался в мою чувствительность и теперь достаточно одного легкого напоминания, чтобы я вспомнила всё.
Чертов срывает пиджак с вешалки у входа и накидывает его на тело. Вызывает лифт, который приезжает прямиком в квартиру.
— А кобура? — я ловлю его заинтересованный взгляд. — Я еще в первую встречу заметила, что ты носишь кобуру.
Меня несет на встречу неприятностям, я делаю уверенный шаг к нему. Вычитаю последнюю дистанцию между нами и касаюсь ладонью его груди. Провожу черту вправо и немного наверх.
— Вот тут, — добавляю тише, и это не флирт, мне действительно становится труднее говорить. — Наплечную.
— Вот значит как, — его губ касается расслабленная усмешка, а в темных глазах полыхают искры, как звезды на чистом небе.
— Что как?
— Я ждал, что тебя накроет истерика после перестрелки, а у тебя другая реакция.
Он не дает мне опомниться. Показывает, кто тут хозяин и кто делает шаги навстречу. Его крупные ладони ложатся на мои плечи, порывисто взлетают выше, по шее, собирая мои волосы и сжимая плоть до обжигающих импульсов. Я смазанно выдыхаю и непроизвольно поднимаю глаза на его губы.
Они жесткие и рельефные, словно их высекли из камня. И они целуют так, что перехватывает дух. Это я запомнила в деталях.
— И какая у меня реакция?
— Ты хочешь почувствовать жизнь острее. Хочешь убедиться, что пуля прошла мимо и ты правда жива, — он говорит, а его пальцы идут к моему подбородку, уверенно, жестко и без капли сомнения, что я позволю. — Я такой же.
Он продавливает меня в кабинку. Я не вижу дорогу, только по гулкому звуку понимаю, что это лифт, а еще понимаю, что не боюсь рядом с Чертовым не смотреть под ноги. Знаю, что он не позволит упасть.
